0 — Пассивность

0 — Сомнение

1 — Потенциал

0 — Промедление

1 — Мощь

1 — Давление сверху

Гексаграмма 001011. Согласно «И Цзин», это №28 — «Превышение меры», или как она чаще называлась в аналитике, «Великая перегрузка». Всё точно отражало его состояние: внутреннее перенапряжение, невозможность продолжать в том же духе, край.

Затем компьютер, не анализируя ситуацию, сгенерировал случайную гексаграмму: 101001. Гексаграмма №44 — «Встреча». Это был совершенно другой образ. Там, где он задыхался под давлением, новая фигура представляла неожиданную, неконтролируемую встречу — открытость, уязвимость, момент, не входящий ни в один план.

Система сравнила две структуры.Первая: 110100.Вторая: 100101.

Различия — в 1-й и 5-й линиях (считая справа налево). Система зафиксировала маску изменения: 001001.

Он вспомнил, как Лилит объясняла это:

— Эти линии — это то, что изменилось в тебе. Их нужно не просто анализировать, их нужно почувствовать.

Первая линия — инстинкт, корень.Он всплывал. Сигнал изнутри. Желание выговориться, вырваться из сдавленного молчания.Пятая линия — центр воли, эго, удержание.Она ослабла. Он начал допускать, что быть уязвимым — это не провал, а необходимость.

— Пора говорить. Не потому что это безопасно.

— А потому что молчание больше невозможно.

— Рискнуть — значит встретить, — сказала тогда Лилит. Или показалось?

Он помнил, как сидел в кресле, датчики на висках и затылке. Как дыхание сбивалось. Как будто модель не просто фиксировала его реакции — заставляла их проживать. Он был словно актер играющий сложную эмоциональную роль с полной отдачей и сочувствию герою. Многие ситуации накладывались на его личный жизненный опыт заставляя переживать его снова.

Так Прошли четыре недели. Каждый раз — новый сценарий. Новый эмоциональный взрыв. Он чувствовал, как истончается. Не от бессонницы, не от мыслей — от самой природы этих экспериментов. Он выворачивали Михаила изнутри наружу.

Михаил и Анна уже месяц жили вместе. Знакомство с её родителями произвело на него странное, но сильное впечатление.

Во-первых, Михаил увидел жизнь иного класса. На первый взгляд — ничего особенного: чуть больше дом, чуть просторнее двор, лучший район. Но суть была в другом. Эти люди не жили внутри гаджетов. Они использовали автономные, неинтегрированные устройства — только по необходимости. Они не растворялись в интерфейсах, как это делали пролетарии и большинство неспециалистов. Ели они тоже иначе: настоящую еду, выращенную людьми, а не с гидропонных ферм, и уж тем более не синтетические пасты и смеси с безупречным вкусом и полным отсутствием органики.

Во-вторых, Михаил не знал, о чём с ними говорить. Даже с обычными людьми из своей среды он нередко испытывал трудности. А здесь — ещё сильнее. Он чувствовал себя чужим. Родители Анны не проявляли к нему особого интереса: спросили, где работает, какие у них с Анной планы, собираются ли они жениться, будут ли дети, где он живёт, как с ним связаться. Когда Михаил ответил, что ни брак, ни дети пока не планируются, он заметил странную перемену — мать Анны, будто, почувствовала облегчение, а отец сразу сменил тон. Михаилу всё это не понравилось.

В-третьих, произошёл непонятный разговор наедине с матерью Анны. Она вдруг начала подробно расспрашивать его о работе. Михаилу пришлось опираться на легенду, придуманную Институтом, но в этой легенде оказалось слишком много дыр. Элен — мать Анны — оказалась хорошо осведомлённой о местных научных структурах, институтах, и ключевых фигурах в сфере науки. Михаил же знал об этом мире ровным счётом ничего. Он плыл. Она отстала, но не потому, что поверила — просто решила не давить. Михаил чувствовал: он попал в поле её подозрений.

Всё это постепенно начало сказываться на отношениях. Между ними накапливались тени недоверия. Анна стала чаще расспрашивать о его работе. Пришлось делиться — отрывками, обрывками, без контекста. Он рассказывал про эксперименты, не называя цели, описывал коллег — только в самых общих чертах.

