Конечно, он мог бы сказать то же самое обо мне. Никто из нас не сдерживался, когда дело доходило до порицания.

Постоянное напряжение между нами все испортило бы. Кэл не мог переехать сюда. Ему придется уехать.

Всю свою взрослую жизнь — и большую часть подросткового возраста — я старалась показать себя миру. И Кэлу. Я была достаточно честна с собой, чтобы признать, что отчасти мной двигало желание показать ему, что я достаточно хороша. Чтобы показать ему, что я не такая… как все.

Сомнения и неуверенность, которые он помог мне создать за годы учебы в «Бентоне», все еще существовали где-то глубоко внутри. Возможно, так будет всегда.

Боже, благослови старшую школу.

Если Кэл будет жить здесь, я буду ходить вокруг Каламити на цыпочках, постоянно настороже. Я не хотела идти в продуктовый магазин и бояться, что моя тележка врежется в его тележку в отделе замороженных продуктов. Я не хотела заходить в «Джейн» на девичник и видеть его сидящим в баре.

Я не хотела идти по Первой улице в выходные в День памяти и видеть его на другом конце квартала.

Лёгок на помине.

— Да вы издеваетесь?

Его окружала толпа. В основном это были мужчины и мальчики-подростки, но среди собравшихся было и несколько женщин. Брюнетка как раз приподнимала подол своей юбки. А в центре толпы Кэл возвышался на голову над остальными.

Этой весной его шоколадно-каштановые волосы отросли, и концы их завивались на затылке. Его точеный подбородок был покрыт щетиной. Бицепсы напряглись в рукавах футболки.

Этот человек был наделен не только исключительным спортивным талантом, но и необычайно красивым лицом. Это было несправедливо. Совершенно несправедливо.

На гладких губах Кэла играла натянутая, фальшивая улыбка, когда он писал свое имя на кепках, салфетках и всем остальном, что ему протягивала толпа. Костяшки его пальцев, сжимавших маркер, побелели. Плечи были напряжены. Глаза сузились. Даже раздраженный, он был потрясающе красив.

На долю секунды мне стало жаль его. На мгновение мне захотелось, чтобы эти люди оставили его в покое. Постоянное преследование с требованием автографа или фотографии, должно быть, утомляло.

Мое сочувствие было недолгим. Каждый раз, когда я испытывала сострадание к Кэлу, в моей голове всплывали воспоминания из старшей школы.

Например, когда он случайно вылил на меня воду на первом курсе. На мне были белая рубашка и тонкий лифчик. До сих пор я слышу насмешки от футболистов, которые были в коридоре.

Нет, я отказывалась жалеть Кэла.

— Только не после того, как он заставил меня стесняться своих сосков, — пробормотала я.

Пожилая женщина, проходя мимо, искоса взглянула на меня.

Упс.

Нет, Кэл не мог жить здесь. Ему нужно было быть в Теннесси, Таллахасси или Тимбукту, мне было все равно. Где-нибудь далеко-далеко от Монтаны.

Но, боже, этот человек был упрям. Он останется здесь только потому, что я хочу, чтобы он ушел. Если бы…

Что, если бы я превратила его жизнь в пытку? Да, он был упрямцем, но, если бы он был несчастлив, возможно, он бы передумал. Уголки моего рта изогнулись в злобной усмешке. Я сомневалась, что это сработает, но попробовать стоило.

Каламити был моим.

— Я приехала сюда первой.

Лед в моем кофе звякнул, тая. Этот звук навел меня на мысль. С ухмылкой на губах я направилась к группе. Женщина в юбке оглядела меня с ног до головы, когда я подошла, вероятно, решив, что я представляю угрозу ее шансам заполучить знаменитого богатого мужчину.

Я не удостоила ее и взглядом. Мои глаза были прикованы к Кэлу.

Он пошевелился, чтобы взять еще одну бумагу для подписи, когда заметил меня. На краткий миг в его взгляде промелькнуло облегчение. Неужели он думал, что я приду ему на помощь? Это была работа Пирса, а не моя.

Но я использовала его предположение в своих интересах, и когда он начал проталкиваться сквозь толпу, проталкиваясь ко мне, я позволил ему использовать свое сильное, мускулистое тело, чтобы расчистить путь.

— Извините, — сказал он одному парню.

Кэл обычно начинал вежливо. И когда люди не двигались с места, он кричал: «Убирайтесь нахуй с моей дороги». И эти моменты, как правило, снимались на камеру, а затем публиковались на Ютуб и в Твиттер.

Я напряглась, когда он протиснулся через толпу. Моя рука чуть не задрожала, но я крепко сжала кофейную чашку. Так крепко, что крышка отлетела.

Идеально.

