— Я не собираюсь переусердствовать.

— Что ж… — вздохнул папа. — Если ты все-таки решишь купить его, на этот раз просто возьми ссуду в банке. По крайней мере, они местные, и мы можем им доверять, в отличие от того парня.

— Я доверяла Габриэлю. Он был хорошим человеком.

— Мы знаем, что ты доверяла ему, — сказала Ларк, широко раскрыв глаза и одними губами прося прощения.

— Тебе действительно нужен другой дом? — спросил Зак.

— Это будет не другой дом. Это будет мой дом. — Теперь, когда с моим нынешним жильем было покончено, я захотела купить отделочный материал и начать все сначала. И из-за содержания, и из-за того, что мне больше нечем было заняться, а мне нужно было отвлечься.

— Ты продаешь свой дом? — Папа наморщил лоб. — Но ты только что закончила его отделку.

— А теперь я закончу отделку следующего.

— Ты опять будешь жить в ремонте. — Зак поджал губы. — А что Джейкоб говорит обо всем этом?

— Я и не подозревала, что мне нужно обсуждать это с парнем, с которым я встречаюсь уже месяц. — Я вскочила со стула так быстро, что его ножки заскрипели по полу. — Мне нужно идти.

Не сказав больше ни слова, я повернулась и зашагала прочь из центра, прихватив пальто, прежде чем выйти в дверь. Оказавшись на улице, я разочарованно вздохнула и направилась по тротуару к дому. Кварталы исчезли быстро благодаря сердитым шагам, и когда я вошла в свою парадную дверь, я была раздражена не меньше, чем, когда выходила из общественного центра.

Что нужно, чтобы они поддержали меня?

— Чудо, — рявкнула я пустому дому.

В воздухе гостиной витал едва уловимый аромат одеколона Пирса. Я глубоко вздохнула, усаживаясь на диван, где только что сидел он.

Мое настроение было его виной. И Джейкоба. И Зака. И отца.

Черт бы побрал этих мужчин. Черт бы побрал Пирса.

Он вернулся как раз тогда, когда я уже отчаялась. Он вернулся и поцеловал меня.

Приступ дежавю пронзил меня, когда я вскочила с дивана и бросилась к двери. На этот раз моей сестры не было с другой стороны, чтобы остановить меня. Я добежала до своей машины, села за руль и помчалась по своей улице к тихому дому в шести кварталах отсюда.

В доме было темно, если не считать голубоватого света от телевизора, падавшего из эркерного окна. Я припарковалась, подошла к крыльцу, подняла кулак и постучала.

Джейкоб открыл через несколько секунд, удивление на его лице сменилось высокомерной ухмылкой, которую я собиралась стереть с лица земли.

— Привет, заходи.

— О, я не могу остаться. Я просто хотела зайти и поговорить с тобой лично.

Его глаза сузились.

— О чем?

— Было здорово провести с тобой время в этом месяце. Но я не думаю, что мы продолжим эти отношения.

Он моргнул, быстро скрывая свое потрясение за нейтральным выражением лица.

— Да. Я думал о том же самом за ужином.

Конечно, думал.

— Спокойной ночи, Джейкоб.

Он не сказал ни слова, отступил назад и захлопнул дверь. Я уже отступала по тротуару к своей машине.

С одним мужчиной я разобралась.

Остался еще один.

Парковка мотеля была почти пуста, когда я подъехала. Лампы под наружным коридором второго этажа освещали дорожку и выкрашенные в красный цвет двери.

Это место так много лет находилось в плачевном состоянии, что вышло из моды и теперь вот-вот должно было вернуться. Фасад из темного дерева соответствовал атмосфере города. Западный. Деревенский. Рядом с дверью в вестибюль стояло старое колесо повозки. Скоро здесь появятся цветочные клумбы, и хозяева ослепят весь город.

Марси, владелица мотеля Каламити, делала это лучше всех. Каждый год она вывешивала перед каждым номером переполненные корзины с цветами для туристов, посещающих этот район.

Зеленый «Мерседес» Пирса выделялся среди среднеразмерных седанов и полутонных грузовиков. Машина была припаркована возле седьмого номера. В том же номере, где он был в прошлый раз. Вероятно, потому, что это был номер, который Марси и ее муж Дэйв совсем недавно отремонтировали.