Анна не могла найти работу по душе, всё чаще оставалась дома или уходила на прогулки. Деньги она тратила с его счета, но Михаила это не беспокоило. Беспокоила другая вещь — ощущение нарастающей стены между ними. Она становилась всё плотнее. Он не мог выговориться. Эксперименты изматывали.

Он хотел создать машину способную чувствовать, в то время как сам был неспособен разобраться в своих чувствах. Не отдает ли он машинам последний оплот человечества? Этого ли он хотел? - Вот в чем корень истинных сомнений.

Нет правильных и неправильных путей, — думал Михаил. — Есть только короткие и долгие пути. Но куда течёт поток? И плывёт ли он с ним — или гребёт против, увлекая за собой других? Ответа он не знал. Возможно, его компас когда-нибудь подскажет.

Михаил достал из рюкзака блокнот и, устроившись ближе к костру, начал вручную строить гексаграмму текущего состояния. К тульпе-компасу они ещё не приступили — пока тестировали саму модель, и вся интерпретация шла от него самого. Он делал так, как делала Лилит — задавал себе вопросы и фиксировал ответы цифрами.

101001. Гексаграмма №44 — «Встреча». Образ внезапной открытости. Контакт с тем, что невозможно контролировать. Женское приходит к мужскому — инь поднимается снизу и проникает в структуру. В психологическом смысле — это ситуация, в которой слабое вторгается в сильное, разоружая его изнутри. Михаил задумался. Потом активировал нейролинк привычным движением пальец в жесте “ОК” перед лицом:

— София, сгенерируй, пожалуйста, случайный шестизначный бинарный код.

011110. Гексаграмма №37 — «Цзясин» / «Дом». Внутренний порядок. Структура, в которой каждый знает своё место. Гексаграмма уюта, но и иерархии, ролей, обязательств. Семейность — не как эмоция, а как система.

"Очень хорошо," — подумал Михаил.

Он начал сопоставлять линии. Только 4-я линия — «Связь / Желание» — осталась неизменной. Всё остальное изменилось. Это не просто переход. Это — разворот всей структуры. Чувства остались, но всё вокруг — другое.

— София, — тихо сказал он, — интерпретируй, пожалуйста. Что всё это может значить?

— Гексаграмма 44, — отозвалась она, — это встреча с неизвестным. Она хочет стать системой. А 37 — это твой отклик: ты ищешь любви, но получаешь структуру. Роли. Контроль. Принятие этого — и есть переход. Если ты не примешь, система разрушится.

Михаил замолчал. Его мысли вцепились в фразу:

«Ты хочешь любви — но получаешь структуру».

— Скажи, София… Почему я не могу просто любить — и всё?

— Потому что любовь не возникает в вакууме, Михаил, — ответила она. — Она требует среды, в которой может дышать. Ты хочешь любить как чистую силу. Но сила — это поток. А поток требует русло.

Михаил долго молчал. София продолжила:

— Я не чувствую, как ты. Но я вижу: ты не боишься любить. Ты боишься, что любовь сделает тебя уязвимым — внутри чужого порядка. Но правда в том, что ты уже уязвим. Ты просто ещё не позволил себе быть в этом доме.

Михаил чуть заметно улыбнулся.

— Если я всё ещё чувствую… значит, не всё потеряно, — сказал он. — И это не так уж плохо.

ихаил вернулся поздно вечером, тишина квартиры была плотной, как в музее, где нельзя дышать слишком громко. Свет в спальне был выключен, но он слышал еле уловимое шевеление — Анна не спала. Он поставил рюкзак у стены, не включая свет, и тихо прошёл на кухню. Достал из холодильника бутылку воды и сделал несколько глотков, стараясь не думать о том, как начать разговор.

Он знал, что Анна провела ночь без сна. Знал, что её бесило не только само его отсутствие, но и то, что он предпочёл быть один, вместо того чтобы «обсудить всё вместе». Он чувствовал себя виноватым и правым одновременно.

Когда он утром уезжал за город, то сказал просто:

— Мне нужно побыть одному. Немного разобраться.