— И помните, что чревоугодие — грех, а во хмели в мужа может вселиться бес, — заканчивал проповедь поборник благочестия, отец Даниил.

Богатое было у нас богослужение. У каждого из статусных приглашенных, которые и заполнили церковь, у всех двадцати трех человек, были в руках свечи. Это уже дорого. Мало того, таких кадил, как у Спиридона и Даниила нет ни у кого… Вру, есть у епископа Ануфрия, как подарок от меня, ну, и митрополиту нужно срочно отправить.

Это изделие из бронзовой чаши, на которой были узоры из железа, что-то вроде косичек, цепь и кольца от чаши серебряные, а сверху чаши расположены четыре креста, выполненные из стекла, которое будто вжато в бронзу. Вот именно эти кресты, а также железная сеточка в середине чаши, и были оригинальным, чего я не видел нигде более.

А еще во время венчания над нами с Тесой держали богатые короны, из серебра и драгоценных камней. Ладан так же был необычайно дорог и его достать получилось только у митрополита, но сегодня Даниил курил его на всю церковь.

Кстати, насчет ладана… Можно заменить дорогущий византийский товар, используя смолу из можжевельника, главное ее замешивать на ароматическом масле мирры. Да, ее так же нужно купить. Я интересовался у Арона, он утверждает, что мирра стоит сильно дешевле ладана и купить можно даже у некоторых половцев, что кочуют ближе к Средней Азии, или же у булгар.

Получается, что нужно смешать два ингредиента для получения своего условного ладана, и тем самым удешевить его стоимость в раз десять. Вот такие бизнес-проекты мне всегда нравились. Правда, в прошлой жизни не получилось реализоваться в торговле. Что ж… на то она и вторая жизнь, чтобы что-то пробовать новое. Так что проект под названием «ладан» будет реализовываться.

— Ты вновь где-то, но не со мной, — прошептала мне на ухо Мария.

Да, как бы мне не нравилось имя Теса, моя жена теперь исключительно Мария, об этом был уже разговор и с женой и с Даниилом. Ну и очень важно, чтобы не было никакого иномыслия в отношении религиозности моей жены. Все же, она дочь Степи, а к половцам отношение еще то… Как и у меня в целом, но я стараюсь проводить гибкую политику.

— Прости, — отвечал я. — Теперь я только с тобой, как и на всю оставшуюся жизнь.

Мы уже сидели за столом и почти что молчали, по крайней мере, шептались только друг с другом. На правах самого статусного гостя, роль хозяина и модератора всего мероприятия взял на себя Андрей Юрьевич, князь Владимирский.

Для меня было некоторым шоком, что сам князь откликнулся и прибыл разделить со мной радость свадьбы. Но это избавило Богояра от необходимости быть главным распорядителем свадьбы. Андрей Юрьевич с большим энтузиазмом играл роль главного на свадьбе.

— А не пора ли молодым уйти от нас? — провозгласил захмелевший молодой владимирский князь и все присутствующие подхватили эту мысль.

Мы с Машей чинно встали, поклонились, и брат моей жены, хан Аепа, а в моем случае, так и два родственника, отец и дядя, толкаясь плечами между собой, пошли вперед, показывая, где именно будет горница молодоженов. Следом, уже за нами с Машей, шли и другие гости из первого, главного стола.

— Фух! Устал я от всего этого, — сказал я, плюхаясь на кровать, застеленную медвежьей шкурой.

Вот как бы ни старались сделать свадьбу только лишь православной, все равно языческих традиций полно и никто не думает их игнорировать. По крайней мере, моя супруга хотела все делать, как того требуют русские обычаи.

Зайдя в горницу, моя жена лихо стала скидывать с себя всю одежду до нижней рубахи, а я только сидел вразвалочку и любовался супругой. Сколько не смотрю, не изучаю ее тело, а все мало, не налюбоваться!

— Давай, бей меня! — став на колени, повелела Мария, протягивая плетку, что до того, как жена ее взяла в руки, лежала на краю кровати.

Вот никак нельзя без этого средневекового БДСМ?

