Мы оба были в дерьме.

— Тридцать дней, мисс Хейл.

Ее ноздри раздулись.

Пара из галереи подошла к нам и встала рядом с Керриган, оглядывая меня с ног до головы. Поскольку у меня не было желания встречаться с местными, пришло время уходить.

— Тридцать дней. — Я отвернулся от Керриган, прежде чем она успела швырнуть мне в лицо что-нибудь еще: очередное ругательство, плевок, кулак.

Мои начищенные ботинки стучали по тротуару, пока я шел к своему сверкающему серому «Ягуару», не обращая внимания на кинжалы, впивающиеся мне в спину.

Керриган могла ненавидеть меня сколько угодно. Не я поставил ее в такое положение. Все это сделал мой дед. Но проклинала ли она его имя? Нет. И снова победителем вышел Габриэль Барлоу.

Не оглядываясь, я скользнул за руль и тронулся с места. Двигатель «Ягуара» заурчал на Первой улице. Кожаный руль под моими ладонями был теплым от солнца. Даже после того, как я провел большую часть последних двух дней за рулем, в машине все еще чувствовался запах новой машины.

Я владел «Ягуаром» уже несколько месяцев. Это был подарок самому себе в день, когда был оформлен мой развод. Но я почти не ездил на нем. Мне редко приходилось садиться за руль.

До этой поездки.

Одиннадцатичасовая поездка из Денвера в Монтану заняла весь вчерашний день. Я остался в Бозмене, желая увидеть место, где мой дедушка проводил так много времени. А сегодня утром я поехал в Каламити, чтобы передать письмо Керриган.

Письмо, которое теперь валялось на тротуаре, как конфетти.

Зазвонил телефон, и на дисплее высветилось имя моей ассистентки.

— Привет.

— Доброе утро, — сказала Нелли. — Как у тебя дела сегодня?

— Хорошо. — Меня всего-то обругали еще до полудня.

— Как прошла твоя встреча?

— Потрясающе, — невозмутимо ответил я. Негативная реакция Керриган была неизбежна. Я ожидал слез и мольбы. Вместо этого получил «пошел ты» и бумагу в лицо.

Она была стойкой, я бы отдал ей должное.

— Скажи мне еще раз, почему ты настоял на том, чтобы ехать в Монтану, когда это письмо можно было отправить по почте, — сказала Нелли.

— Я хотел подчеркнуть свою точку зрения. — И мне было любопытно узнать о женщине, которую обожал мой дедушка.

— Ага, — пробормотала она. Если бы я был в своем кабинете, Нелли бы закатила глаза. — И что теперь?

— Я собираюсь остаться здесь на ночь.

— В самом деле? Я думала, ты отправишься в коттедж.

— Планы изменились. — Я хотел осмотреть этот маленький городок, который Керриган Хейл называла своим домом.

Когда я ехал по Первой улице, крадучись за грузовиком, я осматривал предприятия, расположенные вдоль улицы. Каламити не был мегаполисом. И все же мой дед вложил кучу денег в это маленькое поселение. На самом деле, он вложил кучу денег в нее.

Почему? Почему Каламити? Почему Керриган? Почему я не мог перестать думать о ее губах? И почему она не плакала? Я правда ожидал слез.

Если отбросить любопытство, то настоящая причина, по которой я не поеду в коттедж сегодня вечером, заключалась в том, что я был не готов. От мысли о том, что я буду спать там, у меня скрутило живот не меньше, чем от мысли о дедушкиных руках на упругой груди Керриган.

Я решил остаться в Каламити и отправиться в коттедж завтра. Затем, после короткой остановки, чтобы поговорить со смотрителем, я вернусь обратно в Денвер.

— Может, мне подыскать тебе номер в отеле? — спросила Нелли.

— Да, пожалуйста.

— В Каламити или Бозмене?

— В Каламити.

— Ладно. Но я сомневаюсь, что у какого-нибудь их мотеля есть рейтинг, — поддразнила она.

— Мне не нужен его рейтинг.

Она усмехнулась.

— Лжец.

Нелли была моей помощницей последние пять лет, и за то время, что мы провели вместе, я не был уверен, видела ли она во мне своего начальника. В большинстве случаев все было наоборот. Ни разу она не посмотрела на меня иначе, чем на парня, которого она обгоняла на всех школьных экзаменах по математике и английскому.