Припарковавшись рядом с его внедорожником, я подошла к его двери и постучала, расправив плечи, чтобы справиться с Пирсом так же, как я справилась с Джейкобом. Продуктивно. Дома меня ждала бутылка вина.

Из комнаты донесся шаркающий звук, затем цепочка соскользнула, и вот он уже стоит на пороге, точно так же, как в первую ночь в Каламити.

— Привет. — Он выглядел таким красивым. На его лице было такое… облегчение.

— Ты должен был сказать мне.

— Я должен был сказать тебе.

Я прищурилась.

Я не хотела, чтобы он соглашался со мной. Я хотела, чтобы он дал отпор, дал мне возможность избавиться от всего этого разочарования. С ним. С моей семьей. С собой.

— Я доверяла тебе во всем. Абсолютно во всем. И ты не упомянул об этом.

— Прости.

— Этого недостаточно.

— Я знаю, — вздохнул он. — Ты не зайдешь? Пожалуйста.

Вопреки здравому смыслу, я вошла внутрь.

Пирс закрыл за нами дверь и подошел к кровати. Он провел рукой по своим растрепанным волосам. Его веки были тяжелыми, как будто он спал.

Пока он смотрел на меня, я не могла оторвать взгляда от его комнаты.

В углу стояла переносная детская кроватка. Рядом с ней стоял маленький надувной стульчик. Рядом с его чемоданом лежала сумка для подгузников. Телевизор был включен, но звук приглушен.

Потому что на кровати спал ребенок.

Я сделала один шаг, затем другой, пока не остановилась в изножье матраса, глядя на самое прекрасное личико, которое я когда-либо видела.

Глаза ребенка были закрыты. Длинные ресницы, похожие на полумесяцы, обрамляли его округлые щеки. Его руки были подняты над головой, ладони сжаты в кулачки. Его губы сложились в маленький розовый бантик. Прядь темных волос падала ему на лоб, и у меня руки чесались убрать ее.

Фотография, которую показал мне Пирс, не передавала того совершенства, которым был этот мальчик.

— Он прекрасен.

— Спасибо. — Пирс подошел и встал рядом со мной, и любовь на его лице заставила мое сердце сжаться. — Я не любил его. До его рождения. Мне неприятно даже говорить это вслух, но часть меня… Я не хотел быть отцом.

— Тебе нужно было влюбиться в него.

Он кивнул.

— Я боялся, что если буду слишком занят, влюбляясь в тебя, то не смогу полюбить своего сына.

Мир перевернулся. Гнев улетучился.

Он влюблялся в меня.

Я была в этом не одинока. Почему-то это осознание успокаивало больше всего.

Пирс был моей первой настоящей авантюрой с мужчиной после моего бывшего жениха. Он был тем, кому я дала шанс. Может быть, потому, что он сказал мне, что у нас нет шансов. С ним было безопасно, потому что я знала, что он уйдет. Не было страха перед обязательствами, потому что Пирс обещал обратное.

Чего я никак не ожидала, так это того, что мне будет так больно, когда он выполнил свое обещание.

Но он вернулся. Он вернулся ко мне, как я и хотела. И привел с собой этого маленького мальчика.

Элиас лежал на белом флисовом одеяле, на котором были изображены животные сафари. Он был одет в темно-синюю пижаму.

Невозможно было винить Пирса за его выбор. Эта крошечная жизнь заслуживала внимания своего отца.

Словно почувствовав мой взгляд, малыш зашевелился, заерзал и скривил ротик.

— Он, наверное, проголодался. — Пирс бросился в ванную, где на сушилке было полно бутылочек и пластиковых сосок. Он смешал немного смеси с водой, яростно взбалтывая ее. Затем он вернулся и взял на руки своего сына, у которого глаза и рот были широко раскрыты, словно он хотел перекусить.

Пирс обошел кровать и сел на край, где уже было разложено несколько подушек. Затем он переложил сына, чтобы обнять его сильной рукой.

— Останься, Керр.

Черт возьми. Они были неотразимы.

Я подошла к другой стороне кровати.

— Только ненадолго.