Василий хотел ответить.

Очень хотел.

Но его рот был занят.

Её губами.

А всё остальное...

Всё остальное было занято кое-чем другим.

Последнее, что успел осознать Василий перед тем, как его демоническая форма начала распадаться, — это то, что он извергался с такой силой, будто в него вселился дух вулкана Кракатау. Девушка взметнулась над ним, ее тело выгнулось в неестественной, но откровенно эстетичной судороге, а из спины — с громким "ш-ш-ш-ш-ш" — развернулись крылья.

Белоснежные.

Ну, бывшие белоснежные.

Потому что теперь, под воздействием чего-то, что Василий в нее влил, они начали темнеть. Сперва — как бумага, подпаленная по краям. Потом — как молоко, в которое капнули чернил. И наконец — как грешная душа, осознавшая, что обратного пути нет.

— О-О-ОХ, ДА-А-А! — ее крик разорвал пустошь, и где-то в ответ завыли голодные тени.

Борис снова прервал свою трапезу.

— Ну, Вась, — медленно произнес он, — поздравляю. Ты только что буквально кончил так мощно, что превратил ангела в падшего.

Василий хотел ответить. Хотел пошутить. Хотел хотя бы материться.

Но его тело уже не слушалось.

Кожа, еще секунду назад синевато-серая и шершавая, начала светлеть, становиться прозрачной, как старый полиэтилен. Пальцы растворились первыми, потом руки, потом — все остальное.

— Бляяяяя… — успел прошептать он, прежде чем его голос превратился в эхо.

И затем — взрыв.

Не огненный, не кровавый. А… светящийся.

Василий разлетелся на миллион искр, которые тут же потянулись вверх, к багровому небу, будто его душу вызывали на ковер к высшим силам.

— БОРИС! — его голос донесся уже откуда-то сверху, словно из радиоприемника с плохим сигналом. — ЛОВИ МЕНЯ В МЕШОК И НАХУЙ БЕГИ К МАЛИНЕ! ОНА ЕДИНСТВЕННАЯ, КТО МОЖЕТ ЭТО ИСПРАВИТЬ!

Кот вздохнул, отшвырнул пустую миску, подхватил мешок (который, к счастью, еще оставался на месте) и ловко подпрыгнул, раскрыв его навстречу потоку света.

Плюх.

Душа Василия оказалась внутри.

Мешок дернулся, затрясся, потом затих.

Борис завязал его покрепче и повесил себе на шею, как амулет.

— Ну и день… — пробормотал он.

Девушка (теперь уже точно падшая) опустилась рядом, ее новые, серые крылья беспокойно шевелились. Она смотрела на кота с выражением, в котором смешались шок, благодарность и легкое недоумение.

— Ты… — начала она.

— Че смотришь? — перебил ее Борис, раздраженно махнув лапой. — Пошли. За помощь нашу отрабатывать будешь.

— …Что?

— Ты теперь падшая, — терпеливо объяснил кот, будто говорил с ребенком. — А это значит, что у тебя долг чести. Или там… долг тьмы. Короче, будешь помогать нам вернуть Васю в норму, а потом — может быть — я разрешу тебе его снова трахнуть.

Девушка открыла рот, чтобы возразить, но Борис уже развернулся и засеменил прочь, по направлению к темным скалам, за которыми, как он помнил, должен был быть чертог Малины.

Она постояла секунду, потом взмахнула крыльями и последовала за ним.

— Как тебя вообще зовут-то? — спросил кот, не оборачиваясь.

— Серафина, — ответила она.

— Серьезно?

— Да, — она закатила глаза. — Родители были очень набожными.

— Ну, Серафина, — Борис прыгнул на ближайший камень и оглядел путь. — Теперь ты наша.

Мешок на его шее слабо дернулся, будто Василий пытался что-то сказать.

Но слова уже не имели значения.

Впереди был Ад.

Долги.

И одна очень разъяренная демоница, которая явно не ожидала, что ее «инвестиция» вернется в виде кота, мешка с душой и падшего ангела с очень специфическими потребностями.

Борис усмехнулся.

— Мяу, блядь.

Дверь чертога Малины была массивной, обитой черным железом с выгравированными рунами, которые светились тусклым фиолетовым цветом. Она не просто открывалась — она поддавалась только после сложного ритуала, включающего три удара, щепотку пепла грешника и парочку проклятий на забытом языке.

