Что касается прежнего владельца тела… Что ж, его сознание, хрупкое и, очевидно, не способное выдержать использованную им силу, угасло. Остался лишь этот сосуд и доступ к его памяти — тридцать лет серой, ничем не примечательной жизни, которые тусклым фоном ложились на мои собственные воспоминания о прожитых трёх сотнях лет. Никакого слияния. Его слабое "я" просто не могло повлиять на меня.
Я медленно прошёлся по комнате, собираясь с мыслями. Ощущения от этого тела были… скудными. Моя прежняя сила, способность видеть и плести нити судеб, почти иссякла. Остался лишь жалкий огрызок.
Видения будущего — короткие вспышки того, что вот-вот должно было произойти — все ещё лезли в голову без спроса. Я ещё не ознакомился со своим «наследством», но было очевидно, что причина заключалась не в навыке, а в состоянии эфирного тела. Но, в отличие от Мёнджина, страдавшего от этого хаоса (как я понял из обрывков памяти), моя концентрация позволяла мгновенно отсекать видения от реальности. Вот здесь нужен именно навык, и, к счастью, я был достаточно опытным магом. На момент “смерти” в прошлом воплощении — один из самых опытных в мире, если брать в расчёт только магию Зазеркалья и Сомнии. И всё же как долго я был… вне реальности? Сколько времени прошло с того момента, как я совершил то, что было необходимо сделать? Вопросы без ответов.
Наверное, сейчас нет смысла об этом думать, есть и более насущные вопросы. Внутри меня кипела странная смесь ясности и смятения. Тело помнило одно, но сознание — совсем другое. Воспоминания не стыковались, как кусочки двух разных пазлов. Нужно было понять, в каком мире я нахожусь и что теперь в моих силах.
Я прошёл в глубь комнаты и сел за старый деревянный стол. Передо мной лежал блокнот — из тех, что прежний я, по-видимому, использовал для заметок. Почерк был аккуратным, но мысли, записанные там, показались мне чуждыми. Скучные детали: списки дел, рабочие задачи, упоминания имён, которые ничего мне не говорили. «Кан Мёнджин, — подумал я, пролистывая страницы. — Это тот, кем я был».
Моя голова снова начала раскалываться. Не буквально, от боли, а от противоречий. Я закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь вытащить из памяти Кан Мёнджина хоть что-то полезное. Вспышки: дни, проведённые в офисе, рутинные задания, усталость, запах кофе, резкий голос начальника. Эти воспоминания были серыми, как затуманенные стёкла. Мать, всегда грубая, с голосом, пропитанным алкоголем. Отец, которого не стало слишком рано. Работа, которая казалась бессмысленной, но держала на плаву. Коллеги — кто-то равнодушный, кто-то презирающий. Одинокие вечера в тишине квартиры.
Просмотрев самые свежие воспоминания, я смог частично разобраться, что вообще произошло. Вчера Кан Мёнджин прыгнул на две, а то и три головы сверх возможного, когда решился помочь той девушке. Он был совершенно точно не способен выдержать испытание мира, что пошатнулся из-за его вмешательства. Только факт ничтожности совершённых изменений позволил ему не упасть замертво прямо там, мгновенно. По сути, в момент, когда этот неосторожный человек затронул струны реальности, он обменял свою жизнь на жизнь чужого человека. Было бы даже поэтично, знай он, что вообще творит.
Но оставался и незакрытый вопрос. А как я вообще вернулся к жизни? Пусть не к собственной, а заменяя собой другого человека. Божественное вмешательство? Исключено, я прекрасно осознавал силы богов, вернуть меня к жизни для них было невозможно.
Неужели это воля самого мира? Кхм… Я уже готов в любую сказку поверить.
Как вообще могут возникнуть воспоминания о жизни человека, которого «никогда не существовало»? Тот последний шаг в моём мире должен был стать концом, абсолютным исчезновением. Я использовал для этого самую суть магии Зазеркалья, ту же силу, что так неосторожно тронул вчера Мёнджин. Но если я существую, пусть и в таком виде… значит, что-то пошло не так? Или наше знание об этой силе было неполным, искажённым?
Мысль о том, что реальность устроена сложнее, чем нам всем казалось, и что моё «исчезновение» не было тем, чем я его считал, холодила кровь. Ведь если это так, то и смысл той жертвы… он мог быть потерян.
