— Я думал, что уже давно.

Еще один вздох. Еще одна золотая звезда в моем послужном списке за то, что я «примерный сын».

— Знаешь, Броуди, однажды ты пожалеешь, что не воспользовался тем богатством знаний, которое я могу предложить.

Богатство знаний. Да пошел ты. Я могу представить его сейчас: кустистые брови сдвинуты, губы поджаты, и из него сочится разочарование. Его так называемое богатство знаний сделало его исключительно предсказуемым. Вот почему я точно знаю, что сказать и сделать, чтобы заставить его отвалить.

— И, может быть, однажды ты действительно услышишь меня, когда я буду говорить. Яблоко от яблони недалеко падает.

Я представляю, как раздуваются его ноздри, когда он испускает еще один вздох. — Я не собираюсь снова обсуждать это с тобой, Броуди. Это окончательно. Неважно, что ты думаешь или чувствуешь. Некоторые решения важнее тебя. Такова жизнь.

Моя грудь сжимается в безжалостных тисках, а гнев пробирает до костей. — Но…

— Хватит. Мне нужно идти. У меня другой звонок.

— Конечно, нужно, — огрызаюсь я, но звонок уже закончен.

Бросив телефон на кровать рядом с собой, я упираюсь локтями в колени и закрываю лицо руками, делая несколько бессмысленных глубоких вдохов. В голове стучит, пульс учащается. Несмотря на то, что я хорошо знаком с этим человеком, он все равно действует на меня так, как я это ненавижу.

Его способность действовать мне на нервы — это черта, которую, я знаю, я перенял непосредственно от него, и мне неприятно признавать, что мне действительно не нравится быть по другую сторону.

Не то чтобы я усвоил урок. Я никогда этого не делаю.

Вздыхая, я выпрямляюсь, проводя ладонями по бедрам, прежде чем сосредоточиться на окне. Послеполуденное солнце заглядывает сквозь стекло, заливая мою комнату каскадом спокойствия, которое я хотел бы впитать.

Это помогает мне успокоиться. Солнце всегда было для меня символом спокойствия и радости, особенно после того, как я говорю с отцом.

— Ты не можешь туда войти. Я сказала, что тебе туда нельзя!

Я хмурюсь, услышав крики, доносящиеся с другой стороны двери моей спальни, прежде чем в нее стучат. Что происходит? Вероятно, это какой-то идиот жалуется мне на несправедливость другого мага, как будто это вообще имеет значение для меня.

Вскакивая на ноги, я сокращаю расстояние между собой и драмой, ожидающей в коридоре.

— Ты что, тупая? Я сказала…

Маг плотно сжимает губы, когда я распахиваю дверь и обнаруживаю, что она показывает пальцем и орет прямо в лицо моей любимой маленькой фейри.

Адрианна Рейган.

— Прости, Броуди. Эта девчонка не слушает, — ворчит Клара, сочувственно улыбаясь мне, прежде чем обратить свой гнев обратно на Адди. — Ты, — начинает она, указывая пальцем ей в лицо. — Не смей приходить сюда и… — Она снова замолкает, но на этот раз не от моего появления, а от того, что рука Адди обхватывает ее горло и впечатывает ее в стену рядом с моей дверью.

— Я совершенно серьезно предупреждала тебя, чтобы ты больше не тыкала мне в лицо своим чертовым пальцем, иначе столкнешься с последствиями, — шипит Адди, ее ноздри раздуваются от раздражения, прежде чем она переводит взгляд в мою сторону. — Привет.

Ее голос мягкий, нежный, даже сладкий.

— Привет, — выдыхаю я, полностью захваченный тем, как солнце освещает ее волосы, делая легкую улыбку на ее губах еще более соблазнительной.

— Я надеялась попросить тебя об одолжении, — заявляет она, игнорируя мага в своей хватке.

Одолжение? Да, пожалуйста. Запишите эту женщину ко мне в должники и скрепите это восковой печатью самого короля Рейгана.

— Конечно, заходи. — Я делаю шаг назад, широко размахивая рукой, чтобы она следовала за мной, но, прежде чем она отодвигается хоть на дюйм, она оглядывается на Клару.

— Ты это слышала? — спрашивает она, приподнимая бровь, когда лицо Клары морщится от дискомфорта.

— Пошла ты, — выплевывает маг, морщась мгновение спустя, когда Адди усиливает хватку.

