Моё сердце - тот самый кусок железа в груди - больше не сбоит. После леса оно будто ожило, застучало ровнее, сильнее, словно корабль дал ему заряд своей странной энергии. Ожоги от Фуэго расползлись по телу уродливыми красными пятнами, иногда ещё сочащимися гноем, но шрамы, оставленные на мне огнеплюем в прошлую субботу уже начали покрываться слоем новой розовой кожи - прикасаться к ним не больно и я снова могу улыбаться. Не то, чтоб мне особо хотелось это делать, особенно сейчас. Старые раны - те, что остались после драки с Клыком в «Красном Петухе», - почти исчезли. От бутылочных стекол остались лишь рубцы по всему телу, которые медленно рассасываются - спасибо жабьему вину. Я глотаю это дрянь каждый день, стараясь не думать о том, какой из внутренних органов у меня откажет следующим.

Виктор сказал что глаз, потерянный в лагере Детей Моря, от жабьего вина не вырастет – а если и проклюнется, то скорее всего совсем не там, где бы мне хотелось. Сказал и вкрутил в меня очередную железяку.

Новый глаз видит даже лучше старого, хотя на зрение со своим новым телом я не жаловался. Есть режим захвата цели и полноценный зум – но я никак не могу привыкнуть ко всем этим функциям. Ощущение, что в башку вживили зеркалку.

Я не видел Астру и Красавчика со дня драки с парнем в шляпе. Не хочу их тревожить. Пусть готовятся по-своему. Да и рассказывать им про Фуэго… Зачем? Чтобы Астра начала паниковать оттого, что граф Морвен где-то здесь? Чтобы рыжий полез в драку с очередным магом? Нет уж. Лучше я сам разберусь.

И вот она наконец настаёт.

Суббота.

Главный зал бурлит как котёл. Капитан выходит на платформу перед ареной, и общий гвалт затихает. Он сегодня другой - не добродушный и снисходительный отец, обращающийся к своим детям. Его лицо напряжено, глаза бегают по толпе, будто выискивают что-то. Или кого-то. За спиной у него не два охранника, не четыре как обычно, а восемь. И двое из них - в синих мантиях с вышитыми звёздами. Маги.

Ублюдок знает.

Капитан всё произносит свою речь. Голос у него громкий, но сегодня в нём нет привычной бравады. Наконец он заканчивает привычной уже для меня фразой:

- Арена - ваш путь к свободе! - кричит он и разводит руки в стороны.

Зал взрывается рёвом. Но это не просто обычный предбоевой ажиотаж. Это что-то другое. Вопли узников звучат… ликующе. Будто они уже празднуют победу.

Я прикрываю глаза.

Всё пропало.

Бунт должен был быть тайной. Но все знают. Каждый нейтральный, каждый зелёный, каждый жёлтый - все шепчутся, все ждут. Даже капитан чувствует это. Он понимает, что сегодня что-то произойдёт.

Но он не знает, что именно мы будем делать.

Три раза гудит сирена. Стена перед нами с грохотом начинает подниматься, открывая туннель к арене.

Поехали.

Накануне я пробрался в технические помещения бойцовой зоны. Весельчак Зеф, дрожащий как осиновый лист, провёл меня через служебные ходы. Мы нашли механизм, блокирующий решётки. Направленный взрыв или правильное заклинание в нужном месте - и запор расплавится. После этого решётку можно будет поднять вручную.

Я нарисовал две схемы - кривые, корявые, но понятные. Одну отдал Красавчику через нейтрального мальчишку, вторую - Весельчаку для зелёных. Мне нужен свободный вес – и немало. Но весь он истрачен на подарочек в лесу. Бомба на нижней палубе всё ещё ждёт своего часа. Я не хочу отзывать её, но понимаю, что она ничего не решит. Старика не вернуть, а я на удочке у корабля. Моё сердце, а теперь и мой глаз, питаются его силой и он может лишить меня того и другого в мгновение ока.

Выбор был не велик.

Как бы тяжело ни было, бомбу пришлось удалить. Сумка довольно зажужжала, присылая оповещение об увеличении доступного веса.

Если корабль не сможет открыть для нас ворота на арену, справиться с корабельными решетками, защищенными от магии, смогут только термические заряды. Один отдаю красным – два других незаметно пересылаю связным в двух других бандах.

