– Куври! Рени! В дом! – сказала женщина.

– Мама, – сказал детский голосок, – что с ней?

– Она попала в беду. А теперь идите!

Когда дочери вбежали в хижину, женщина повернулась, чтобы посмотреть, как приближается Йим. Когда Йим был уже в нескольких шагах, женщина заговорила.

– Зачем ты здесь? Что ты ищешь?

– Доброты.

– В наши дни это редкость. Зачем уходить из дома, чтобы искать ее?

– У меня нет дома.

Женщина посмотрела на пухлый живот Йим.

– Ну, у тебя был мужчина. Где он?

– Погиб во время междоусобицы.

– Вражда закончилась еще осенью.

– Скажи это тем, кто убил моего мужа и сжег наш дом.

– И как долго ты скиталась?

– Я потеряла счет дням. Кажется, целую вечность. Ты... ты хочешь, чтобы я ушла?

Женщина некоторое время молча смотрела на Йим, прежде чем ответить.

– Нет. Это не понравится моему мужу, но пройдемте в дом. Клянусь кругом, ты просто красавица.

Йим почувствовала холодок при упоминании жетона Пожирателя, но было уже слишком поздно что-либо предпринимать, кроме как скрывать свою тревогу и надеяться, что вера женщины была столь же мягкой, как и вера домочадцев Деврена. Действительно, женщина казалась доброжелательной. Когда Йим начала шататься на ногах, женщина поддержала ее, и от этой простой заботы слезы благодарности потекли по грязным щекам Йим. Женщина заметила это и мягко произнесла.

– Я Тарен, дорогая. Как тебя зовут?

– Мириен.

– Ты говоришь не так, как здешние жители.

– Я с севера, но мой муж был из Аверена.

– Он был фалкенцем?

Йим предположила, что Тарен имеет в виду клан. Учитывая недавнюю вражду, вопрос показался ей весьма уместным.

– Я не знаю, – ответила Йим. – Мы никогда не говорили об этом.

Во взгляде Тарен отразилось недоверие, но она не стала оспаривать ответ Йим.

– А когда ты в последний раз ела?

– Сегодня утром я нашла немного грибов.

– Я имею в виду нормальную еду.

– Там был мертвый заяц. Я съела его сырым, – сказала Йим. – Это было три дня назад.

– О, бедняжка.

Куври и Рени с волнением ждали в хижине, и оба сразу заговорили.

– Мама! Мама! Кто она?

– Она умирает?

– У нее есть ребенок?

– Она нищая?

– Разбойница?

– Она стала сумасшедшей?

– Девочки, девочки, дайте мне немного отдохнуть! – сказала Тарен. – Это Мириен, и она не собирается умирать или грабить нас. А просить о милости – не то же самое, что умолять.

– А па? – спросила старшая девочка.

– Мы узнаем, когда он вернется домой.

Затем Тарен подвела Йим к единственному матрасу в однокомнатной хижине. Он был сделан из рулонов соломы, перевязанных веревкой. На нем лежало рваное одеяло.

– Отдыхай, Мириен. Я разогрею кашу.

– Спасибо, Тарен. Кар... э-э... Благослови тебя Господь.

Тарен ничего не ответила. Вместо этого она налила немного воды в горшок, в котором, судя по всему, была холодная каша, немного помешала и поставила горшок на огонь. Когда все было готово, она разбудила Йим. Тарен подвела гостью к скамье у грубого стола, поставила перед ней деревянную миску и зачерпнула из горшка немного каши. Каша получилась комковатой и водянистой, но Йим с удовольствием ее отведала. Две маленькие девочки, видимо, не привыкшие к чужакам, смотрели на нее с широко раскрытыми глазами. Йим старалась есть аккуратно, но поскольку ложки у нее не было, ей приходилось поднимать миску и отпивать глоток. Когда миска практически опустела, Йим поддалась голоду и зачерпнула пальцами последние кусочки, к большому восторгу младшей девочки.

Йим надеялась, что Тарен наполнит миску, но та забрала ее.

– Лучше не есть слишком много сразу, – сказала она. – А вечером, когда придет мой муж, будет вечерний ужин.

– Он сеет? – спросила Йим.

– Нет, он нашел другую работу. Почему бы не отдохнуть еще немного?

