Комок в горле начал душить меня, и я опустил глаза, уставившись на кофейный столик.

— Я ни черта не сделал правильно.

— Вот почему ты пришел сюда и отдал мне то письмо.

— Ты была особенной для него. Я ненавидел тебя за то, что ты была особенной. Потом я приехал сюда и… Я увидел это. Я понял, почему он любил тебя. И это разозлило меня еще больше.

— Я не могла в это поверить. — Она рассмеялась. — В тот день на улице я просто не могла поверить, что ты тот самый Пирс, о котором мне столько рассказывали. Но теперь все становится на свои места.

— Я так благодарен тебе за то, что ты старалась изо всех сил. Ты была там, и без тебя у меня было бы больше сожалений.

Пепел. Разбор коттеджа. Я бы выбросил пепел и фотографии, а позже презирал бы себя за это.

— Почему ты ничего мне об этом не сказал? — спросила она.

Я вздохнул.

— Ты можешь себе представить, как бы прошел этот разговор? Я даже не был уверен, как мне справиться со всем этим, не говоря уже о том, чтобы попросить тебя взять это на себя.

У меня не было сомнений, что она была бы рядом, чтобы поддержать меня. Но мне нужно было взять это на себя. Мне нужно было смириться с этим.

— Элиас должен был быть в центре моего внимания.

— А кем бы была я? Отвлечением?

— Нет, костылем, — признался я. — Я бы оперся на тебя. Слишком. Я боялся, Керр. Был чертовски напуган. Я не мог потерпеть неудачу. И знал, что единственный способ не подвести его, не подвести тебя, — это надеть какие-нибудь шоры и просто сосредоточиться.

То же самое было и с моим бизнесом. Мне было страшно создавать собственную компанию, осознавать, что если я потерплю неудачу, то это ляжет на мои плечи. Поэтому я надел шоры и работал не покладая рук. Шоры были причиной того, что я не видел, как мой брак рушится у меня под ногами. Я был слишком занят исполнением мечт.

— Почему ты сейчас здесь, Пирс?

— Потому что я не могу перестать думать о тебе. Потому что ты прислала мне тот чек, и мысль о том, что я тебя потерял, повергла меня в панику. Поэтому я приехал как можно скорее, потому что должен был тебя увидеть. Я совершил ошибку, уйдя. И не планирую делать это снова.

— Это… безумие. — Она покачала головой. — Мы даже не знаем друг друга.

— Я не согласен. Мы знаем друг друга. — Знаем, а это важно. Может быть, я знал не все, но это было самое интересное в том, чтобы провести свою жизнь с человеком: узнавать что-то новое каждый день.

Керриган повернулась ко мне в профиль, уставившись в стену.

— Где твой сын?

— В мотеле.

Она повернулась ко мне.

— Он здесь?

Я пожал плечами.

— Я не собирался оставлять его в Колорадо. Он в мотеле с няней.

— Ооо. — Она подцепила какую-то невидимую ворсинку с колена своих легинсов. — Я не знаю, что со всем этим делать.

— Справедливо. — Справедливо, но мне не понравился ее тон. Было похоже, что я уйду отсюда с дырой в груди.

— Спасибо, что рассказал мне, — прошептала она.

Я побывал на достаточном количестве собраний, чтобы распознать окончание дискуссии, но я не мог заставить себя встать с этого дивана. Поэтому я уставился на нее, а она смотрела в ответ.

Все, чего я хотел, — это заключить ее в объятия и не отпускать. Почувствовать прикосновение ее губ к своим и показать ей, что на этот раз все будет по-другому. Так будет лучше.

Больше никаких секретов. Больше никаких колебаний.

Моя жизнь стала в разы сложнее, чем была раньше. Ребенок сделал это без особых усилий. Но у нас был шанс. Это — мы — стоило того, чтобы дать нам второй шанс.

— Тебе лучше вернуться в мотель. — Она поднялась со стула, затем встала и направилась к двери.

Блять.

Следуя за ней на свинцовых ногах, я присоединился к ней у новой вешалки для одежды, о которой она писала на прошлой неделе.

Она стояла, опустив глаза в пол, и смотрела куда угодно, только не на меня.

Я потянулся к дверной ручке, собираясь уйти, но остановился.