Нехотя, я взял плетку и не сильно хлестнул ею по спине жены, откидывая инструмент «садо-мазо» в угол комнаты. Не вставая с колен, Маша поползла за плеткой и принесла ее мне, склоняя голову и протягивая «инструмент» для нового удара. Три раза должно быть так, а после жена обязана снять с меня сапоги, в которые я вложил две золотых монеты. Было сложно найти златники чеканки еще Владимира Святославовича, на Руси вообще сложно с монетами, но кроме как золотом, одаривать свою жену я ничем иным не хотел.

— Дозволь разуть тебя, мой муж? — спросила Мария.

Я хотел сказать ей, чтобы бросала уже все эти условности. Венчание состоялось, еще раньше я начал считать Тесу женой. Однако, если она считает для себя важным соблюсти русские свадебные обряды, пусть будет так. Не ел нормально четыре дня, подожду еще десять минут. Это нонсенс, но за свадебным столом, мы сидели с Машей с привязанными друг к другу руками и не имели право ни пить, ни есть. А до того постились, одновременно я исполнял епитимью.

— Принимаю твой дар, муж мой, как приму от тебя и кнут, и злато, — произносила ритуальные слова Мария, вытряхнув из сапог монеты.

— Все? — с некоторым нетерпением спросил я.

— Все! — улыбнулась Маша, вставая с колен, хотя могла бы и не вставать…

Нет, вначале перекусить.

— Давай поедим! — сказал я, разламывая курицу.

— Всю нельзя и от хлеба только отщипни! — предупредила меня Мария.

— Да что же такое? Кто тебе успел все обряды описать? — я даже немного разозлился.

Вот только подумал, что нормально поем. Хлеб был душистый, из удивительно хорошей муки, ее отбирали специально, без всяких «отрубей». А тут, оказывается, Маша решила кормить хлебом коней да другую живность. Это как бы для того, чтобы скотина чаще рожала. Будут они рожать часто, так, как мне нужно! Уже освоили искусственное оплодотворение, создали и для коней и для быков с баранами свои… А как это называется «спермозборник»? Его тут прозвали «семясбор».

— А любить-то когда я тебя буду? Что там по главному обряду, скоро ли? — спрашивал я, когда Мария привязывала гроздь покрасневшей калины к палке.

— Скоро! — деловито отвечала жена, мило прикусывая губки, она так часто делает, когда увлечена каким-нибудь делом.

— Все, я закончила. Теперь можно… — что именно можно Маша не сказала.

Сменив свое настроение с делового на смущенное, жена скинула с себя ночную рубаху, представ во всем своем женском великолепии.

— Моя ты хорошая, иди сюда! — поманил я рукой Марию, спешно развязывая шнурки на портках.

Ну, вот, курицу не доел, хлеба только отщипнул, не запив квасом. Буду сейчас насыщаться любовью.

Разве нам дали поспать? Мы только меньше часа назад, как отлипли друг от друга, а в дверь уже стучат, зовут. Маша спешно накинула на себя ночную рубашку, сверху что-то вроде халата, после взяла хлеб, остатки курицы, остатки кваса. Потом посмотрела на палку, на которой была прикреплена гроздь красной калины.

— А калину показываешь ты, — наставительно сказала жена. — Я же непорочной была… Была…

Мы вышли из горницы, толпа пьяных мужиков, и без разницы, кто здесь князь, кто боярин, начала улюлюкать и подшучивать над тем, как прошла брачная ночь и, если молодая жена не довольна мужем, — вот они здесь, если что, помогут.

Среди этих балагуров был и хан Аепа. Он еле держался на ногах, был чертовски пьян и юмора особо не понимал. Размахивал своим железным крюком, только чудом не задевая остальных гостей. Благо, рядом с ним был Ефрем, которому удавалось сдерживать пыл пьяного парня, волей случая ставшего уже ханом немалой Орды.

А после мы покормили коня, быка, полили квасом землю, якобы для того, чтобы она родила, остатки курицы отдали собакам.

— В мыльню молодых! — закричали гости, а после, не дожидаясь, пока мы с Машей дойдем до бани, пошли опять к праздничным столам.

Ох, и обойдутся же мне в копеечку мне все эти праздники!

— Марта, Рахиль — это все твои женщины, что были здесь? — серьезным тоном спрашивала Маша, когда мы раздетые и разгоряченные млели в натопленной бане. — И что у тебя было с Улитой, женой твоего дядьки?