Отстранившись от прошлого Кан Мёнджина, я пытался тянуть за нити, которые вели к моей прошлой жизни. Там всё было яснее. Сражения, магия, застарелая боль от сложных решений и светлая радость, которая приходила, когда удавалось изменить чью-то жизнь к лучшему. Я вспомнил, как читал линии судеб, будто открытую книгу, как видел пересечения событий и выбирал пути.
Убедившись, что с родными воспоминаниями всё в полном порядке, я решил уделить пристальное внимание своим текущим возможностям. Очевидно, что я стал слабее, но насколько? Я попытался заглянуть в ближайшее будущее — не надолго, буквально на пару дней вперёд, но вместо ясной картины увидел лишь туман. Это была не полная слепота, но ограничение. Я почувствовал себя связанным.
Чтобы окончательно убедиться в догадках, я поймал нужное ощущение и мысленно взглянул на своё эфирное тело — главный орган, отвечающий за взаимодействие с магией.
«Так вот оно что. Придётся начинать почти с нуля, словно только-только инициированная личинка мага на первых уроках. Я снова всего лишь аколит, — с горечью осознал я. — Остались только самые базовые возможности магии Зазеркалья, да и те требуют усилий».
Хорошо хоть предрасположенности к магии остались прежними. Это то я вижу прекрасно, и это значит, не придётся переучиваться. Вот только деталей аколиту никак не рассмотреть — по крайней мере, если это не аколит с сильной предрасположенностью к астралу, разумеется. Никак не могу понять, является ли это эфирное тело ослабленной версией моего собственного из прошлого, или же оно было просто похожим, доставшимся от Мёнджина? Обе версии имеют право на жизнь.
Эх… И что же теперь мне делать? Я довольно опытный аколит... Как бы смешно это сейчас не звучало. Это даёт мне некоторое преимущество. Десятый раз в первый класс, ага…
Впрочем, а разве так уж много поменялось? Да, мир новый, непривычный, без кого-либо близкого, но ведь люди почти такие же. Ну… по крайней мере, судя по смутным воспоминаниям Мёнджина, действительно точь-в-точь. А значит, у них есть и проблемы, которые нужно решать, — а я всю жизнь только этим и занимался. Даже придумывать ничего не придётся, путь возвышения остался прежним.
Наверное, сначала попробую просто приблизиться к тому уровню силы, когда время перестанет иметь значение, — то есть достигнуть иммунитета к старости. А там уж можно и разобраться, как мне вернуться обратно, если это возможно.
Вдохнув глубже, я вернулся к воспоминаниям новоприобретённого тела. Больше всего мне хотелось понять, что это за мир такой. Но быстро оказалось, что воспоминания прежнего владельца тела здесь мало помогут. Кан Мёнджин никогда не жил полноценно, никогда не чувствовал людей. Такова судьба всех необученных магов Зазеркалья, чьи силы безвозвратно крали большую часть их внимания… Ну хорошо, не совсем всех. Скорее, только тех, у кого связь с Зазеркальем была исключительно сильной. И да, Мёнджин на свою беду был очень одарён. Даже мне придётся несладко с его предрасположенностями, придётся постоянно концентрироваться, чтобы отсекать лишнее.
Я снова подошёл к окну. Город за стеклом был серым, будто выцветшим. Высокие здания тесно стояли друг к другу, их фасады из стекла и бетона были лишены индивидуальности. Мой этаж находился высоко, и мне открывался не самый плохой вид. Машины текли бесконечным потоком, сливаясь в единое движение. Люди, маленькие фигуры, спешили по улицам, не поднимая глаз.
Пока что очевидно одно: местная техника, пусть и лишённая магии, поражала своим размахом. Почти у каждого встречного в руке был смартфон. Всего лишь небольшая пластинка из стекла, пластмассы и металла, но она позволяла любому человеку, без всякого дара, связаться с кем угодно хоть на краю света. Уже это само по себе впечатляло. Но ведь была и возможность запечатлевать образы, движущиеся картины, нырять в бездонные хранилища данных, слушать музыку, играть… Правда, кажется, не я один считаю технологии поразительными: люди почти никогда не выпускали эту штуку из рук. Ни на миг. Даже в уборную с ней тащатся, уставившись в светящийся экран.