Осталось только надеяться, что они не облажаются.

Сумка…

В последние дни она ведёт себя странно. С тех пор, как я узнал, что сундук на корабле, она будто сошла с ума. Каждый день выплёвывает мне на руки какие-то договоры, контракты, выделяя красным пункты, которые я не понимаю.

«При заключенном контракте с клиентом, исполнитель может заключать новые контракты только в рамках ограниченного функционала»

«Сторонние лица могут быть привлечены исполнителем в целях, сообразных главным задачам исполнителя»

«Досрочное расторжение контракта с заказчиком возможно только в случае нарушения заказчиком одного из условий контракта» - и следом за этим список из двухсот тридцати девяти пунктов, каждый из которых подчеркнут красным.

Послушно читаю всё, что она мне отправляет, но не понимаю ни слова из написанного. Я сто раз просил её объяснить нормально. По-человечески. В ответ - новые бумаги. Чего она хочет? Разорвать наш договор? Чтобы я передал её кому-то другому?

А потом был тот случай с зарядом…

Одна из бомб появилась в сумке вместе с кистью чьей-то руки. Смуглая, с золотыми кольцами. Сумка буквально оторвала её у кого-то. Я вернул кисть обратно, не задавая вопросов.

Лучше не знать.

Мы идём по тоннелю. Впереди - арена, уже оглушающая рёвом зрителей. Они даже не подозревают, какое шоу их ждёт сегодня.

Лис идёт рядом со мной, его механические ноги поскрипывают.

- Готов? - бросает он.

Я проверяю Glock и Colt, потом дробовик и пистолет-пулемет за плечом. На весь оставшийся в лимите вес заказал дополнительных магазинов и кучу патронов. Тяжеловато, но так спокойнее.

- Как никогда.

- Не подведи нас, Кречет.

Я не отвечаю.

Стена в конце тоннеля медленно поднимается, открывая выход на арену. Нас оглушает рев толпы зрителей.

Пора.

---

Я стою у решётки, сжимая прутья так, что металл скрипит под пальцами. На арене - третий за вечер бой, и снова узники проигрывают. Двое Просвещённых, в жёлтых повязках, отступают под натиском десяти чудовищ.

Пауки.

Не те мелкие твари, что плетут паутину в углах. Эти - размером с собаку, с блестящими чёрными брюхами и лапами, покрытыми жёсткими щетинками. Их глаза - десятки крошечных точек, сверкающих в свете прожекторов. Один из них прыгает, впивается жвалами в плечо ближайшего жёлтого. Тот кричит, пытается стряхнуть тварь, но паук уже впрыскивает яд. Боец падает на колени, лицо синеет, мышцы сводит судорогой.

Второй Просвещённый отступает к стене, прижимая окровавленную руку к груди. Он знает - сейчас его разорвут.

Зрители ревут. Кто-то ликует, кто-то недоволен.

Капитан сидит в своей ложе, облокотившись на барьер. Он не улыбается. Его пальцы барабанят по ручке кресла, глаза бегают по толпе, будто выискивают кого-то.

Он знает.

Знает, и пытается лишить нас сил и воли к победе.

Игра идёт по его правилам.

- Кречет.

Лис стоит рядом, его механические ноги поскрипывают.

- Ждать больше нельзя.

Я киваю.

Капитан не дурак. Он специально избегает боёв между командами - только узники против чудовищ. Никаких массовых драк, где можно поднять бунт. Никаких шансов прорваться к верхним палубам.

И меня он не выпускает.

После побега из лагеря зелёных я ждал провокаций, наёмных убийц, чего угодно. Но капитан просто... игнорирует меня. Будто я перестал существовать.

Единственный разговор с ним был через эту чёртову сферу в потолке переговорной. Голос, холодный и ровный:

«Ты сделал ошибку, Кречет. Но у меня для тебя есть место. Приди - и мы поговорим.»

Я не пришёл.

И теперь он держит меня в клетке. И выбивает одного из другим лучших бойцов каждой банды. Где он только набрал этой живности - такого на нижних палубах не водится. Ядовитые жабы, лютоволки, гигантские пауки. Что дальше? Дракон? Интересно, тут вообще водятся драконы?