— Немцы в Смоленске и без того мыло делают, — горделиво отвечал Ростислав.

— Это ты ещё моего мыла не видел, — усмехнулся я. — Только лет пять немцев с секретами не отпускай домой, пусть отработают и для тебя и для себя.

— Будешь ты еще, молодой, научать меня! — пробурчал Ростислав Смоленский.

Я только улыбнулся. Бурчание смоленского князя уже не было злостным, мы, как мне кажется, нашли с ним общий язык. Например, в Смоленске будет развиваться бумагоделательное производство может даже в большей степени, чем в в Киеве. Просто в Смоленске проще было выращивать лен, уже потому, что мало чего иного растет. А лен — отличный материал для бумаги. Там же и конопля уже в большом количестве растет.

Сколько бы меня не обвиняли в том, даже предыдущий царь, Изяслав, что я взял в рабство и перевез на свои земли немалое количество венецианцев, но это не совсем так в итоге вышло. Уже пришло то время, когда многим людям из Венеции было разрешено покинуть пределы Братства. Вот только, львиная доля от всех тех переселенцев, что были взяты мною в плен во время разгрома Венецианского квартала в Константинополе, пожелали остаться на русских землях.

Я отдавал распоряжение о том, чтобы мужчин-венецианцев не оставалось холостых, чтобы Спиридон и Даниил, молодые, но от этого не менее мудрые священники, промыли мозги католикам. Всё для того, чтобы эти люди оставались и дальше жить на моих землях. Многие из них лишились последнего своего имущества, которое было у них в столице Византии. В Воеводе, в Выксе, Владово, венецианцам никто не чинил препятствий для своего развития.

Ограничения были даны только тем пленникам, которых привлекали к серьёзнейшим и секретным производствам. Так что стекольщиков-зеркальщиков, а среди прочих почти половина была из венецианцев, никто никуда бы не отпускал. Напротив, за ними был всегда пригляд. Ну как раз -таки стекольщики жили припеваючи. Именно им строились первые кирпичные дома, им платили большие деньги, поставлялись почти что по первому требованию любые продукты питания и ткани, вино и другие напитки. Так чего же не жить! Условия были таковыми, что их, наверное, можно было бы посчитать идеальными. Если бы только не погодные условия, все же в Венеции больше солнца. Хотя, в этом времени зима ещё несколько не суровая, а тёплых деньков сильно больше, чем холодов.

Когда мы уже разделись, в баню, а она была столь велика, что здесь можно было бы поселить сразу две полноценных семьи, вбежали девки. Нет, это не было развратом. На Руси, странным образом, считалось, женщины и мужчины могут мыться в бане вместе. Даже, если бы сейчас в баню зашла моя жена, полностью обнажённая, это не вызвало бы у кого-то сильно большого удивления.

Вот только я, наверное, вырезал бы глаза каждому, кто посмел бы посмотреть на мою прелестницу. Это только моему взору разрешено лицезреть идеальное творение Господа Бога. Как же я ее хочу! Когда уже все пойдут спать?

Мужи русские сидели на лавках, потели, а сплошь пригожие, да с весьма выпуклыми частями своего тела, девицы, намыливали знатнейших людей Руси, смывали мыло, украдкой поглаживали. Но вот заняться сексом прямо здесь уже было бы грехопадением.

Так что выходило, в моем понимании, истинное извращение: глаза видят женские прелести, мужское тело на них реагирует, даже можно прилесницу погладить, а вот разложить, уже нельзя. Если бы тут парился только, например государь, а то вполне даже можно было, а вот прилюдно нельзя даже царю.

Такие вот бытуют противоречивые отношения Древней Руси. Впрочем, в Германии, да и в Чехии, даже в покинутом мною будущем, женщины и мужчины вполне себе могут мыться в бане даже не прикрываясь простынями. Чего только не придумают люди, чтобы потешить свою похоть, оправдывая, что мужик и баба голые в бане — нормально. При этом, даже батюшке на исповеди о таком грехе рассказывать не будут. Ибо где здесь грех?

