Загруженный по самое не балуй, Макаров шел, мигом протрезвевший и перепуганный до чертиков — Его красивая жизнь подошла к концу и возможно завтра его разоблачат и потащат в подвалы контрразведки к Щукину. С другой стороны, он не против пощекотать нервишки, тем более возвращение на захваченном бронепоезде с освобожденными красноармейцами действительно сделает его героем!

Разгрузка оружия прошла успешно и нервничающий Макаров ни свет ни заря поспешил в лагерь военнопленных. Приказ о перемещении красных пленных к железной дороге якобы для погрузки в состав и отправки в Ростов-на-Дону не вызвал подозрений у начальника охраны лагеря. Тем более, что он знал адъютанта командующего в лицо.

Выстроив почти пять сотен пленных, поручик презрительно на них кивнул — эти краснюки дохнут как мухи, пару недель назад их было почти две тысячи!

Макаров удивленно окинул территорию лагеря — Вот уж не подумал бы что здесь поместятся две тысячи человек!

Поручик усмехнулся — Это точно, это красное быдло вынуждено было стоять, их набили сюда как селедки в бочку. Где они стояли, там же и справляли нужду. Мы с прапорщиком, моим заместителем, делали ставки на то, сколько они в таких условиях проживут. Без еды оказалось, что эти засранцы никак не хотели умирать и я для получения своего выигрыша решил ускорить процесс и приказал воду давать раз в три дня, перед этим скормив этим скотам пропавшую соленую рыбу. Представляете, капитан, на наших складах кто-то не досмотрел и почти тонна рыба протухла. Что бы не заставлять наших доблестных солдат трудиться, закапывая тухлятину, я предложил интендантам доставить ее в мой лагерь. Ну и как итог — большая часть этих красных собак набросилась как свиньи на пропавшую рыбу и померли в ужасных мучениях. Оставшиеся еле держатся на ногах, но выжили благодаря сердобольным женщинам — они приходят к колючей проволоке и бросают пленным кто кусок хлеба, кто овощи, отрывая наверняка от своих детей! Русский гуманизм во всей красе! Я не вмешиваюсь, хотят в ущерб своей семье делиться с этими сволочами, пускай! Впредь будут умнее. Но раз уж эти голодранцы жрут, то я приказал им очистить мой лагерь от дерьма и закопать всех мертвецов. Кому понадобились эти доходяги? Я бы их развешал на деревьях, предварительно нарезав из их спин ремней!

Макаров, охреневший от услышанного, отвел в сторону взгляд, опасаясь выразить свою ненависть — Этих бедолаг отправят на создание укрепрайона!

Поручик попрощался и подозвал прапорщика лет двадцати трех — Помогите капитану выделить конвой!

Макаров вышел к строю людей с потухшими взорами, которые уже жалели, что остались живы, не наевшись досыта тухлятины — Слушать всем сюда! Вы видите, что плен это не сахар, может есть желающие, кто хочет перейти на нашу сторону и сражаться с красной сволочью, с большевиками и жидами? Не бойтесь выходите на два шага вперед, вы сможете наконец-то набить свои животы и забыть про голод!

Медленно, по одному, вперед протиснулись сто семь человек.

Макаров указал на этих пленных и приказал прапорщику — Этих оставьте в лагере, их позже заберут и после принесения присяги их бросят на фронт на самый опасный участок.

Затем, дождавшись пока охрана отведет желающих жить любой ценой в сторону продолжил — Теперь два шага вперед все пулеметчики и артиллеристы!

Вышли всего тридцать два человека.

Макаров покачал головой — Вы пойдете первыми, остальным разбиться на взводы и определитесь, кто у вас будет взводными!

Через двадцать минут колона из трехсот семидесяти одного пленных красноармейцев зашагала за ворота лагеря под охраной тридцати охранников и Макаров пришпорил жеребца, ему нужно было еще передать приказ начальнику станции о перестановке составов в то время, пока Май-Маевский со с своим штабом отправится в городской собор на торжественный молебен во славу победы над красными.

