Судья - высокий, сухопарый мужчина с седыми висками и холодными, как монеты, глазами - поднимает руку, останавливая стражников.

- Почему подсудимый изранен? - его голос резкий, как удар хлыста. - Разве ему не оказали помощь?

Один из стражников, коренастый детина с голосом, пахнущим луком, пожимает плечами:

- Наш лекарь ничего не смог поделать. Раны, по всей видимости, нанесены магическим оружием. Так просто не заживают.

Судья изучает меня взглядом, будто разглядывает странное насекомое под стеклом.

- Вы можете отвечать на вопросы?

- Да, - говорю я, чувствуя, как губы растягиваются в усмешке. - Никаких проблем.

Меня выводят в центр зала, где на полу выложен рунный круг. Камни вспыхивают ярким светом, как только я ступаю внутрь.

- Подсудимый, вы маг? - спрашивает судья.

- Нет.

- Вы обязаны говорить правду, - предупреждает он.

- Я и говорю.

Судья хмурится, его пальцы барабанят по столу.

- Может, это сумка, - предлагаю я, кивая на свою вечную спутницу, висящую за спиной.

Судья переводит взгляд на неё, затем на стражу:

- Почему подсудимый с вещами?

- Это артефакт, - бормочет один из стражников. - Проклятый или привязанный договором крови. Их не разлучить.

- Снимите с меня наручники, - говорю я. - Я выброшу сумку из круга, и вы сможете проверить меня снова.

Судья качает головой:

- В этом нет необходимости.

Он делает знак кому-то из служителей, и через мгновение ко мне подкатывают тот же прибор, что я видел при допросе Астры. Вблизи он выглядит ещё более жутко: трубка, идущая от аппарата, оканчивается длинной иглой.

- Это детектор магии, - объясняет судья. - Он не позволит вам накладывать заклинания на членов суда.

Техник - тощий паренёк в очках-консервах и с трясущимися руками - подходит ко мне, игла блестит в его пальцах.

- Вы меняете иглы между тестами? - спрашиваю я.

Техник смеётся:

- Она очень дорогая, из лириума. Сменных у меня нет.

- Хотя бы продезинфицировали её?

Он снова смеётся и всаживает иглу мне в вену.

Боль.

Но не та, что я ожидал.

Словно мне ввели что-то наркотическое - мир на секунду плывёт перед глазами, звуки становятся глухими, как под водой. Прибор жужжит, но не включается. Техник крутит какие-то рычажки, хмурится, бьёт по корпусу ладонью.

- Всё в порядке? - спрашивает судья.

- Прибор не реагирует на подсудимого, - бормочет техник. - Я не могу настроиться на его частоту.

- Значит, он не маг?

Техник пожимает плечами:

- Я не уверен даже, что он... живое существо.

В зале раздаётся шёпот. Судья бьет в колокол, требуя тишины.

- Это к делу не относится. Отключите его от прибора.

Иглу выдёргивают, и странное ощущение тут же проходит.

Судья берёт со стола пергамент, разворачивает его:

- Расскажите, как и при каких обстоятельствах вы оказались в банке в день ограбления.

- Я проник туда с бандой грабителей, - говорю честно.

- С какой целью?

- Чтобы навести кое-какие справки.

- Какие именно?

- Я искал людей. Коллекционеров.

Судья поднимает бровь:

- Вы знали, что это незаконно?

- Догадывался.

Он кивает, берёт другой лист, зачитывает:

- Обвиняемый признаётся в участии в вооружённом ограблении, сопротивлении аресту, повлёкшем гибель двух и более человек, а также в незаконном ношении и использовании артефактов на территории города.

Пауза.

- Приговор: смертная казнь.

Я киваю.

Разворачиваюсь и иду к выходу.

Стража, слегка ошалевшая от такой реакции, догоняет меня и для порядка подхватывает под руки.

---

Телега скрипит, подпрыгивая на булыжниках. Я сижу в клетке, прикованный к прутьям толстыми наручниками. Где-то потерялся шлем, он мне нравился, хорошо защищал от местного палящего солнца. Волосы слиплись от пота, а солёный ветер с моря бьёт в лицо, смешиваясь с пылью дороги.

