Я чертыхаюсь, приземляясь прямо задницей в воду, и она расплескивается в воздухе, обливая меня с головы до ног вдобавок к той воде, что уже льется сверху из этой проклятой штуки.

Я промокла до нитки.

— О боже… какого хрена, Кассиан? — Кричу я, и во мне вибрирует гнев, а он смотрит на меня сверху вниз с той самой гребаной ухмылкой на лице.

— Вот и она.

Вот ублюдок. Вот абсолютный гребаный ублюдок.

— Я промокла насквозь, — восклицаю я, не заботясь о том, насколько сейчас поздно и насколько громко я себя веду.

— Я тоже, — парирует он, и я быстро понимаю сквозь туман ярости, что он со мной в фонтане, вода льется на него, а он улыбается от уха до уха.

Кто, черт возьми, этот парень?

Я в недоумение качаю головой. — Это было глупо, — ворчу я, когда он протягивает мне руку и поднимает меня на ноги.

— Нет.

— Нет?

— Это не было глупо, но это — да, — выдыхает он, прижимая меня к своей груди, и, прежде чем я успеваю спросить, о чем он говорит, он прижимается своими губами к моим.

Я таю в нем, цепляясь за его промокшую куртку, когда он одной рукой берет меня за горло, а другой накрывает мою киску через штаны.

Святое. Дерьмо.

Эти движения, эти гребаные движения.

Бороться за контроль бесполезно. Он главный; все, что я могу сделать, это поддаться его прикосновениям. Его рот заявляет права на мой, его ладонь ласкает мою киску, в то время как мои соски затвердевают, касаясь его груди.

Он нужен мне. Он нужен мне прямо сейчас. Я не знаю, то ли это необузданное желание к нему, охватывающее меня, то ли необходимость отвлечься от ночных событий, но я смогу обдумать это утром. Прямо сейчас все, о чем я могу думать, — это о том как сильно я хочу почувствовать его.

— Не трахай меня здесь, — бормочу я ему в губы, потому что мысль обо всей этой воде заставляет меня содрогнуться, и он откидывается назад, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Но где-нибудь? — уточняет он, и я киваю.

— Где-нибудь.

Я снова прижимаюсь к его груди, и в следующее мгновение мы уже движемся. Я слышу, как за нами захлопывается дверь, чувствую, как меня окутывает его запах, и, не глядя, понимаю, что мы в его комнате. Но я не успеваю оглядеться: он заполняет все мое поле зрения. Его руки перемещаются к моему лицу, обхватывая мои щеки, а наше дыхание сливается воедино.

Я пытаюсь стянуть его кожаную куртку, но она такая мокрая, что вообще никак не поддается. У меня нет терпения возиться с этим. Мне нужно увидеть его, почувствовать его, и все это мне нужно прямо сейчас.

Я отступаю на шаг, и его брови сходятся в замешательстве, но я не утруждаю себя объяснениями. Проведя руками между нами, я сжимаю зубы, позволяя своей магии проскользнуть в воздух, несмотря на кристалл в спине, который вызывает напряжение. Сейчас это кажется необходимым.

Воздух закручивается вокруг нас, срывая каждый мокрый клочок одежды с наших тел. С громким шлепком она падает на пол у наших ног.

— Это до безумия горячо, — бормочет он, скидывая кроссовки и носки, пока я делаю то же самое. Моя магия не может этого сделать, во всяком случае, пока мы стоим. Он разыгрывает драматическое шоу, медленно раскатывая презерватив по всей длине своего члена, не сводя с меня пристального взгляда.

Я качаю головой, не в силах подобрать слов, и бросаюсь к нему. Он ловит меня, обхватывая моими ногами свою талию, в то время как я обвиваю руками его шею и завладеваю его губами. Жар обжигает мою кожу самым восхитительным образом, поскольку желание подпитывает каждое мое движение.

Он кружится, держа меня в своих объятиях, со вздохом роняя нас на кровать, а его губы скользят от моих вниз по горлу и по выпуклостям моей груди. Моя спина выгибается дугой, а по коже бегут мурашки, вызванные его прикосновениями, давая ему понять, как сильно я этого хочу.

Проводя рукой по его груди, я вслепую тянусь к его члену, прижатому к моему бедру, но он хватает меня за запястье прежде, чем я успеваю это сделать. Его пылающие глаза находят мои, а язык проводит по нижней губе.

