— Ну-у, — задумчиво протянула Ханби на том конце, — есть у меня некоторые подозрения…

— Ханби, прости, пожалуйста, — я перешёл на искренний раскаивающийся тон, приправив правду щепоткой драмы. — Я не хотел пропадать. У меня всю неделю была жуткая лихорадка, я почти не вставал с кровати и был просто не в состоянии ответить на звонок. Если честно, и сейчас выгляжу так себе, почти ничего не ел всё это время…

Объяснение сработало мгновенно. Нейтральность в её голосе сменилась тревогой.

— Мёнджин! Боже мой! Что случилось? Ты в порядке сейчас? Может, тебе что-то нужно? Лекарства? Еда? Я могу приехать!

Её беспокойство прозвучало совершенно искренне. И эта мгновенная, неподдельная тревога лишь подтвердила то, о чём я и так догадывался: она уже в курсе последних событий. Об увольнении — точно. Возможно, и ещё о чём-то, но выяснять это сейчас, тем более через развилки, я не собирался.

— Сейчас мне уже намного лучше, правда, — поспешил я успокоить её, хотя и позволил голосу звучать чуть слабее обычного. — Худшее позади. Но от помощи не откажусь. Душевной. Ещё помнишь, какое желание я загадал?

На том конце провода раздался смешок.

— Вот теперь верю, что всё в порядке! Толком на ноги не встал, а уже своё требуешь! — в её голосе снова появились игривые нотки. — Я сегодня вечером свободна. Так что, господин победитель, куда мы идём?

Мы быстро договорились о времени и месте встречи, обсудили какие-то незначительные новости — типичное щебетание, которое могло бы показаться легкомысленным.

— Кстати, — неожиданно спросил я, меняя тон на более серьёзный, — как там Юна? У неё всё нормально?

Ханби замолчала на мгновение. Эта пауза была красноречивее любых слов — она знала о моём вмешательстве и в эту историю.

— С ней всё хорошо, Мёнджин, — наконец ответила она тише. — Со Гунхо уволили на следующий же день после… ну, после твоего увольнения. Говорят, там всё очень серьёзно, делом полиция занимается. И вашего стажёра, Ли Сонгу, тоже уволили. А сам отдел… его больше нет. Расформировали.

Я задал пару уточняющих вопросов и понял: ситуация с Со Гунхо развивается по наихудшему для него сценарию. Кажется, мои опасения насчёт необходимости дальнейшего вмешательства были излишними. Система сама начала перемалывать его, и моё участие больше не требовалось.

Ну а в расформировании отдела особого сюрприза нет. Что-то у меня ощущение сложилось, что без меня он в целом не мог бы существовать.

С Ли Сонгу тоже понятно — он достаточно накосячил, чтобы никто не стал искать ему новую должность.

— А ты… тебя ведь тоже уволили, — с беспокойством в голосе сказала Ханби, возвращаясь к моей ситуации. — Как ты теперь?

— Не переживай, — успокоил я её. — Ты ведь не забыла, что недавно я лишился сомнительной возможности остаться совсем без денег? У меня всё отлично. Новую работу найду без проблем, и скорее раньше, чем позже.

Это, кажется, её немного успокоило. Мы поболтали ещё пару минут, договорились о деталях вечерней встречи и попрощались.

Повесив трубку, я задумался.

Разговоры с друзьями и знакомыми помогли прояснить картину прошедшей недели, но главный вопрос оставался открытым. Сон Чаён. Что она там нарешала? Хочет взять обратно на работу? Или что-то совершенно иное?

Я решил не гадать и не пытаться выяснить что-то своими методами. Я снова взял телефон и, найдя в списке пропущенных её номер, решительно нажал кнопку вызова.

Воздух в доджане был плотным, с запахом дерева от полированных полов и пота — свидетельством тяжёлой работы. Зеркала во всю стену множили отражения фигур в белоснежных добоках [1], создавая калейдоскоп резких движений, выпадов и падений. Ритмичные шлепки тел о маты, короткие гортанные выкрики — кихап [2] — и команды мастера, разносившиеся под высоким потолком, сплетались в привычную, почти медитативную картину. Здесь, в стенах элитного клуба хапкидо [3] «Путь дракона», Сон Чаён проводила редкие часы, когда безумный внешний мир переставал существовать.

