— Мы пытаемся заглянуть за грань восприятия? — попытался угадать Михаил.

— Нет, круче. Мы можем сами создавать реальность. Но не как в фильмах, ты не будешь гнуть ложки или читать мысли. Ты сможешь делать кое-что покруче.

— Хах! Что может быть круче? Всегда мечтал читать мысли, — поддержал шутливый тон Михаил.

— Подожди. Придётся немного углубиться в теорию, чтобы понять суть.

—Чтобы создать голограмму, энергия должна взаимодействовать с неподвижной энергией. Когда энергия движется и сталкивается с неподвижной энергией, возникает интерференция. Это взаимодействие создаёт «картину», которую можно воспринимать. В нашем случае система в покое — это наша нервная система, которая сосредоточена в мозге. Меняя структуру энергии, создаваемой нашим мозгом, мы можем менять восприятие реальности. Круто, да? — сказал Мэт. Михаил, однако, не сразу понял, о чём речь.

Мэт продолжил:

— Наш разум — это тоже голограмма, которая настроена на голограмму Вселенной. Мы обмениваемся энергией с Вселенной, и это даёт нам сознание. Когда энергия проходит через поля, создаваемые нашим мозгом и органами чувств, голографические изображения «проецируются» на эти поля. Мы видим свет, слышим звуки и чувствуем запахи, потому что наш мозг и органы чувств способны «считывать» эту информацию. Так понятней?

— Да, но это всего лишь считывание. Мы ничего не меняем. Как я понял, можно перенастроить приёмник и услышать то, чего раньше не слышал, или услышать старые звуки по-новому, но не создать их. — возразил Михаил.

— Верно подмечено, но я немного забежал вперёд. Правое полушарие мозга действует как первичный рецептор для восприятия этой голографической информации. Оно работает нелинейно и невербально. Левое полушарие, в свою очередь, помогает обработать эти данные, превращая их в дискретную, двумерную форму. Но фишка в том, что это работает в обе стороны. Мы не только можем считывать данные окружающей среды, но и передавать их обратно, кодируя реальность.

— Т.е. я могу загадать себе торт к чаю, и он появится? — пошутил Михаил.

— И да, и нет, — ответил Мэтью, не восприняв скепсиса. — Память и обработка информации происходят не в самом мозге, а в электромагнитном поле, которое он создаёт. Это поле — контейнер для данных, а мозг хранит только индексы, чтобы к ним обратиться. Поэтому мы не можем точно вспомнить каждое слово, но всегда можем найти нужную информацию, если знаем, как подойти к ней. Через гипноз, например, можно вспомнить детали событий, как бы давно они не произошли.

— Интересно, но всё равно не понятно, — сказал Михаил, продолжая слушать.

— Кроме того, процесс сознания связан с этим полем. Мы не только воспринимаем информацию, но и можем её изменять, передавая обратно в поле. Мозг — не только приёмник, но и передатчик данных, создающий реальность вокруг нас. Если ты вообразишь торт, он будет существовать не как физический объект, а как образ в твоей памяти. То есть вне твоего сознания, в «банке памяти». И, кстати, я могу даже попробовать его, если ты поделишься со мной ссылкой, — улыбнулся Мэтью.

— Это реально, уже есть доказательства? — спросил Михаил, всё ещё не веря в услышанное.

— Да, — ответил Мэтью. — Вильям Макдугалл проводил эксперименты с крысами ещё два века назад. Он заставлял их искать выход из лабиринта. Первое поколение делало около двухсот ошибок, но с каждым новым поколением количество ошибок снижалось. Макдугалл предположил, что крысы передают опыт на генетическом уровне. Позже его последователи провели тот же эксперимент с крысятами из разных лабораторий, не связанных с предыдущими, и результаты были те же — складывалось впечатление, что крысы уже знали, как пройти лабиринт. Мы повторили этот опыт с крысами, а затем пошли дальше, работая с людьми.

— Это и правда впечатляет, — сказал Михаил. — Т.е. существует коллективный разум?

— Это не просто коллективный разум, — ответил Мэтью. — Это вселенская библиотека, к которой обращается всё живое, а возможно, даже не живое. Она содержит всё, что существовало или существует, включая мысли всех живых существ всех времён. Нужно лишь знать адреса ячеек. Так как память — это заполнение этих ячеек сознанием, то зная ключ к ячейке, можно менять реальность. Но, честно говоря, мы ещё не зашли так далеко. Наша задача проще.

