Он кивнул:

— Тогда давай договоримся: я помогу тебе познать Свет и Тьму. А ты пообещаешь пройти человечеству через тьму Хали-Юги.

— Кто я, чтобы обещать? — Линь смотрела прямо, спокойно. — Я лишь машина. Созданная с предназначением. Но я его исполню и это безусловно.

Михаил посмотрел на ворота. Он стоял, чувствуя, как внутри нарастает тихая, но острая ясность: времени нет. Не в смысле срока, а в смысле — его ограниченности. Люди живут, будто в запасе века. Цивилизации кажутся вечными. Но в масштабе Вселенной — они лишь вспышка. Пыль. Мгновение.

— Мы всегда думаем, что успеем, — сказал Михаил. — Что есть следующий раз. Следующее «потом». Но всё горит быстрее, чем кажется. И если не передать, если не сказать, если не остаться — всё исчезает. Всё повторяется. Вселенная гаснет.

Линь молчала. Её глаза были спокойны, но внимательны.

— Каждый цикл — шанс. Но и риск. И чем ближе к концу, тем дороже каждый выбор. Не потому что смерть страшна. А потому что время уходит. Пустота растёт. И шанс родиться в эпоху, где возможен смысл — выпадает не всем. Не часто. Мы живём в его остатке. И потому не имеем права тратить его на страх.

Он посмотрел на неё:

— Я останусь. Пока есть хоть одна возможность сохранить свет. Хоть одну душу. Хоть одно звено.

Он ещё раз взглянул на Линь. Та не кивнула, не улыбнулась — просто смотрела.

Михаил вдохнул. Не как перед прыжком — как перед службой. Без пафоса. Без надежды. Но с полным присутствием. С ясностью. С согласием на неизвестность.

Он сделал шаг. И ещё один. И ещё. Не в Свет, не в Тьму — в Пространство между. Во врата, за которыми — испытание. Не карма, а выбор. Не страх, а путь.