Сверху скатываются мелкие камешки, и в ложбинку, не торопясь, спускается вся верхушка нападающих. На лицах — ехидные усмешки.

— Ваши водители так напуганы, полковник? — а вот на этот раз Ширвани на английский язык уже не переходит. Понятно, это, чтобы все его подчиненные слышали, как и что именно он говорит командиру этих трусов.

Перевожу полковнику вопрос. Тот только плечами пожимает.

— У них был приказ — довести машины до конкретной точки. Они его исполнили. В чем тогда дело?

Выслушав ответ, моджахед снова усмехается.

— А бежать так быстро по дороге — им тоже было приказано?

— Это обычные водители…

— И им можно быть такими трусами?

Ох, скажу я кое-что лейтенанту Лоренцу! Ну и нашел же он, кого посадить в эти автомашины!

Но сейчас надо что-то отвечать афганцам. А полковник слегка растерян… и с ответом медлит. Так нельзя! В переговорах с местными такие паузы допускать не рекомендуется — не так поймут.

— Приказали бежать — побегут. Прикажут ползти — поползут, — беру на себя ответственность за продолжение разговора.

— А если им прикажут драться?

— Будут выполнять этот приказ.

Афганцы громко хохочут.

— Вы, американцы, не воины! Можете воевать только тогда, когда над головою висят ваши вертолеты, а сзади прикрывают пушки. А чтобы просто так — лицом к лицу, вы на такое не способны! У вас просто духа не хватит! — выкрикивает чернобородый молодой парень, стоящий чуть слева от главаря.

— И ты берешься это доказать? — холодно интересуюсь я. — Вот прямо здесь? И сейчас!

Парень оборачивается на Ширвани. Тот медленно кивает.

— Я не против. Всем будет полезно это видеть. А, ты, — поворачивается главарь ко мне. — Ты — готов?

— Нефедофф, вы сошли с ума! — встревает в разговор наш контршпион. — Что вы делаете?! Не провоцируйте их!

Командир моджахедов поднимает руку.

— Если ты не ляжешь сразу и не побежишь — мы снимем осаду и отойдём. Без каких-либо дополнительных условий. И прекратим огонь. Но если Масуд тебя победит… мы продолжим наш разговор. Уже не с тобой…

Полковник одергивает Фоггерти. Что-то шепчет ему на ухо — и тот нехотя отступает назад.

— Круг! — повелительно поднимает руку главарь. — Круг!

Из-за холмов выбегают новые и новые моджахеды. Сколько же их тут?

Вся толпа окружает нас, не переходя, однако, границы, которую указали их командиры.

— Как ты будешь драться? — интересуется Ширвани.

Стрелять?

Неплохо бы — но не дадут.

Просто морду этому бородачу набить?

Вариант… я крепче, да и в драке не новичок.

Растопыриваю перед лицом ладони и выразительно кручу ими в воздухе.

— Хм… — оглаживает бороду главарь. — Нет… не так…

Он окидывает меня взглядом.

— Я вижу у тебя нож… Это для красоты — или ты что-то можешь им сделать?

— Постараюсь.

Мой противник кладет на землю автомат, снимает сумку и вообще освобождается от всего лишнего. Молодой парень, крепко сбитый и жилистый — оппонент будет не из легких.

А вот мне снимать пришлось намного больше.

Каска, бронежилет (а жаль!), снаряжение, пояс с подсумками, рация — кучка получилась куда как более солидная.

Бородач ухмыляется.

— И как я всё это потом понесу? Надо будет попросить помощи!

Толпа взрывается радостными криками одобрения. Парня хлопают по плечам, всячески поддерживают и желают удачи.

А вот меня поддерживать некому. Фоггерти — так тот весь как-то сжался, бросая по сторонам цепкие взгляды. Что, думает, он следующий? Вряд ли… афганцы любят работать на толпу, но чувство меры у них присутствует. Полагаю, что их главаря устроит показательная расправа над одним из американских офицеров. Надо думать, что меня давно уже успели изучить за время визитов в их поселения. Так что все мои сильные и слабые стороны учтены. А вот капитан расположения базы почти никогда и не покидал. Так что его качества, как бойца, никому не известны. Сильно сомневаюсь, что Ширвани устроил эту схватку спонтанно, наверняка, все было обдумано заранее. И рисковать главарь не станет — мало ли какой сюрприз может произойти?