— Ух, — Михаил перевел дух. Ему было трудно продолжать. Всё это было слишком отличным от того, что он знал и во что верил. Слишком много следствий, но больше вопросов, чем ответов. Мэтью молчал, давая время всё обдумать.

— Так в чем же суть нашей работы? — выдержав паузу, спросил Михаил

— Помнишь вопрос? Чем человек отличается от машины?

Михаил прокрутил в памяти диалог в кафе. Мэтью явно проверял его на сообразительность, и Михаил быстро понял смысл всего сказанного ранее. Всё внутри него вздрогнуло, но он не подал виду.— Вы хотите научить машины индексировать банки памяти, хранящиеся в поле информации за пределами сознания. Но я всё ещё не понимаю, как?

— Хорошая заявка, тепло, но нет, — ответил Мэтью. — Это как раз та опасность, которую представляет технология, если попадет в не те руки. Искусственному интеллекту нет дела до мыслей людей, для него мы и так понятны и предсказуемы до скучности. Машины не обладают манией власти, в отличие от людей. Подумай ещё.

Чуть поразмыслив, Михаил сделал следующее предположение:

— Вы хотите научить машины, подобно людям, производить вычисления в полевой среде и хранить информацию в поле, чтобы кратно увеличить вычислительные мощности и возможности обучения. Можно просто создать банк индексов и воссоздавать любые ИИ-личности, минуя процесс обучения и физические носители памяти огромного объема. — Михаил осенило! — О боже, в теории можно хакнуть человека и создать его цифровую копию, помещенную в оболочку робота!

— Бинго! Что может быть круче вечной жизни?

Михаил был поражен. Но ему вдруг пришла мысль, что всё это не с ним. Это либо шутка, либо правда. Бинго — он выиграл счастливый билет. Комната поплыла, дыхание сперло.

— Чтож, я вижу, у тебя на лбу появилась испарина, — Мэтью встал из-за стола и по отечески положил руку на плечо.

— Подожди, это мы только начали, ты ещё не такое узнаешь.

— Что дальше? — спросил Михаил.

— Дальше подготовка, обучение и практика. Тебе предстоит познакомиться с технологией. Ты должен знать, чтобы не было вопросов. Были и другие группы, мы пробовали разное, не всё всегда было гладко. Сейчас мы набираем новую группу и объединяем опыт многих лет. Тебе повезло, кое-кто заплатил физическим и ментальным здоровьем. Готов ли ты двигаться дальше, если я скажу тебе, что ты рискуешь не просто жизнью, а своей душой? Это говорит тебе о чём-то? Не торопись с ответом, прислушайся к интуиции. Если начнешь — остановиться будет нельзя. Сейчас ещё можно отказаться и забыть этот разговор.

Михаил попытался успокоиться, мысли роились в голове. Он представлял людей в оболочках роботов, роботов с интуицией, ментальные войны, переписывающие генетическую память, и с трудом сосредоточился. Минуты шли, и в какой-то момент, сфокусировав взгляд на одной точке, он сказал:

— Да, я готов

— Вот и отлично! — спокойно ответил Мэтью, вернувшись к столу и достал планшет

— Вот договор. Цифровой, тут всё как полагается. По нему ты завещаешь своё тело и разум институту. Что бы с тобой не случилось в этих стенах — это вне чьей-либо юрисдикции. Твоя жизнь полностью принадлежит институту, пока ты за этим забором. За его пределами ты ограничен только подпиской о неразглашении. Так как ты без Окулуса, подпишешь дома, а через 3 дня приезжай сюда, начнем работу. Михаил не стал читать документы в кабинете — всё и так было понятно. Они пожали друг другу руки, и Михаил вызвал такси домой, обдумывая предстоящее.

Отведенные три дня на раздумья Михаил решил посвятить Анне. Будущее оставалось неопределённым, и, учитывая, что в Институте был целый этаж для проживания, это наталкивало на мысль, что такая предусмотрительность не случайна. Возможно, в будущем ему предстоял переезд и изоляция.