— Мы развелись в марте. Она была из Монтаны.

— В мусорном ведре была фотография. — Она сморщила нос. — Я не хотела совать нос в чужие дела, но я увидела ее вчера вечером и подумала, что она была выброшена случайно.

— Не случайно. Я выбросил ее.

— Это была она? Твоя бывшая?

Я кивнул.

— После того, как он купил этот дом, она проводила здесь много времени. Она приезжала сюда, потому что для нее это было все равно что вернуться домой.

И я был идиотом, потому что верил ей. Доверял.

— Хайди выросла в Бозмене, и мы познакомились в Гарварде. Она часто рассказывала о том, как росла здесь.

— Так вот почему Габриэль решил купить дом именно здесь? Из-за ее рассказов?

— Может быть. Я не знаю. — Я вздохнул. — Мне трудно угадать, о чем именно он думал. Я потратил месяцы, анализируя прошлое. Пытаясь понять его. Почему он делал то, что делал. Теперь, когда его нет, я сомневаюсь, что когда-нибудь пойму.

Я перевел взгляд на воду. Волнение на поверхности отражало то, что я чувствовал все эти месяцы.

— Что поймешь? — спросила Керриган.

Все это время я защищал имидж дедушки, храня его тайну. Не ради него. Ради нее.

— Я не хочу тебе говорить.

— Почему?

— Потому что не хочу портить тебе память о нем.

— Серьезно?

Я кивнул.

Она помолчала, обдумывая это. Затем прошептала:

— Все равно расскажи мне.

— Дедушка привозил сюда Хайди. Часто.

Может быть, это начиналось как невинный отпуск. Может быть, он хотел Хайди с самого начала. Может быть, он любил ее.

Может быть, он просто хотел что-то и взял это, даже если для этого ему пришлось отнять это у меня.

Когда я встретился взглядом с Керриган, она уже складывала все воедино. Но я бы не стал заставлять ее гадать.

— У них был роман.

Керриган

У меня так отвисла челюсть, что брызги горячей воды из джакузи попали мне в рот.

— У него был роман. С. Твоей. Женой?

Пирс кивнул.

— Да.

— Но… — Я даже не могла сложить все это воедино. Я даже представить себе не могла, как Габриэль мог пойти на такое.

Он любил Пирса. В этом не было сомнений. В течение многих лет он рассказывал мне о своем невероятном и умном внуке. Как он мог закрутить роман с женой Пирса? Такое предательство было просто… невозможно.

Нет. Это, должно быть, ошибка.

— Он был не таким святым, каким ты его себе представляла, — сказал Пирс. — Или… он не был тем человеком, каким ты его себе представляла.

— Я просто… мне жаль. — О мой бог. — Мне так жаль. Я… я понятия не имела.

— Никто не знал.

Габриэль, как ты мог?

Я не сомневалась в Пирсе. На его красивом лице было написано слишком много эмоций. Признаться мне в этом было нелегко. Для такого мужчины, как он, уверенного в себе и умеющего держать себя в руках, это, вероятно, было равносильно признанию в слабости.

Вот только речь шла о Габриэле.

Во второй раз с тех пор, как я приехала сюда, я вспомнила те моменты, которые были у нас с Пирсом. Я прокрутила их в голове и увидела в совершенно новом свете. Неудивительно, что он был так суров со мной. Он думал, что я сплю с Габриэлем, как и его жена. Неудивительно, что он был так зол на своего деда.

— Как долго? — спросила я, но, прежде чем он успел ответить, я подняла руку. — Нет, подожди. Ты не обязан мне отвечать. Это не мое дело.

Взгляд Пирса смягчился.

— Если бы я не хотел тебе говорить, я бы и не сказал. Я не уверен. По словам Хайди, это продолжалось всего шесть месяцев.

— Но ты ей не веришь.

— Нет, — вздохнул он. — Она ездила в Монтану несколько лет. Чаще всего одна. Позже я узнал, что большинство поездок было во время, когда он тоже был здесь. Может быть, тогда ничего и не было. Я никогда не выпытывал подробностей.

Я бы тоже не стала. Некоторым людям, возможно, нужна любая информация, чтобы смягчить боль или придать ей смысл, но в таком положении я бы ни черта не хотела знать.

Романа было достаточно.

