— Я не в первый раз встречаюсь с вашими старейшинами. Да и Коран читал внимательно.

— Что ж, могу тебе ответить таким же пожеланием. Садись! — и он указывает мне место. — У тебя порвана одежда, не удалось вовремя спрятаться?

— Вы метко стреляете, должен это отметить.

— Ваш генерал жив?

— И невредим. Все же знают — укрепления на базе надежные… Мы можем ещё долго воевать.

— Сидя под землей? — не без ехидства интересуется мой собеседник. Наклонив голову набок, он внимательно меня разглядывает.

— Капитан… Что, никто из старших офицеров не решился сюда прийти? Мы — все здесь! — обводит он рукою собравшихся главарей. — Никто не струсил, а ведь ваши минометы сюда добивают!

— Просто я хорошо знаю ваш язык… И часто встречался с местными жителями.

— Это так! — кивает сидящий в центре бородач. — Он часто приезжает в наши селения.

— Моя работа… — пожимаю плечами.

— И в чем же она состоит?

— Я отвечаю за налаживание контактов с местными властями и…

Все присутствующие улыбаются, словно я сказал что-то смешное.

— Да? Ну, попробуй! — усмехается мой собеседник.

— Простите, сэр, но я не знаю, как я должен вас называть…

— Я — Ширвани!

Так… Это плохо. Даже очень плохо. Один из самых непримиримых наших противников. Опытный и умелый командир, на войне уже столько, что никто и подсчитать не пробует. Нападения его всегда отличаются каким-то мастерством и очень хорошо продуманы.

— Но каковы ваши требования? Что вы хотите?

— Чтобы вы перестали осквернять нашу землю и убирались бы к себе за океан!

— Простите, сэр, но решение таких вопросов не входит в мою компетенцию… Если у вас есть какие-то конкретные требования, я готов их обсудить.

— Тянешь время? Ждешь, когда прилетят ваши вертолеты? Мы их тоже ждем — и легко им здесь не будет.

Не врет — я вижу тонкие стволы зенитных пулеметов, которые выглядывают из-за ближайшего холмика. А у двоих из охраны замечаю тубусы ПЗРК. Не наши — подобные вещи совсем недавно стали поступать на вооружение моджахедов. Вроде бы их делают где-то в Китае… или в Ливане — толком так и не удалось выяснить. Никаких фирменных обозначений на них нет.

— Но что же вы тогда хотите?

— Как я понимаю, твой генерал сюда не придёт?

— Не думаю.

— Тогда — любой старший офицер. Не капитан, с ним мне говорить не о чем. У тебя есть пятнадцать минут. После этого мы откроем огонь снова. Не придете — аналогично. И возьмите с собою радиостанцию — она вам понадобится.

Как я несся! За пятнадцать минут решить этот вопрос… очень сомнительно.

Но, против моего ожидания, Роджерс понял все с полуслова.

— Шимански! Идете с капитаном. Лейтенант!

— Да, сэр! — вытянулся Харперс.

— Сержанта с его техникой — на блок!

— Есть, сэр!

Нашелся даже целый автомобиль, и нас подвезли прямо к воротам базы. Надо отдать должное техникам, передышка была совсем небольшой, а вот поди ж ты — нашли машину!

Тот самый «бача» флегматично сидит на камне.

С нами вместе пошел и мой извечный оппонент — капитан Фоггерти. Он отвечал за безопасность и поэтому всегда доставал меня всевозможными расспросами. А уж сколько я составил рапортов по его требованию — это даже описать невозможно! Описывался каждый шаг, тщательно фиксировались все новости и малейшие изменения в поведении местного населения. И что, сильно это помогло капитану?

И вот сейчас, следуя за нашим провожатым, Фоггерти подозрительно осматривается по сторонам. Он тоже более-менее понимает местные наречия, хотя, до меня ему, конечно, далеко.

Ширвани демонстративно смотрит на часы и качает головой.

— Ты опоздал! Если бы мы не увидели подъезжающий автомобиль…

— За это можешь сказать «спасибо» своим наводчикам — они испортили все дороги!

Моджахед внезапно улыбается.

— Кто у вас тут старший?

— Полковник Шимански! — указываю я на офицера из генеральской свиты.

Тот молча подносит руку к виску.

