Солнце окончательно скрылось за горизонтом аккурат в тот момент, когда мы подошли к окраине деревни, и тут нас ждал не очень приятный сюрприз. Лесная деревня оказалась окружена высоким частоколом. Всё было сделано по науке, чтобы максимально осложнить жизнь возможным захватчикам, сам частокол стоял на земляном валу, который, и без того довольно крутой, вдобавок был залит льдом. Почти любой штурм этого укрепления будет обречён на провал, а подбирающихся к стене врагов будут невозбранно расстреливать через узкие бойницы в стенах. А в мирное время по этим горкам могут кататься дети.

Жители не сбежали и не спрятались в лесах, как я ожидал. Вместо этого редкие караульные бродили по стене с факелами, вглядываясь во мрак, чтобы в нужный момент поднять тревогу и приготовиться отражать любую угрозу, пришедшую из темноты. Желание нападать немного поубавилось, но не настолько, чтобы отказаться от нашей затеи и возвращаться в горы с поджатым хвостом.

Нас здесь целая сотня, но что-то мне подсказывало, что такое укрепление можно удерживать и от превосходящих в несколько раз сил. Пары десятков крепких мужиков хватит, чтобы отстреливаться, рубить наброшенные на частокол верёвки и отпихивать лестницы, о которых мы даже не позаботились. Придётся снова что-то изобретать.

Мы толклись на опушке, пристально наблюдая за деревней и часовыми и стараясь не показываться на свету. Все устали и замёрзли, и я тоже, но разводить костры я по-прежнему не разрешал, так что мы кутались в шкуры и жались друг к другу, чтобы сохранить хотя бы небольшие крохи принесённого из дома тепла. А я искал слабые места в обороне и не находил.

Даже ворота у этих хитрюг стояли не прямо, а как бы по спирали, напоминая раковину улитки, и небольшой отрезок второго частокола внутри позволял обстреливать и закидывать камнями нападающих даже в том случае, если ворота сломают. Гнилых брёвен тоже не было видно, наоборот, свежие места пестрели светлыми пятнами, благо, в брёвнах здесь недостатка и быть не могло.

Короче, мы шныряли под стенами, как героиня басни про лису и виноград. А этот виноград хоть и был надёжно защищён, так, что достать его становилось большой проблемой, менее сладким не казался, наоборот, желание пошариться по местным кладовым только распалялось ещё больше. За такими стенами наверняка найдётся что-то ценное, иначе нет никакого смысла поддерживать его в таком образцовом порядке. Ну или это просто передовой форпост Священного Союза, ближайший к нашим землям, и страх перед орками заставляет их трястись по ночам и ежедневно подновлять укрепления, которые давным-давно никто и не пытался атаковать. Но мы всё же попробуем.

Холод, пробирающийся под одежду и заставляющий всё тело коченеть, навёл меня на мысль. Я приказал всей своей армии уйти в лес, под прикрытие деревьев, а затем заставил орков рассыпаться и развести костры на небольшом отдалении друг от друга. Чтобы у каждого был свой собственный костёр, благо, топлива здесь хватало.

Огни вспыхивали один за другим, орки едва ли не дрались за валежник и делились горящими головёшками, протягивали руки к блаженному теплу и разогревали пищу. А я гадал, что чувствует караульный на стене, когда видит, как в тёмном лесу загорается целая россыпь чужих костров. Я немного погрелся у чужого огня, и отправился к главным воротам крепости. Один. А десяток моих арбалетчиков взяли под наблюдение все входы и выходы из этой деревни.

Возможно, стоило начать с каких-нибудь бедных и затерянных выселок и хуторов, такие наверняка есть и в лесу, и у реки, но я слабо представлял, что с них можно взять. Там наверняка живёт такая же беднота, как и мы, а здесь, за стенами, наверное, есть, чем поживиться.

— Эй, вы! — проревел я, выходя на дорогу с факелом в руке.

Так, чтобы со стены меня могли увидеть. Караульный прокричал что-то своим, поднялся шум, но стрелять в меня пока не стали. Я убедился, что на меня смотрят, и указал рукой на сотню костров, мерцающих в лесу позади. Обычно костёр зажигали если не на десяток, то на пять-шесть воинов, так что подобная уловка могла в данных условиях сработать.