— Привет. — Кэл вздернул подбородок. — Не могли бы мы немного…

Его вопрос был прерван, когда моя рука потянулась к поясу его джинсов. Я схватила его, потянула и вылила остатки своего ванильного латте ему на брюки. Он ахнул и с визгом отскочил назад. Кубики льда скатились по его ногам, выпали из-под подола и с грохотом упали на тротуар, разбиваясь у его ног. Растекаясь, кремообразная жидкость потемнела на джинсах в промежности.

Боже, как приятно.

— Какого черта, Нелли? — Кэл отряхнул брюки, и его ладонь стала влажной. Когда он встряхнул ими, во все стороны полетели капли.

Я окинула взглядом прямую линию его носа. Острые углы его подбородка напряглись. Серая футболка облегала широкую грудь и подчеркивала твердые линии грудных мышц, когда он закипал.

— Это за то, что отправил фото члена моей маме! — соврала я.

Воздух наполнился хором удивленных возгласов. Мужчины отодвинулись. Женщина в короткой юбке развернулась на каблуках и исчезла. Один из подростков помладше оглядел Кэла с ног до головы и пробормотал:

— Чувак. Отвратительно.

Мой пульс участился. Руки затряслись. Но я стояла неподвижно, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, глядя на человека, который был моим заклятым врагом почти двадцать лет.

Черт, это было приятно. Почти оргазм.

— Что. За. Черт? — Ноздри Кэла раздулись, когда он уперся руками в свои узкие бедра.

Я встала на цыпочки, наклоняясь ближе.

— Однажды ты облил меня водой. Помнишь? Считай, что это уравняло наши шансы.

Его глаза расширились, солнце заиграло золотыми и карамельными искорками в радужках.

Может, мне не стоило напоминать ему об этом. Может, мне следовало позволить ему задуматься, зачем я облила его эспрессо с молоком.

Но я помнила все, что было в старшей школе. Каждый раз, когда он издевался надо мной. Каждый раз, когда он доводил меня до слез. Каждый раз, когда я произносила его имя.

Мне потребовалось много времени, чтобы почувствовать себя комфортно в своей собственной шкуре. Возможно, это нормально для всех женщин. Единственным средством от нашей неуверенности было время и возраст — но даже тогда лекарства не было. В какие-то дни я была уверена, что мысли о моих волосах, карьере, успехе или фигуре ушли навсегда. В другие дни эти знакомые сомнения выползали из глубин и портили прекрасный день.

За каждой моей неуверенностью скрывалось лицо. Лицо Кэла, подростка. Намеренно или непреднамеренно, его школьные выходки придали мне недостатков. Он пролил свет на мои недостатки, сорвав с меня розовые очки юности.

Он сделал меня уязвимой. Он сделал меня слабой. Никто не мог пробиться сквозь мою защиту так, как Кэл.

Я хотела жить здесь, не опасаясь, что он будет прятаться за каждым углом. Поэтому я использую свои воспоминания, я украду идеи из его книги и сделаю все возможное, чтобы выгнать Кэла из города.

Теперь это был мой дом.

И Каламити был недостаточно велик для нас обоих.

Дорогой дневник,

Кэл сегодня облил меня водой. Он сделал это нарочно. Когда мистер Грегсмит спросил его об этом, Кэл солгал и сказал, что споткнулся. Это было его слово против моего. Я думаю, мистер Грегсмит мне поверил, но я всего лишь студент-стипендиат, так что Кэл отделался предупреждением не ходить с открытой бутылкой воды. Я разговаривала с Джоном у своего шкафчика, когда Кэл это сделал. Может, Джон флиртовал со мной? Я не знаю. Кэл шел по коридору со своими ужасными друзьями-спортсменами. Почему он не мог просто идти дальше? Почему он не мог просто оставить меня в покое? Он даже не притворился, что споткнулся. Он просто вытянул руку, и вот я уже мокрая. И ты знаешь, что эти дурацкие белые форменные рубашки очень тонкие. Все в коридоре начали смеяться. Какой-то парень отпустил шутку о моих сосках, и Джон тоже начал смеяться. Как ты думаешь, может, он понял шутку Кэла? Может, он флиртовал со мной, чтобы помочь Кэлу? Не важно. Джон даже не такой уж симпатичный. У него кривые нижние зубы. У меня большие соски? Я не знаю, какой размер считается нормальным. Их можно как-то уменьшить? Например, нанести крем или что-то в этом роде? Может быть, мама разрешит мне купить бюстгальтер с подкладкой, когда мы в следующий раз отправимся за покупками. У меня еще остались кое-какие деньги на день рождения, и миссис Мёрфи, вероятно, заплатит мне за стрижку ее газона на следующей неделе. Я собиралась потратить свои сбережения на новый рюкзак, но предпочла, чтобы Кэл дразнил меня за клейкую ленту, скрепляющую ремешок, а не за то, что у меня странные соски. Я ненавижу Кэла Старка. Очень сильно.