Но в этот раз все было проще.

Тук-тук-тук.

Тихий, почти вежливый стук.

Малина, сидящая за столом и лихорадочно перебирающая груду демонических контрактов (с пометкой "СРОЧНО. ДОЛГИ."), вздрогнула.

— Кто это еще… — пробормотала она, отшвырнув перо в сторону.

Она подошла к двери, щелкнула замком и резко распахнула ее.

На пороге стояли Кот с мешком и девушка с крыльями цвета пепла.

Малина молча посмотрела на них.

Они молча посмотрели на нее.

— Нет.

Дверь захлопнулась с таким грохотом, что с потолка посыпалась штукатурка.

Борис, не моргнув, повернулся к Серафиме:

— Ты погоди. Ща оклемается.

Серафина, которая за последний час пережила почти голодную смерть в пустоши, воскрешение через душу грешника, неожиданную метаморфозу в падшего ангела, и очень интенсивный демонический секс...

…просто села на землю и уставилась в пустое пространство.

— Я… что… — начала она.

— Не думай об этом, — посоветовал Борис. — Просто жди.

Через десять минут дверь снова открылась.

Малина стояла на пороге, скрестив руки. Ее глаза горели, как угли, а крылья были напряжены до предела.

— Что. Вы. Натворили.

Борис, не дожидаясь приглашения, проскользнул внутрь, ловко увернувшись от ее хватающей руки. Серафина медленно поднялась и последовала за ним, все еще слегка шатаясь.

— Ну, — начал кот, запрыгивая на стол и смахивая лапой пару контрактов, — если кратко…

И он рассказал.

Все.

Без купюр.

Про бар «Последний Глоток».

Про Асмодея.

Про контракт на салфетке (Малина аж побледнела).

Про аванс в виде душ грешников и миски деликатесов (здесь она схватилась за грудь).

Про то, как они нашли Серафину и скормили ей душу (Малина от зависти прикусила губу).

Про то, что случилось после (Малина закрыла лицо руками).

И, наконец, про то, как Василий… испарился в экстазе, превратившись в сгусток души, который теперь трясется в мешке у Бориса на шее.

Тишина.

Малина медленно подняла голову.

— Вы… — ее голос дрожал. — Вы обманули Асмодея. Накормили ангела душой грешника. Превратили ее в падшую. И потеряли Василия…

Она замолчала, переваривая.

— …За два часа?

Борис кивнул.

— Ну, если точнее, то за час сорок пять.

Малина встала, подошла к шкафу, достала оттуда бутылку с чем-то темным и маслянистым и хлоп — отпила прямо из горлышка.

— Ладно, — выдохнула она, поставив бутылку на стол. — Значит, так.

Она ткнула пальцем в Серафиму:

— Ты теперь падшая, а значит, твои крылья — это моя ответственность.

Потом в мешок:

— Василий — душа, получается, его надо срочно вернуть во временное тело, пока его не засосало в чистилище.

Потом в Бориса:

— А ты… ты просто кошмар. Но без тебя они бы уже оба сдохли, так что ладно.

Борис самодовольно вытер усы.

— И что теперь? — спросила Серафина, впервые за вечер проявив инициативу.

Темный чертог Малины наполнился тяжёлым молчанием, нарушаемым лишь потрескиванием магических свечей и нервным постукиванием когтей Бориса по полу. Демоница стояла посреди комнаты, её пальцы сжимали мешок с душами грешников, а взгляд метался между Серафимой, котом и тем самым мешком, где томилась душа Василия.

— Вот что мы сделаем, — наконец заговорила Малина, её голос звучал так, будто она уже предвкушала момент, когда сможет вдоволь поиздеваться над ситуацией. — У меня есть ровно один способ вернуть Василию временное тело. Но для этого мне нужно восстановить силы.

Малина развязала мешок с душами грешников, и оттуда тут же вырвался вихрь стонущих, извивающихся огоньков. Она ловко поймала один из них — пухлый, с перегаром дешёвого виски и налётом вечного раскаяния — и поднесла к губам.

— Хрум.

Душа исчезла у неё во рту, как последняя пельмешка в новогоднюю ночь.

Малина облизнулась. Её крылья расправились, перья на них заиграли фиолетовым отблеском, а глаза вспыхнули, как две миниатюрные сверхновые.