Разгорячённые, возбуждённые, причём во всех смыслах этого слова, мужчины выходили из бани и нахваливали её. И печка у меня тут знатная, и пар хороший, духмяный, ну а девки таковы, что хоть забирай их в стольный град Киев, чтобы там вымывали все чресла государевы. Молодец, Машка. Но и меня раздразнили девицы, как жена такое не припомнила.

Основное пиршество было запланировано на следующий день. В столицу земель Братства съезжались наиболее видные бояре Владимиро-Суздальской Земли, чтобы отдать дань уважения русскому государю, да «показать себя». Нужно было дождаться всех, иначе на пустом месте для себя заработаю неприятности. Такие обиды, как проигноривать боярина, в этом времени крепкие.

Яства, что предлагались к столу сразу после прихода власть моющих мужчин Руси из бани в терем, могли показаться не менее удивительными, чем все то, что я демонстрировал до того.

Чего раньше на Руси никогда не ели, так это как всякого рода салаты. Ну не было принято смешивать ингредиенты, да и традиции соусов почти что и не существовало. И было приятно наблюдать, как мои гости за обе щёки уплетают предложенные к столу салаты. Понятно, что если вкусно что-то человеку из будущего, то это не обязательно, но чаще всего, будет вкусно и человеку из прошлого. Жаль, что картошки всё ещё нету. Что-то я очень сильно соскучился по советской интерпретации салата Оливье. Этот салат, с добавлением вместо картошки пареной репы, терял некую свою притягательность, сакральность для человека, который Новый год справлял всегда традиционно.

А вот с майонезом Маша всё-таки перестаралась. Казалось, что он был везде. Даже запечённое мясо и то было вымазано в майонез. Может только в сладких пирогах не было этого соуса, А так везде. И как лебедушка моя не полнеет? Может потому, что кроме прочего, всегда тренируется. И, кстати, мне об этом не призналась, хотя сколько там мы могли пообщаться, пока на одном коне ехали до усадьбы!

— Ты когда уже перестанешь удивлять? –0 даже с каким-то укором спросил меня государь. — Почему на Царском столе таких яств нету? И вот это…

Мстислав показал на вилку с четырьмя зубьями.

— Так ты государь пришли ко мне стряпух своих. В раз научим, как и чем потчевать первого мужа на земле русской, — усмехнулся я, хватая с пылу-жару смаженку.

Предыдущий поднос с этим кушанием был разобран почти моментально, после того, как воевода Димитр, попробовал смаженку, сразу положил себе на тарелку три таких небольших русских пиццы. И это они ещё не знают о томатном соусе! Правда, кроме меня о нём также никто не догадывается.

Как же вас ждал того момента, когда на Русь вернётся Новоросская экспедиция. Картошка, кукуруза, томаты — всё это в моём понимании сильно облегчит жизнь русским людям. Может томаты, и в меньшей степени, но картошка и кукуруза, фасоль как ценнейшие культуры не только для непосредственного потребления, но и для разведения скота и свиноводства, нам очень нужны. Картофель должен хорошо расти, точно не хуже, чем репа. Кукурузу на силос будем выращивать, да и муку курузную употреблять можно. Разнообразие и изобилие в еде — это больше людей на Руси. А у нас столько еще неосвоенных земель…

— Давай поговорим о делах, — сказал царь, когда у всей дюжины приглашённых к моему столу мужчин были набиты рты.

Государь не отличался излишним чревоугодием. Он выглядит поджаром, тренированным воином, и знал меру в еде. Пил только, на мой взгляд, изрядно. Однако именно сейчас государь поднял лишь только два стеклянных кубка с вином.

— От сестрицы моей, Византийской Императрицы, Евдокиюшке, пришло послание. Кажет она, что сельджуки умышляют ударить по волжским пределам державы нашей, булгарским землям. Нужно готовиться. И булгары взбунтуются и сельджуки зело злые в бою, — сказал царь и все вокруг, как и прислуга, даже моя любимая женушка, стоявшая у двери, откуда всё приносили и приносили еду, все срочно вышли и закрыли за собой дверь.

Я возрадовался. Нет, не потому что ушла Маша, и теперь всё большое помещение стало каким-то блеклым, неярким. Я радовался тому, что Евдокия, императрица рамеев, всё же прислала нужные для меня вести царю. Я просил ее об этом ранее.