Как бы это ни было горячо, а это чертовски горячо, я заинтригован тем, какое одолжение она хочет получить. — Отпусти бедного мага, Адди. Она не стоит твоего времени, — бормочу я, протягивая руку в ее направлении.

Ее взгляд на Клару продолжается еще несколько мгновений, прежде чем она опускает глаза на мою руку, которая ожидает ее тепла. Она поджимает губы, обдумывая предложение, затем отпускает шею Клары и вкладывает свою руку в мою.

Я втаскиваю ее внутрь, не теряя ни секунды, и она выпускает мою руку, как только дверь закрывается. Она неторопливо проходит в центр моей комнаты, медленно поворачиваясь и обводя взглядом каждый дюйм пространства.

Пытаясь представить все с ее точки зрения, я следую за ее взглядом.

Мягкие серые стены едва видны за заставленными полками и шкафчиками, которые также обрамляют окно прямо впереди. Все они до краев заполнены книгами, ингредиентами и всем остальным. Я считаю, что быть магом — это целое искусство. Для этого нужно иметь доступ к предметам, о которых некоторые даже не слышали.

Моя кровать стоит справа у стены, по обеим сторонам от нее находятся тумбочки, а в углу расположен дверной проем, ведущий в мою личную ванную комнату. У стены рядом с дверью стоит письменный стол, дерево которого сочетается со шкафами, а шторы и простыни оливкового цвета придают комнате легкость, несмотря на множество темных элементов декора.

— Что принесло мне удовольствие в виде просьбы от сладкой девушки-кинжал в моей жизни? — Спрашиваю я, как только ее взгляд останавливается на моем. Ее светлые волосы заплетены в корону на голове, но выбившийся локон все еще свисает у лица. Она на занята тем, что пытается заправить этот локон за ухо, пока подыскивает слова.

— Я хотела спросить, нет ли у тебя песка.

— Песка? — Уточняю я, и она кивает, прочищая горло и потирая губы.

— Это совсем не то, чего я ожидал, — признаюсь я, пробегая по ней взглядом, и она усмехается.

— Сюрприз. — Ее дерзость вызывает у меня улыбку.

— Для чего тебе он нужен?

Ее брови сводятся вместе, когда она складывает руки на груди.

— А это имеет значение? Это всего лишь песок.

— Считай, что я заинтригован.

— Считай, что ты заноза в моей заднице, — огрызается она в ответ, и по ее коже пробегает раздражение, когда я прищуриваюсь.

— Я буду настоящей занозой в твоей заднице, если ты мне позволишь.

— Ты этого не говорил, — усмехается она, отмахиваясь от меня, и я пожимаю плечами.

— Говорил.

Она качает головой, отводя взгляд, и я уверен, что на ее щеках появляется легкий румянец, но он исчезает слишком быстро, чтобы я мог убедиться.

— Я хочу сделать стеклянную вазу.

Мои брови сдвигаются от замешательства. — Погоди, тебе нужен песок, чтобы сделать стеклянную вазу? Для чего? — Кажется, сегодня она на тысячу процентов бомбардирует меня сюрпризами.

— Что ставят в вазу, Броуди? — Она бросает на меня вполне заслуженный укоризненный взгляд, и я закатываю глаза в ответ.

— Цветы, конечно, но я заинтригован цветами, для которых тебе понадобилась ваза. Вопросов у меня бесконечное множество.

Например, откуда, черт возьми, она взяла цветы? Они от кого-то конкретно, или она собрала их сама?

— Ты можешь мне помочь или нет? — спрашивает она, приподнимая бровь, и я киваю.

— Конечно. — Неторопливо направляюсь к шкафу слева от себя, я присаживаюсь на корточки, чтобы заглянуть в маленькие ящички. Я знаю, что он где-то здесь, но где точно, — это совершенно другой вопрос.

В четвертом ящичке на глаза попадаются знакомые песчинки в стеклянной банке.

— Этого достаточно? — Я поднимаю ее, чтобы она посмотрела, наблюдая, как возбуждение танцует в ее глазах,

— Просто идеально.

Вставая, я протягиваю ей банку, и она выхватывает ее у меня из рук, прижимая к себе, как ребенка.

— Так ты собираешься создать ее сама? — Спрашиваю я, не желая, чтобы момент заканчивался.

— Я надеюсь на это, — пробормотала она, не отрывая взгляда от банки, но ее остекленевшие глаза заставляют меня нахмуриться.