Возможно, именно поэтому она продержалась пять лет. У ее предшественников средний срок пребывания в должности составлял всего шесть месяцев. Самый длинный из них длился год, самый короткий — всего две недели. Каждый из них раздражал меня, и когда мы расставались, я вздыхал с облегчением.

Если Нелли уйдет, я, черт возьми, сойду с ума.

Нелли не целовала меня в зад и не называла мистером Салливаном. Она не прикусывала язык, когда не соглашалась с моими решениями. Она не меняла своего мнения, потому что я подписывал ей платежные чеки.

— В офисе что-нибудь произошло, о чем мне следует знать? — спросил я.

— Ничего такого, о чем я не смогла бы позаботиться.

Формально она была моей помощницей, но занимала должность вице-президента при генеральном директоре, и не было ничего, с чем бы она не справилась. Именно поэтому она зарабатывала больше, чем любой другой вице-президент в «Грейс Пик Инвестментс». Теперь, когда мы взяли на себя гораздо больше, она была нужна мне.

— Спасибо.

— У тебя усталый голос.

Я поерзал, потирая затылок одной рукой, а другой ведя машину.

— Да. Это была долгая поездка.

— Ты мог полететь самолетом.

— Нет, все хорошо. Мне нужно было проветрить голову.

— Не так уж много нужно прояснить. Ты мог бы сделать это, совершив тридцатиминутную прогулку вдоль передового хребта (прим. ред.: передовой хребет (часть Скалистых гор, США) — расположен в центральной части штата Колорадо и на юго-востоке штата Вайоминг).

— Смешно, — пробормотал я.

— Ты знаешь, я шучу. Но мне кажется, что я должна была поехать с тобой.

— Нет, я в порядке, — солгал я. Я уже несколько месяцев не был в порядке.

— Звонили твои родители.

Я подавил стон.

— И?

— И, ты поймешь, чего они хотят, если перезвонишь им.

После похорон я избегал родителей. Особенно маму, потому что она бы захотела поговорить обо всем, о чем я не хотел говорить.

— Они все еще на Гавайях?

— Да. Твоя мама пригласила меня прилететь на следующие выходные.

Я усмехнулся. Они любили Нелли больше, чем меня, что было нормально для большинства людей, которые знали нас обеих.

— Дерзай.

— Мне нужно больше времени на отдых.

— Ты выбила его из меня в прошлый раз, когда я облажался.

— Я? Выбила?

— Да. — У нее был один месяц в году. Теперь — шесть недель. В конце концов, я сделаю что-нибудь, что выведет ее из себя, и она вытянет из меня еще две недели. Я держался только ради собственного самолюбия.

— Когда я в последний раз получала премию?

— Десять месяцев назад.

— Вееернооо, — протянула она, растягивая слога. — В тот день, когда ты встал на сторону Криса, а не на мою, когда мы обсуждали рождественскую вечеринку.

И я поплатился за это решение. Нелли сказала нам, что в открытом баре сотрудникам будет веселее. Крис, наш адвокат, утверждал, что открытый бар приведет к появлению пьяных сотрудников, и в понедельник утром я пожалею об этом. Учитывая, что вечеринка закончилась на час раньше, а меня в нескольких приглушенных разговорах назвали скупердяем, Нелли оказалась права.

Она не позволяет мне забыть об этом.

— Произошло еще что-нибудь сегодня? — спросил я.

— Звонила Жасмин.

Дерьмо.

— Скажи ей, что я занят. Я ей перезвоню. — Мы оба знали, что я не перезвоню.

— Пирс…

— Я занят, Нелли. — Это была та область, где я не нуждался в ее участии.

Нелли вздохнула.

— Хорошо. Для протокола, хочу сказать, что, по-моему, ты совершаешь огромную ошибку, избегая ее.

— Принято к сведению. Что-нибудь еще?

— Пока все. Я позвоню, если что-нибудь произойдет. Когда ты возвращаешься?

— Завтра. В среду утром я буду в офисе.

— Ладно. Позвоню тебе позже.

— Пока. — Я закончил разговор и свернул с Первой улицы, направляясь в переулок, застроенный домами. В квартале от центра города я съехал на обочину и припарковал «Ягуар» на пустом тротуаре.