— Мы не будем спешить, — хрипло произносит он, покрывая легкими дразнящими поцелуями кончики моих пальцев, пока я пытаюсь отдышаться.

— Спешка — это все, что мы умеем, — хриплю я, моргая, глядя на него, когда он медленно опускает губы к моим соскам, обводя языком тугие вершинки. Я ахаю, моя спина выгибается, а мои пальцы находят путь в его волосы. — Пожалуйста, — умоляю я. Ад внутри меня неспособен выдержать поддразнивания моего тела. — Насладись мной в следующий раз, но прямо сейчас, пожалуйста, я умоляю тебя… трахни меня.

Его зубы впиваются в чувствительную кожу вокруг моего соска, быстро превращая мой вздох в низкий стон, и он направляет свой член к моему входу. — Ты обещаешь мне другой раз?

— Это ты всегда убегаешь, — парирую я, приподнимая бровь. И он выбирает именно этот момент, чтобы глубоко вогнать свой член в меня.

Растяжение на грани боли, но эйфория, покалывающая мою киску, стоит того. — Сейчас я трахну тебя жестко и быстро, но ты останешься на ночь, а утром я смогу насладиться тобой, — заявляет он, приподнимая бровь. И я киваю, слишком сосредоточенная на своей киске, сжимающейся вокруг его члена. — Скажи это, Альфа. Скажи мне, что будешь здесь утром, — выдавливает он, двигая бедрами самым восхитительным образом, пока мои кулаки цепляются за простыни подо мной.

— Я буду здесь, — выдыхаю я, зарабатывая быстрый толчок его бедер, который раздвигает мои бедра еще шире.

Черт.

— Где ты будешь, Альфа? Скажи мне.

— Я буду здесь. В твоей постели. Утром, — я тяжело дышу, мои стоны становятся громче, когда его бедра двигаются в более мучительном темпе.

Всего одновременно слишком много и недостаточно.

— Вот так, — хрипло произносит он, хватая меня сзади за бедра и закидывая мои ноги себе на плечи, пока он входит и выходит из меня с угрожающей скоростью.

Моя грудь сжимается, лицо горит, а пальцы ног начинает покалывать.

Он наклоняется ближе, пот выступает у него на висках, а он заглядывает мне в глаза. — Скоро, Альфа, очень, блядь, скоро, я возьму эту киску, и между нами ничего не будет. Ты меня слышишь?

Я сжимаюсь вокруг него, несмотря на то, что мой разум кричит в отрицании, но я знаю, что он чувствует это, потому что его зрачки расширяются, а пальцы все глубже впиваются в мою плоть.

— Повтори это для меня, Адди. Заставь меня кончить с этими словами на твоем языке, и я клянусь, что ты последуешь за край вместе со мной.

Мое горло сжимается, мой мозг пытается отказаться от слов, но мое тело хочет обещания, и я слишком захвачена им, чтобы отрицать неизбежное. — Ты заявишь на меня права, Кассиан. На разум. Тело. И душу. Именно так, как ты хочешь. Ты сделаешь меня своей и наполнишь мою киску своей спермой.

— Блядь. Блядь. Блядь, — повторяет он, его движения становятся неровными, когда он достигает своей разрядки и одновременно прижимает большой палец к моему клитору. Это как спусковой крючок.

Я взрываюсь от его прикосновения, как он и обещал, прежде чем мир погружается во тьму.

42

КРИЛЛ

У

тро — мое любимое время суток. Наблюдая за восходом солнца, за лучами света, пробивающимися сквозь облака, я чувствую себя так, словно нахожусь в другом мире. Нет никаких отвлекающих факторов, никакого давления, никакой драмы — только ты, солнце и каждый твой вдох.

Если подумать, то и в академии мы от многого этого защищены. Нам не нужно следить за каждым своим шагом, опасаясь, что какой-нибудь взбесившийся вампир или обезумевший волк нападет на вас. Конечно, они не единственные, но именно с ними я чаще всего сталкивался за пределами относительной безопасности этих стен.

Частота, с которой я получал сообщения от Рейдена или Кассиана с просьбой о помощи в той или иной ситуации, была еженедельной, с обеих сторон, но с тех пор, как мы здесь, нам пришлось помочь Рейдену только один раз.