— Полковник? — недоверчиво наклоняет голову мой собеседник. Но сбоку привстает кто-то из его сопровождающих, что-то шепчет на ухо.

— Так! Это хорошо. Скажи полковнику, что мы требуем немедленного освобождения наших товарищей, — и Ширвани протягивает мне листок бумаги с неровными строчками текста.

Перевожу это штабному.

— Это можно обсудить… — кивает тот.

— Нет! — моджахед отрицательно покачивает пальцем. Стало быть, он знает английский? Чего же тогда дурака тут передо мною валял, требуя офицера, говорящего на местных языках? — Никто и ничего обсуждать не собирается! Они должны быть освобождены немедленно! Али, телефон!

Сбоку подскакивает молодой парень с трубкой спутникового телефона.

— Звони! Сейчас звони!

Шимански вопросительно смотрит на меня — развожу руками. Это — не моя тема. Фоггерти, закусив губу, медленно кивает — он согласен.

Полковник пожимает плечами и набирает номер.

— Халецкий? Полковник Шимански! Да… нет, об этом мы поговорим после. Сейчас — слушайте меня!

И он зачитывает своему невидимому собеседнику весь список.

— Да, с генералом это согласовано! Выполняйте! Что значит, доложить и ждать?! Это приказ, майор! Жду прямо у телефона!

Моджахед довольно ухмыляется. Да, он знает наш язык, это совершенно точно!

Сбоку подходит ещё один парень и тоже со спутниковым телефоном. Ширвани берет трубку и что-то говорит.

Проходит минута… ещё одна. И ещё…

— Да? — прижимает телефон к уху Шимански. — Как это?!

Он растеряно оглядывается на моджахедов.

— Один из ваших людей… он умер сегодня утром… мы не можем его освободить…

— Пусть отдадут его тело! Он должен быть погребён свободным! Сегодня же!

Афганец выпаливает это на хорошем английском языке. Полковник кивает и снова что-то говорит в телефон.

В свою очередь, и Ширвани выслушивает своего собеседника. Коротко, одними уголками губ, он улыбается. Отдает телефон парню.

— Будем считать, что первое условие вы выполнили! Хотя — и не до конца!

— Есть и второе? — приподнимает в удивлении бровь полковник.

— Есть, — вторая бумага перекочевала из рук в руки. — Эти припасы должны быть погружены в две машины и доставлены сюда. Срок — полчаса, вам должно хватить.

Мельком заглядываю в список — медикаменты, продовольствие… целый батальон обслужить можно!

Нас не отпустили, указали место, чтобы присесть. Только Фоггерти отправился к воротам, чтобы передать список.

А я все никак не мог понять — что же ещё нужно Ширвани? Ладно, своих людей он освободил, медикаменты сейчас получит… но что же дальше? Никаких обязательств на себя моджахед не взял. И нас не отпустил — почему?

Возвращается Фоггерти. Он подтверждает, что погрузка требуемых моджахедами вещей уже начата. Постараются успеть как можно быстрее. Передаю эти его слова Ширвани, тот только ухмыляется в бороду. Нет, определённо, он что-то замышляет! Но что?

— Что с подкреплением? — интересуется полковник у нашего главного контршпиона.

— На дороге завалы — подорван мост. Вертолеты обстреляны из крупнокалиберных пулеметов и возвратились на базу. Есть пострадавшие.

— Самолеты?

— Пока ничего сказать не могу. Там тоже возникли какие-то… э-э-э… сложности. Вылет, разумеется, будет. Но точное время пока неизвестно.

То есть, командир моджахедов имеет все основания для такого самоуверенного и вызывающего поведения. Завалы на дороге и прочее, несомненно, дело рук его людей. Все козыри на его стороне. А я-то гадал, отчего он настолько спокоен…

Ещё минут десять — и со стороны базы показались два грузовика. Не доехав до нас метров пятидесяти водители заглушили моторы и, быстро покинув кабины, направились назад. Понимаю… нервы там ни у кого не железные.

А вот афганцев это развеселило! Высыпав на дорогу, они показывают вслед уходящим обидные жесты и что-то громко выкликают.

— Капитан! Поинтересуйтесь у этих бородачей относительно их дальнейших планов… — договорить полковник не успевает.