Старый город - это гнилые зубы, торчащие в небо. Один из стражников сказал, что вся столица из него выросла. Выросла и забыла. Кривые дома с облупившейся штукатуркой, балконы, готовые рухнуть под тяжестью горшков с увядшими цветами. Улицы узкие, как щели между зубами, и так же забиты грязью. Жители копошатся в тени - торговцы с тухлой рыбой, нищие с пустыми глазами, женщины в выцветших платьях, выкрикивающие цены проходящим морякам. Всё пахнет солью, рыбой и чем-то сладковато-гнилым - то ли испорченные фрукты, то ли незахороненные трупы.

Лошади фыркают, телега въезжает в портовый пригород. Здесь ещё хуже. Дома срослись друг с другом, как больные органы, крыши покрыты плесенью и птичьим помётом. Над дверями кабаков болтаются вывески с похабными картинками, из-за ставней доносятся пьяные крики и визги. Где-то в переулке дерутся - звон разбитых бутылок, матерная брань, потом глухой удар и тишина.

А потом - порт.

Вдали, в туманной дымке, виден черный остров с отвесными берегами. Жуткий и уродливый с несколькими одинокими башнями, поднимающимися над волнами.

Ветра тут больше – а значит вони меньше. Он рвёт паруса кораблей, застрявших в грязной воде, качает прогнившие причалы. Вода чёрная, маслянистая, с плавающим мусором и дохлыми крысами. Рыбаки чинят сети, их пальцы шустро двигаются, будто плетут паутину для очередной жертвы.

И над всем этим - утёс.

Тюрьма.

Она врезана в скалу, как клык в десну. Высокие стены из тёмного камня, покрытые мхом и ржавыми цепями. По углам - башни с узкими бойницами, где мелькают тени часовых. Ворота - чёрные, с шипами, будто пасть, готовая сомкнуться на каждом, кто осмелится войти.

Телега подъезжает к подножию утёса. Дорога идёт вверх, вырубленная в скале, узкая и скользкая от вечной сырости. Лошади напрягаются, копыта скребут камень. Я смотрю вверх - там, за стенами, маячит силуэт виселицы. Пустой. Пока.

- Держись, сволочь, - хрипит один из конвоиров, тыча в меня древком алебарды. - Скоро будешь любоваться видом с высоты.

Телега въезжает в тень высоких стен. Ворота скрипят, открываясь, и нас проглатывает темнота.

Тюремная камера пахнет сыростью, потом и чем-то кислым - будто здесь годами выливали прокисшее вино на каменный пол. Стены покрыты плесенью, а в углу плещется лужа, оставленная протекающей трубой.

Я вхожу, оглядываюсь по сторонам, пробегая по лицам сидящих. Ни одного знакомого - хотя нет, вижу парочку. Астра и Красавчик - этих ни с кем не спутаешь. Хмурятся и демонстративно уходят на другую сторону камеры, когда я сажусь в угол, неподалеку от них. Кроме них одни чужаки. Ни парня с кожей слона, ни тех, с кем сидели на одной скамье в суде. Меня, судя по всему, засунули в камеру к магам. Смешно, ведь колдовать я точно не умею. Камера каменная, но внутри её клетка, в ней мы и сидим. До стен не дотянуться сквозь прутья, как и до хрустальных шаров, висящих под потолком по периметру. Какие-то датчики, а может камеры наблюдения - кто их разберет.

Я сижу на деревянной лавке, прислонившись спиной к холодным прутьям, и разглядываю графики курса валют. В камере кандалы сняли и теперь ничто не мешает возиться с сумкой. Бумага слегка помята, но цифры и линии всё ещё чёткие. Те самые, что нарисовала Астра, пока я ездил кругами, выискивая дорогу к восточным воротам.

Курс скачет вверх-вниз, как мячик, подпрыгивающий по ступенькам. Я вожу пальцем по линиям, пытаясь понять логику. Покупать на спаде, продавать на подъёме - кажется так говорят. Звучит просто. Но как понять, где настоящий пик? Может, стоит подождать, пока курс не взлетит до небес? Или продавать при первом же скачке, пока не просело обратно?

Я никогда не торговал на бирже. В армии нас учили стрелять, взрывать и выживать, а не играть в цифры. Но если уж я застрял в этом мире, придётся разобраться.

Достаю телефон, пишу заявку:

«Учебник по биржевой торговле для начинающих, что-нибудь, чтобы даже дебил понял»