[1. Добок (кор. 도복) — униформа для занятий корейскими боевыми искусствами, такими как тхэквондо или хапкидо. Обычно состоит из куртки, штанов и пояса.]

[2. Кихап (кор. 기합) — в корейских боевых искусствах короткий, энергичный выкрик, который производится в момент нанесения удара или выполнения ключевого движения.]

[3. Хапкидо (кор. 합기도) — корейское боевое искусство, ориентированное на самооборону. Его техника включает в себя болевые приёмы на суставы, броски, удары руками и ногами, а также использование инерции противника.]

Её дыхание было размеренным и глубоким, на висках блестела испарина. Несколько тёмных прядей выбились из тугого хвоста и прилипли ко лбу, но взгляд оставался холодным и сфокусированным. Её противник, молодой мужчина крепкого телосложения, инструктор клуба по имени Минсок, двигался осторожно, выжидая. Он знал её стиль — быстрый, с упором на использование инерции и болевых точек. Но и Чаён была прекрасно осведомлена о противнике.

Минсок сделал резкий выпад, пытаясь пройти в захват. Чаён не стала уходить. Она встретила его движение, не блокируя, а пропуская силу мимо себя, одновременно разворачиваясь на пятке. Её левая рука молниеносно обвила его запястье, пальцы нашли нужную точку, вызывая короткую вспышку боли. Правая рука легла ему на локоть, используя его же инерцию для рывка вниз и в сторону. Классический приём хапкидо — ккёкки, излом сустава.

Он попытался вырваться, напрягая мышцы, но Чаён уже контролировала его баланс. Секундное промедление — и она добавила давление на локоть, одновременно подсекая его опорную ногу. Минсок потерял равновесие, его тело грузно рухнуло на мат. Прежде чем он успел среагировать, Чаён оказалась сверху, её колено мягко, но неотвратимо упёрлось в его солнечное сплетение, а рука продолжала удерживать болезненный захват запястья.

— Достаточно, — выдохнул Минсок, дважды хлопнув свободной рукой по мату в знак сдачи.

Чаён мгновенно ослабила хватку и поднялась, делая шаг назад. Она коротко, почти незаметно, кивнула ему. Ни тени эмоций на лице, лишь едва заметная одышка. Она отошла к краю татами, машинально поправляя пояс своего белоснежного добока. Её взгляд скользнул по залу, где продолжались другие спарринги. Ей было приятно находиться здесь. Где ещё она могла бы так отдохнуть?

Именно в этот момент она заметила движение у входа в тренировочную зону. Мин Суён. Он, как всегда, был одет в строгий костюм, который казался неуместным в царстве добоков и татами. Суён редко беспокоил её здесь — по их негласному уговору. «Путь дракона» был одним из немногих мест, где она чувствовала себя не вице-президентом под охраной, а просто собой. И тем более странно, что сейчас Мин Суён держал в руке её личный мобильный телефон.

Он дождался, пока она закончит спарринг, и теперь медленно, не привлекая лишнего внимания, направился к ней. Она чуть нахмурилась. Что могло быть настолько срочным? Мать? Инха? Джуён с очередными претензиями? Раздражение начало подниматься внутри, нарушая только что обретённое спокойствие. Это её время. Жалкая пара часов в неделю.

Суён подошёл и молча протянул ей телефон. Его лицо, как всегда, было непроницаемым. Чаён помнила, как впервые увидела его именно в этом зале — не телохранителя, а мастера, каждое движение которого было выверено и смертоносно. Ирония судьбы — теперь он стоял рядом, оберегая её, в том самом месте, где она когда-то увидела его силу.

Она взяла телефон, готовая сбросить звонок. Но её взгляд упал на экран, и раздражение мгновенно испарилось. На дисплее высветилось имя:

Кан Мёнджин.

Неделя поисков, и вот он сам ей позвонил. Она не давала никаких распоряжений Суёну на подобный случай, но, видимо, её личный телохранитель успел насмотреться на попытки начальницы отыскать этого призрака, который был так не вовремя уволен её братом Джуёном по доносу ничтожества Гунхо.

Чаён перевела вопросительный взгляд на Суёна. Он лишь сдержанно пожал плечами — мол, решение принимать ей. Она сделала глубокий вдох, изгоняя остатки тренировочного пыла, возвращаясь в роль вице-президента Сон. И поднесла телефон к уху.