Хотя… может быть, я просто параноик, и все это действительно произошло случайно?

Отбрасываю на землю и ножны — теперь, кроме ножа, у меня ничего нет. Нож, кстати, правильный — настоящий «Боуи». Его мне ещё дед Майкл подарил, тот знал толк в таких вот штучках. И много чего, кстати, в свое время показал… Надеюсь, что афганцев такому виду боя никто не учил.

— Капитан… — это Шимански.

— Слушаю.

— Вы вполне отдаёте себе отчёт в своих действиях?

— Я-то — вполне! А вот с командиром транспортного взвода очень бы хотелось побеседовать! После…

— Не только вам… Ладно, буду молиться за вас!

Главарь моджахедов поднимает вверх руку — и гомон тотчас же стихает, как обрезало. Да… Ширвани тут пользуется авторитетом!

— Аллаху акбар!

Толпа единым вздохом повторяет эти слова. Мощно… что и говорить…

Масуд ухмыляется и чертит ножом крест-накрест. Солнце отблескивает на металле, и толпа поддерживает своего бойца дружными возгласами.

— Иншалла!

Чуть пригнувшись и расставив в стороны руки, бородач делает несколько шагов вперед.

Так… что мы тут имеем?

Масуд воин не из простых — это видно по манере передвижения. Это минус.

А что плюс, да и есть ли он тут вообще?

Есть.

Он вынужден работать на публику, задержек и промедления ему не простят. Победа должна быть быстрой и эффективной, иного от него не ждут. Он может меня хоть на кусочки порезать — ему позволительно. А вот мне его убивать… вообще-то совсем нежелательно. Бог знает, как на это отреагирует толпа.

А значит — бородач станет атаковать. Быстро и максимально жестоко — так, чтобы покончить со мною разом. Прощупывать мою оборону он особо долго не станет, нет у него на это дозволения толпы. А вот я могу тянуть сколь угодно долго, спешить некуда. И сохраню больше сил… если успею.

Выпад!

Не попал… я тоже не из простаков!

Разворачиваюсь на правой ноге, перемещаясь в сторону и ставя своего противника лицом к солнцу. Позагорай…

Эх, дать бы ногою по земле, чтобы ему песком по глазам стегануло!

Нельзя — моджахеды могут воспринять это как подлый прием.

Снова выпад, ещё один… спешит Масуд!

А вот так?!

Бородач отскакивает назад, непонимающе озираясь по сторонам. А что ж ты думал, дорогой, один ты тут такой резвый? Жаль, что ранка совсем незначительная, только чуть-чуть я ему руку задел. Да и то, левую…

Осмотрев порез, Масуд снова усмехается, подносит руку к лицу и проводит по нему. И так-то не слишком благообразная его физиономия, теперь ещё и вымазана его собственной кровью. Вообще кошмар какой-то! Встретишь такого на улице — хоть днем, хоть ночью, кошелек отдашь без каких-либо возражений.

— Алла!

Всего чуть-чуть он меня не достал! Отпрыгивая в сторону, на ногах я не устоял, покатился. Хорошо, хоть нож не потерял! А бородач уже снова прыгает в мою сторону. На этот раз он замахивается, намереваясь ударить меня сверху. Успев встать на ноги, выбрасываю вверх руку, перехватывая его оружие. А вот мой нож идет по прямой, тычковым ударом, пусть попробует перехватить!

И не подумал даже, просто провернулся на одной ноге, пропуская клинок мимо. А рука-то?! Та, что с ножом — про неё забыл, что ли?

Не выходит у него совсем уж в сторону-то отскочить, сцепившиеся наши руки не дают. Сгибая левую руку, бью его по локтю, отскакивая в сторону. И вовремя — клинок его ножа проскальзывает мимо моей руки. Знакомо — этот прием я знаю, так можно порезать руку, которая пытается перехватить нож. Была бы на мне куртка — в рукаве теперь зияла бы дыра приличного размера. Единственное, что я теперь успеваю сделать, так это толкнуть противника в предплечье. Был, разумеется соблазн притянуть его к себе и постараться ткнуть-таки ножом… но — бородач крепок и из этого могло ничего не выйти. Так что удовольствуемся малым.