Йим заглянула в глаза Тарен, чтобы понять ее мысли. Она не нашла в них обмана, но обнаружила беспокойство. Ее муж беспокоит ее, подумала Йим. Может, и мне стоит беспокоиться? Йим поняла, что, каким бы ни был ответ, она не в состоянии уйти. К тому же уже почти наступили сумерки. Она легла на соломенный матрас и, несмотря на беспокойство, задремала. Йим проснулась только тогда, когда услышала, как Куври и Рени выходят из хижины.

– Па! Па! – кричал одна из них. – Там внутри бродячая женщина!

– У нее будет ребенок, па, – сказала другая почти умоляющим тоном.

– Тарен! – крикнул мужской голос. – Что это девочки мне говорят?

Тарен поспешно вышел из хижины. И тут Йим услышала низкий, напряженный голос Тарена, смешанный с более громким и резким. Она быстро поднялась, чтобы почистить руками свою потрепанную одежду и разложить ее так, чтобы дыры не бросались в глаза. Йим только успела закончить, как услышала тяжелые и быстрые шаги. Не было сомнений, чьи это шаги.

В открытую дверь ворвался краснолицый мужчина и уставился на Йим. Его рот открылся, но из него не вырвалось ни звука. Вместо этого мужчина просто уставился на неё, и выражение его лица изменилось. На его лице промелькнуло удивление, сменившееся волнением, которое он попытался скрыть.

– Добро пожаловать, девушка. Добро пожаловать в мой дом. Моя женщина говорит, что вы проделали тяжелый путь.

– Так и есть, отец.

– Нет, нет. Зови меня Камиш. И оставайся с нами, пока не вернутся твои силы.

В этот момент в хижину вошла Тарен, ее лицо было бледным и напряженным. Камиш приветствовал ее.

– Моя дорогая, ты была права. Было бы жестоко выгнать девушку. Действительно жестоко, и я этого не сделаю.

Облегчение и удивление озарили черты лица Тарен.

– Я рада, муж. Искренне рада.

– Хорошо, – сказал Камиш. – Тогда решено.

Когда подали вечерний суп, Камиш был в веселом настроении. Он не был разговорчивым человеком, но его хорошее настроение располагало семью к общению. Пока готовилось блюдо, он отправил дочерей за кореньями и настоял, чтобы жена положила в кипящий котел немного копченого мяса. Судя по реакции Тарена, последнее было редким лакомством. Если трапеза должна была быть праздничной, то для Йим ужас испортил ее вкус. В отличие от добросердечной Тарен и ее невинных детей, ее было не обмануть. Один взгляд в глаза Камиша подтвердил ее опасения: завтра он предаст ее.

Йим пыталась уснуть, устроившись между двумя хозяевами на семейной кровати. Камиш настоял на этом, хотя это означало, что его дети были изгнаны на грязный пол хижины. Они были не в восторге от этого, но слишком боялись отца, чтобы жаловаться. Йим тоже была напугана. Что сделает со мной Камиш? Выдаст меня лорду Бахлу? Свяжет меня? Единственная надежда была на то, чтобы убедить его в том, что она не подозревает о своей опасности. Во время трапезы и после нее она изо всех сил старалась казаться благодарной и спокойной. Неужели он одурачен? Похоже, чтобы узнать это, ей придется дождаться утра.

Первый намек Йим на то, что ей это удалось, прозвучал, когда Камиш проснулся перед рассветом. Хотя Йим уже давно проснулась, она притворилась спящей, слушая, как он тихо одевается. Когда он вышел из дома, она бросилась к доске, на которой Тарен готовила еду, и схватила лежавший на ней нож. Затем Йим вернулась на матрас и притворилась спящей. Тарен вскоре проснулась и встала, чтобы положить спящих дочерей на кровать. Пока Тарен ходила по хижине, Йим продолжал прислушиваться, нет ли признаков возвращения Камиша.

Время тянулось, пока Йим наконец не решила, что можно вставать. Тарен улыбнулась, увидев, что Йим проснулась.

– Доброе утро, Мириен.

– Чем занимается твой муж? – спросила Йим.

Тарен, казалось, была озадачена резким тоном Йим.

– Что?

– Вы сказали, что он не сажает. Так чем же он занимается?

– Он водит солдат. Они платят ему зерном.

Йим показала спрятанный нож и взмахнула им.

– Прости меня, Тарен. Правда. Но мне нужна еда.

Тарен уставилась на нож, растерянная и испуганная.