Керриган

— Есть какие-нибудь новости о фермерском доме? — спросил папа, сидя в глубоком кресле.

— Нет.

— А о квартире-студии?

— И снова нет. — Мои ответы на этом воскресном семейном ужине был такими же, как и на прошлой неделе.

Я продолжала листать свой телефон. Может быть, если я не буду смотреть в глаза, это избавит меня от разговора, который начнется после вопросов о моей незанятой недвижимости.

— Ты знаешь…

Тьфу. Только не снова.

— В любое время, когда захочешь прийти и поработать у меня, у меня найдется для тебя место.

— Спасибо, папа. — Я натянуто улыбнулась ему. Но нет, спасибо.

— Ты могла бы заняться финансами, — сказал он. — Или стать помощником менеджера, как Зак. Воспользуйся своим дипломом бизнесмена и научи нас всех нескольким вещам.

Мой брат, сидевший рядом со мной на диване, стиснул зубы. Я была первой в нашей семье, кто получил степень бакалавра. Ларк тоже получила степень в педагогической области, но Зак был старшим братом, и отсутствие у него высшего образования было щекотливой темой.

— Или ты могла бы…

— Я лучше посмотрю, не нужна ли маме и Ларк помощь на кухне. — Зак встал с дивана и ушел, пока папа не предложил мне еще какую-нибудь работу в своем автосалоне.

Отлично, теперь он не в настроении. Ужин обещает быть веселым. Особенно если папа не оставит эту тему до того, как мама приготовит лазанью.

Зачем я сказала родителям, что у меня кончаются деньги? Зачем? Мне следовало держать свой чертов рот на замке.

Пару недель назад мама с папой неожиданно заглянули ко мне домой. Я открыла дверь в двух свитерах и шерстяных носках, потому что держала термостат на шестидесяти (прим. ред.: примерно 15,5С), чтобы снизить расходы на электроэнергию. К тому времени, как час спустя они ушли, маму била дрожь, а папа убедил себя, что у меня нет ни гроша.

Я считала, что нахожусь скорее в отчаянном положении. Финансирование трех пустующих объектов недвижимости не сулило хорошего денежного потока, и сокращение расходов было моим единственным выходом. Но все должно было наладиться. Я была почти на мели, но не сломлена. И после моего разговора с Габриэлем во вторник я уже не была так напугана, как раньше.

Он подбодрил меня, и это было именно то, в чем я так нуждалась. Он сказал, что все успешные предприниматели бывают как на вершине, так в спаде. Я просто переживала свой первый спад. И он продлил мне кредит. Документы еще не пришли, но я была уверена, что его адвокат пришлет их в ближайшее время.

Габриэль Барлоу был миллиардером и самым успешным человеком, которого я когда-либо встречала, поэтому его заверения в том, что все будет хорошо, его финансовая поддержка развеяли многие мои страхи.

Я вернулась к своему телефону, чтобы просмотреть новости. Первые три статьи не вызвали интереса, но затем мое внимание привлек заголовок.

В авиакатастрофе в Скалистых горах (прим. ред.: Скалистые горы — это основной горный хребет в системе Кордильер Северной Америки, на западе США и Канады, между 32° и 60° с. ш.) погибло четверо человек.

О, боже. Я открыла статью, и ее слова поразили меня, как пуля в грудь.

У меня перед глазами все плыло, пока я продолжала читать. Это не могло быть правдой. Это было неправильно. Так не должно было лучиться. Он не… умер.

— Тебе могут понравиться продажи, — сказал папа. — Всегда хорошая комиссия.

Я встала с дивана и вышла из гостиной, сжимая в руке телефон, поспешила в ванную и закрылась там. Затем я яростно вытерла глаза, прежде чем заставить себя прочитать статью еще раз.

И еще раз.

И еще раз.

Я сбилась со счета, сколько раз перечитывала эти трагические слова, надеясь и желая, чтобы они не были правдой.

— Керриган? — Зак постучал в дверь.

Я вытерла слезы, которые никак не останавливались.