Я не собирался уходить таким образом. Не сегодня. Она могла злиться на меня за то, что я давлю, но мне было все равно. Мне нужно было увидеть ту искру в ее глазах. Мне нужно было, чтобы она помнила, как нам было хорошо.

Поэтому я взял ее лицо в ладони и приподнял его. Затем прижался губами к ее губам, судорожно глотая воздух, когда мой язык прошелся по ее нижней губе. Электрический разряд пробежал по моим венам, распространяясь огнем, который принадлежал только Керриган.

Она вцепилась в мои предплечья, прижимая меня к себе.

Мои колени чуть не подогнулись, когда ее язычок выскользнул наружу и коснулся кончиком моего. Затем я накрыл ее рот своим, пробуя на вкус все глубже, пока не понял, что если не отстранюсь, то подниму ее на руки и отнесу в спальню.

Я отстранился и прижался лбом к ее лбу.

— Чего ты хочешь? Скажи мне, чего ты хочешь, и я дам тебе это.

— Я не знаю, — выдохнула она. — Я не знаю, что со всем этим делать.

Не так давно я чувствовал себя точно так же. Время. Нам нужно было время. Я поцеловал ее в висок и, не сказав больше ни слова, отпустил ее и вышел на улицу.

Керриган стояла в дверном проеме, когда я отъезжал от тротуара, ее силуэт был виден в золотистом свете дома. Ее рука была прижата к губам.

Это еще не конец.

Еще нет. Никогда.

Ни в коем случае.

Керриган

Ребенок.

У Пирса есть сын.

После того, как он ушел, мне потребовалось минут десять, чтобы осознать этот факт. Затем кусочки мозаики начали складываться в единое целое, как кубики конструктора «Лего». Я прокрутила в голове наши дни в коттедже. Наши телефонные разговоры, особенно последний, когда он позвонил, чтобы попрощаться.

У него родился ребенок.

Когда шок прошел, на смену ему пришел кипящий гнев.

О, я была не просто зла. Я была в ярости.

Он мог бы мне сказать. Он мог бы все объяснить, когда мы открывали друг другу свои души.

Он должен был сказать мне.

После всего, что я ему рассказала, о моей расторгнутой помолвке, о моем выкидыше, как он мог молчать об этом? Я раскрылась перед этим мужчиной, а он держал в секрете своего ребенка — своего собственного ребенка.

Пирс не доверил мне правду.

А потом у него хватило наглости поцеловать меня.

— О, сукин сын. — Я мерила шагами гостиную, злясь на то, что все еще ощущаю его губы на своих. И снова я ответила на его поцелуй, хотя должна была дать ему пощечину.

Будь проклят он и его сексуальная борода. Будь проклят он и его талантливый язык.

Будь проклят он за то, что вернулся.

Все это время я думала, что он забыл обо мне, но он вернулся.

— Как он посмел? — Я всплеснула руками. — Как он посмел?

Пирс пришел в мой дом и выплеснул свое признание, как галлон краски, предоставив мне убирать его.

— Нет. Нет.

У него был шанс высказаться, и теперь мне тоже было что сказать.

Я бросилась в коридор, схватила пальто и натянула его. Рывком открыла входную дверь, но на пороге с кем-то столкнулась.

— Ого! — Ларк подняла руки, уклоняясь, прежде чем я успела врезаться в нее. — Спешишь?

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

Машина Зака стояла на улице. Он сидел за рулем, не отрываясь от телефона.

— Мы помогаем маме, помнишь? В семь тридцать?

— Вот дерьмо, — простонала я. — Нет. Я забыла.

— Хорошо, что мы заехали за тобой. — Она повернулась и пошла по тротуару.

Я закрыла за собой дверь и вздохнула, следуя за ней и садясь на заднее сиденье машины моего брата. В машине пахло сигаретами. Теми самыми сигаретами, которые, как он клялся, он курил не в машине, а только дома.

— Привет, — пробормотала я.

— Привет. — Зак не улыбнулся и не взглянул на меня.

— Кажется, я разминулась с тобой в «Уайт Оук».

— Да, я зашел поужинать. А теперь едем украшать. — Он открыл консоль и, достав сигарету, зажал ее между губами.