Открыв рот, я была готова задать целый ряд вопросов, но остановила себя.

— Что? — спросил Пирс.

— Ничего.

— Спрашивай, Керр.

Мне очень понравилось, что он начал называть меня Керр. Не могли бы мы отмотать последний час назад? Вернуться к поцелую на кухне и забыть об этом безумии с Габриэлем и Хайди? Но сделать этого было нельзя, поэтому я не могла думать ни о чем другом.

Я имею в виду… какого черта? Это был сюжет дневной мыльной оперы.

Пирс подвинулся, отодвигаясь от бортика джакузи. Затем он вытянул свои изящные руки вдоль спинки и откинулся в воде, запрокинув голову к потолку.

— Я не слишком много говорил об этом.

— Я не виню тебя за это

— Но, возможно, мне следует.

Я сидела совершенно неподвижно, ожидая. Если он захочет поговорить об этом, я выслушаю. Если не захочет — тоже нормально. Несмотря на то, что мне казалось, что я знаю его много лет, мы только начинали узнавать друг друга.

— Он всегда поддерживал себя в форме, — сказал Пирс. — Всегда общался с женщинами помоложе. Я не придавал этому значения. Таким он был всю мою жизнь. С чего бы мне беспокоиться о том, что мой собственный дедушка может представлять угрозу?

— Или что твоя жена будет изменять тебе. — В этот момент я злилась на них обоих.

Пирс усмехнулся.

— Точно.

— Могу я спросить… сколько ей лет?

— Тридцать один. — Того же возраста, что и он.

— Так это… — Я начала подсчитывать в уме. Габриэлю было за шестьдесят, когда мы познакомились, а это было почти десять лет назад.

— Моя бабушка была молодой, когда родила маму. Моя мама родила меня молодой. Ему было семьдесят пять, когда он умер.

Семьдесят пять и тридцать один год. У меня кружилась голова.

Габриэль всегда был красивым мужчиной, воплощением черно-бурого лиса. Он выглядел намного моложе, чем обычный семидесятипятилетний мужчина. Но разница в возрасте в сорок с лишним лет? Меня бы это обеспокоило, даже если бы речь шла не о жене его внука.

Как Габриэль мог так поступить? Это был не тот человек, которого я знала. Он всегда вел себя честно, но, возможно, Пирс был прав. Возможно, я поставила его на пьедестал. А может, он мне позволил сделать это.

А может, и то, и другое.

— Я поймал их, — сказал Пирс.

Тут у меня снова отвисла челюсть.

— Нет.

— Веришь или нет, в своем собственном доме. Клише в этом запутанном сценарии бесконечны. Но однажды я пораньше пришел домой с работы. У нас с Хайди… у нас были проблемы.

— Типа, из-за того, что она спала с твоим дедушкой?

— Это только одна из многих проблем. — Пирс усмехнулся. — Мы как раз говорили о разводе. Не то чтобы наш брак был идеальным, и в этом были виноваты мы оба. Но я бы никогда не изменил.

— Значит, ты их застукал.

— В моей собственной гребаной постели. — Он покачал головой. — Мне потребовалась минута, чтобы осознать, что я вижу.

Неудивительно, что он ненавидел Габриэля. Придя домой, чтобы поговорить со своей женой, ты обнаруживаешь своего дедушку в своей постели.

— Она говорила, что не хотела в него влюбляться. Что бы это, черт возьми, ни значило.

— Как ты думаешь, она любила его?

Пирс провел ладонью по бороде, обдумывая мой вопрос.

— Сначала я думал, что она просто так говорит. Ищет оправдание.

— А теперь?

— Я думаю, что, возможно, она действительно любила его. После развода они остались вместе.

Неужели та фотография, которую я нашла, была сделана Габриэлем? Хайди выглядела такой счастливой. Женщина, непринужденно беседующая со своим спутником, наслаждающаяся отпуском.

— Как ты думаешь, он любил ее?

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Он никогда не любил своих подружек. Сказал мне, что с каждой из них это было непринужденно. Он признавал, что ему нравилось, когда в его постели оказывалось хорошенькое личико. Но после того, как я их застукал, он не прекратил отношения. Он знал, что я в ярости. Знал, что я больше не буду с ним разговаривать. Но, несмотря ни на что, он остался с ней. Для меня это не означает, что все было непринужденно.