Конвойные, доставившие пленных на место, удивились малочисленности тех, кто принял у них красных, но уже через полчаса выкинули эту несуразность из головы: их дело было доставить и сдать, а дальше хоть трава не расти. Мы с пацанами наблюдали из-за дальних кустов и когда конвой растворился на горизонте, мы вышли к железке и потопали по ней в сторону скопления пленных. Беляки выставили ручники довольно грамотно, сразу показав красным, что при побеге они попадут под кинжальный огонь.

Мы разделились — Аркаша с Серым двинули к ближайшему пулеметчику, около которого у костра расположились беляки, а я направился к дальнему. Я шел по-охотничьи, ни один сучок подо мной не хрустнул, но когда мне осталось приблизиться на шаг, сидящий пулеметчик, курящий в этот момент цигарку, оглянулся — Ты кто, хлопец?

В следующий момент моя игла вошла ему в шею и он завалился на землю. Воткнув иглу несколько раз в землю, я убрал с нее кровь и спрятав опять в рукаве, пошел к основной цели. Мои дружки уже стояли около беляков, выпрашивая еду, а те разводили руками — Нет с собой, ребятишки, вам на станцию надо, там накормят поди!

Я зашел со с спины одного из деникинцев и ударил его в почку, тут же я вынул ее и метнул иглу в следующего, она вошла ему в шею. Третий упал с рассеченной шеей от удара Серого саперной лопаткой, Аркаша же метнул свою иглу и она вошла пулеметчику, поглядывавшему за пленными, под левую лопатку. Оставшийся живой парень лет девятнадцати вытаращил в ужасе глаза, переводя взгляд на своих убитых однополчан. Однако Серый, оттерев с лица чужую кровь, одним движением рассек ему гортань и беляк, издавая булькающие звуки, схватился за горло, пытаясь остановить кровь, затем медленно завалился в траву.

У моих бойцов, в первый раз проливших чужую кровь, побелели лица и они часто задышали, а Серега не выдержал и сблеванул.

Я подтолкнул Аркашу в сторону пленных и он, вооружившись винтовкой, пошел в их сторону. Подойдя на расстояние пяти шагов, Голиков громко объявил — Я командир Красной Армии Аркадий Голиков предлагаю вам с боем пробиться к нашим! Сейчас сюда подадут бронепоезд, первыми в нем места занимают артиллеристы и пулеметчики, которые встанут к орудиям и пулеметам с готовностью по приказу открыть огонь. Остальные разбираем вон в тех ящиках оружие и боеприпасы и ждем бронепоезд. Пропускаете первую команду и поочередно занимаете места в вагонах! Далее вот вы, пятеро, прихватив пару ручных пулеметов, захватываете паровоз и контролируете его машиниста и кочегара. Готовность один!

Я смотрел с жалостью как голодные уставшие люди еле поднимаются и идут вооружаться. Как-то упустил я вопрос их кормежки!

К нам подошел мужчина лет сорока, одетый в рядовую красноармейскую форму, вот только выправка у него была как у офицера с большим стажем — Здравия желаю, я командир артиллерийской батареи Сотников, при царе выслужил чин капитана, революцию принял всей душой, потому и попросился в Красную Армию. Попал в плен со своими солдатами, так они со мной поделились своими вещами — в прошлом году Деникин отдал приказ, согласно которому «всех офицеров, кто не оставит безотлагательно ряды Красной армии, ждёт проклятие народное и полевой суд Русской армии — суровый и беспощадный». Честно говоря на тот свет я не торопился, потому и снял форму командира.

Аркадий откозырял — Командир диверсионно-разведывательной группы Голиков, назначаю вас, товарищ Сотников командиром бронепоезда. Правда его нужно захватить. Навряд ли будет много охраны, но готовым нужно быть всегда, берите командование над людьми. Теперь это ваши подчиненные, расставьте всех по расчетам, определите каждому свое место!

Сотников поправил солдатскую папаху и лихо козырнул в ответ — Слушаюсь, товарищ Голиков!

Наконец-то паровоз вытолкал со станции бронепоезд. Одетый в броню паровоз, перед которым была прицеплена платформа с 122-х миллиметровой гаубицей, был без паровозной бригады. Охраняли бронепоезд шесть человек: двое были на маневровом паровозе и четверо на платформе. Самые крепкие красноармейцы, переодевшись в форму убитых беляков, залезли на платформу и закололи охрану штыками, а Аркаша и я ликвидировали двоих на паровозе.