— Сдавайтесь! Нас — Орда! — прокричал я.

А нас — рать, как же. Но тут мне что-то подсказывало, что гарнизон тут маленький и не слишком хорошо обученный, потому как на стену высыпал всего десяток воинов в больших меховых шапках, и они выглядывали из-за частокола без всякого опасения, что их могут подстрелить.

Один из них прокричал что-то в ответ. Я, разумеется, не понял ни слова, их язык чем-то напоминал странную помесь немецкого с нижегородским. Но по интонации был ясно, что мне советовали убираться вон, покуда цел. Придётся общаться жестами, надеясь, что здесь они совпадают.

Я, конечно, не надеялся, что местные откроют ворота и склонят головы, едва мы покажемся на дороге, и не рассчитывал на быструю победу. Я надеялся вселить страх в сердца защитников, а это только половина дела.

Если бы не клятый Зугмор с его засадой, я бы успел всё разведать и составить план, а теперь приходилось импровизировать.

— На рассвете! Если вы не откроете ворота! Мы спалим деревню до основания! — сопровождая каждое слово красноречивыми жестами, проорал я.

В ответ защитники пролаяли что-то явно нецензурное. Но взрыва хохота не последовало, они всё-таки не на шутку перепугались. Я демонстративно махнул факелом, развернулся и зашагал обратно к кострам.

Арбалетчики остались ждать в засаде, контролируя выходы, вполне возможно, что местные попытаются отправить гонца в ближайшие селения за подмогой.

Возможно, лучше было бы попытаться взять эти стены нахрапом, нагло задавить числом, но я представлял, какие потери бы ждали нас тогда, и желание брать крепость таким образом тут же угасало.

— И что, думаешь, откроют? — спросил у меня Бурздуб, когда я вернулся к костру и протянул руки к дрожащему пламени.

— Нет, — честно ответил я.

— И зачем это всё? Не проще ли было сразу налететь и постукать? — хмыкнул сотник.

— Может и проще, — пожал плечами я. — Но они сейчас будут всю ночь дрожать от ужаса, а мы пока будем отдыхать.

— Утром-то они увидят, что нас меньше, чем они думают, — покачал головой Бурздуб.

Я уже понял, что крупно облажался и с этой деревней, и со своим планом штурма, и вообще с походом в целом, но заднюю давать было поздно. Надо, пожалуй, каждый раз лупить себя палкой по голове, приговаривая «думай, а потом делай». Хотя это вряд ли поможет.

— Значит, выступаем незадолго до рассвета, — решил я. — Передай остальным. А пока отдыхаем.

На вылазку у защитников просто не хватит смелости, тут я был готов биться об заклад. Но бережёного бог бережёт, и охранение мы всё равно выставили, да и арбалетчики продолжали следить за всеми воротами и калитками, сменяя друг друга каждые два часа.

Длинная зимняя ночь пролетела как одно мгновение, и не успел я прикрыть глаза, прислонившись к дереву, как меня уже тряс за плечо Лургуш, не обращая внимания на мои вялые попытки отбрехаться.

Пора было выступать, и часовые на стенах бдительно вглядывались в сотни огней, мерцающих среди деревьев, и незаметно подойти к стенам не выйдет, даже если снайперским выстрелом снять караульных. А если мы и сможем в каком-то месте подобраться незаметно, то там нас будет ждать ледяная горка, с которой мы будем только потешно соскальзывать. Выдолбить ступеньки во льду и мёрзлой земле нам просто не позволят.

Настроение у меня было откровенно паршивым, боевой дух витал где-то в стороне плинтуса, хотя остальные орки поглядывали на частокол с азартом и возбуждением. Придётся вести их в бой, хотя я бы лучше в этот раз обошёлся без постука. Здешние стены слишком крепкие, чтобы выдержать наш натиск.

Но, как говорил кто-то из полководцев древности, сила крепости не в камне, а в сердцах её защитников, и я мог надеяться только на то, что мы перепугали этих лесных болванов до трясучки. Насколько я знал, орки предпочитали сюда не спускаться, а значит, и местные сталкивались с ними не так часто, чтобы привыкнуть к ним и верно оценить угрозу.