— Да?

— Ужин готов. Мама спрашивает, стоит ли нам подождать или…

— Я сейчас приду. — Я подождала, пока шаги моего брата затихнут в коридоре, прежде чем закрыть лицо руками и еще раз всхлипнуть.

Габриэль.

Он умер.

Погиб в авиакатастрофе два дня назад.

Никто мне не сказал. Никто мне не позвонил. Я только что разговаривала с ним, и вот…

Он умер.

Габриэль.

Мой наставник. Мой инвестор. Мой непоколебимый защитник.

Мой друг.

Он никогда не сомневался во мне. Он скорее поддерживал мои амбиции, чем подвергал их сомнению.

А теперь он умер.

Раздался еще один всхлип, за ним еще и еще.

Моя семья поужинала без меня.

Пирс

Эта женщина кричала на меня, а я не мог оторвать взгляда от ее рта.

Ее губы были идеальной формы. Верхняя губа была не слишком пухлой и не слишком тонкой. Нижняя была полной, с небольшой выемкой по середине, по которой стоило провести кончиком языка. Они были покрыты блеском для губ, благодаря которому их натуральный персиковый цвет казался таким же сладким и сочным, как и сам фрукт.

— Ты не можешь этого сделать. — Она вскинула руки.

Она была прекрасна. Конечно, она была прекрасна. У моего деда был безупречный вкус.

По его словам, она была остра, как нож, и, хотя мне, наверное, следовало бы обратить внимание на огонь в ее глазах или на слова, которыми она метала в меня, как ножами, я, похоже, не мог сосредоточиться ни на чем, кроме ее губ.

— Пошел ты!

Мой взгляд упал на ее красивые карие глаза. «Пошел ты» было довольно сложно игнорировать, особенно когда эти слова эхом отдавались от витрин магазинов в центре Каламити, штата Монтана.

Она сжимала в руке письмо, которое я вручил ей несколько минут назад. В нем прямо говорилось, что она не выплатила свой кредит и у нее есть один месяц, чтобы сделать это. Это был кредит, который мой покойный дедушка дал ей для финансирования некоторых инвестиционных проектов в этом маленьком городке. Одолжил деньги своей девушке. Госпоже. Девушке по вызову? Я понятия не имел, как она вписывалась в его запутанную сеть женщин.

Мысль о том, как его губы прикасаются к ее совершенству, заставила меня съежиться. Возможно, из-за их отношений она полагала, что ее долг будет прощен.

Никогда.

Да, это делало меня мстительным засранцем, но она была не единственной, кто сходил с ума в тот момент. Мой дедушка издевался надо мной, пока был жив. Его смерть привела ко второму раунду.

Все, чего я хотел, — это вычеркнуть этого сукина сына из своей жизни, начав с того, чтобы эта потрясающая женщина вернула долг.

Глаза Керриган Хейл вспыхнули. Ее лицо покраснело, то ли от ярости, то ли от того, что она кричала на меня целую минуту.

Мы устроили скандал. Ну, она устроила скандал. Я просто стоял, уставившись на ее губы, и ненавидел себя за то, что считал ее красивой.

Люди выходили из своих крошечных магазинчиков. Из кофейни вышла женщина в черном фартуке, которая осматривала тротуар по сторонам, пока не заметила источник суматохи. Нас. Какая-то пара выбежала из художественной галереи и трусцой направилась в нашу сторону.

Зрелище было не слишком привлекательное, так что пора было заканчивать с этим, пока мы не привлекли толпу.

Я открыл рот, чтобы повторить послание, которое я пришел передать, но прежде чем я успел заговорить, Керриган взяла письмо, которое я ей протянул, и начала рвать его на мелкие кусочки. Кусочек за кусочком на ее красивых губах появлялась усмешка. Может быть, вместо листка бумаги она представляла меня. Только что она рвала его на мелкие кусочки. В следующий момент обрывки полетели мне в лицо.

Я моргнул и позволил им упасть на тротуар. То, что она разорвала письмо не сможет изменить факты.