Рейден без труда поднимается на ноги в мгновение ока, его руки сжаты в кулаки, и он смотрит на меня. — Я пытаюсь помочь тебе, Адрианна. Еще раз используешь на мне свою королевскую магию, и я буду считать это объявлением войны.

— Помочь мне? Почему, черт возьми, ты хочешь мне помочь? — Он лжет; он должен лгать.

— Что имел в виду Кеннер, когда говорил о твоей сестре? — Он повторяет тот же вопрос, что и раньше, заставляя меня скрипеть зубами от волнения.

— Я не собираюсь обсуждать ее с тобой, — огрызаюсь я, горя желанием убраться отсюда ко всем чертям, но его угроза войны кажется мне слишком реальной, чтобы действовать без осторожности.

— Тогда расскажи мне о своих ушах.

— Нет.

— У меня впереди вся ночь, Адрианна. Ты хочешь обсудить это только со мной, или ты предпочитаешь, чтобы мы подождали, пока остальные, наконец, выяснят, где мы находимся, и тогда мы сможем поболтать группой?

Ублюдок.

— Я расскажу тебе о своих ушах, и тогда ты позволишь мне уйти?

Он оценивающе смотрит на меня, кажется, целую вечность. Я не знаю, что он обдумывает, но, в конце концов, он кивает. — Скажи мне, и я позволю тебе уйти, но ты должна быть готова к дальнейшим сделкам в будущем.

Я не знаю, что это должно означать, и, вероятно, мне следует спросить, но, честно говоря, я просто хочу убраться отсюда к чертовой матери как можно быстрее.

— Ладно, — ворчу я, складывая руки на груди, чтобы незаметно дотянуться до кинжала. На всякий случай. — В ту ночь, когда замок был разрушен, мой отец…

— Король Рейган, — вмешивается он, приподнимая брови и ожидая, пока я уточню.

— Король Рейган, — повторяю я, но слова с тяжесть слетают с моего языка. — Собрал меня и… собрал своих детей и повел к потайным ходам. Он боролся изо всех сил, использовал свою магию до тех пор, пока у него не осталось шанса восстановить ее вовремя, и заявил, что спасение его любимых дочерей было его главным приоритетом. — Между нами воцаряется тишина, пока я пытаюсь подобрать правильные слова, но воспоминания о событиях той ночи причиняют больше боли, чем я хочу признать. Я так долго держала их в себе, с гордостью нося свои обрезанные уши, но мне до сих пор больно вспоминать чувства, которые пробегали по моему телу, запах земли и выжженных равнин, а также вкус меди во рту. — Мой отец…

— Король Рейган, — снова поправляет он, и я свирепо смотрю на него.

— Король Рейган или нет, он все равно мой отец, и я продолжу обращаться к нему таким образом, — огрызаюсь я, гнев снова охватывает меня.

Он качает головой. — Он твой отец в уютной домашней обстановке. На людях, в разговоре с любой душой, не принадлежащей к вашему ближайшему кругу, он — король Рейган. Обращение к нему иначе — это, в лучшем случае, демонстрация твоего скудного знания обычаев нашего королевства. В худшем — это может быть истолковано как явное неуважение к нашим традициям и образу жизни.

Мой мозг замирает. В его словах нет язвительности или нотаций; он пытается… помочь? Я не могу поверить.

Черт.

Трясу головой. Я возвращаюсь к рассказу. Его близость не помогает моим мыслям. — Король Рейган велел нам спрятаться в пещерах, пока мы ждали нашего транспорта, но на нас напала стая волков. Он сказал мне держать глаза закрытыми и мысленно напевать мое любимое стихотворение, чтобы побороть боль и панику, что я и сделала, как он всегда учил меня, даже в таком юном возрасте. Я не видела лиц нападавших. Я едва почувствовала порез на ушах, пока мы каким-то образом не добрались до безопасного места. — Остальное грозит сорваться с моих губ из-за невозможности исправить нанесенный ущерб, как мне, так и Норе, но я быстро останавливаю все это и прочищаю горло.

— Это не так ужасно, как я думал.

Мудак.

— Пошел ты. Мы закончили? — рычу я, направляясь к двери. Сначала он не двигается с места, сузив глаза, обдумывая свой следующий шаг. Я уже достаточно долго играю в его игру. Мое раздражение достигло апогея, и, если он не возьмет себя в руки и не позволит мне уйти, война между нами будет наименьшей из его проблем.

Моя магия рвется на поверхность, готовая действовать, но как только я оказываюсь в дюйме от него, он отходит в сторону, освобождая мне путь. Я хватаюсь за ручку двери и распахиваю ее так быстро, что едва могу дышать, но его прощальные слова остаются со мной далеко за пределами его комнаты.

— Не забывай, Бунтарка, ты расскажешь мне все, что я хочу знать. Если только ты не хочешь, чтобы этот маленький секрет стал известен.

3

КАССИАН

Г

нев проникает в каждую клетку моего тела, а мой волк жаждет взять верх. Я чувствую, как он толкается в мою плоть изнутри, готовый устроить хаос и потребовать ответы на вопросы, о которых мы еще даже не задумывались.

— Отвалите все, — рычу я, с каждым вдохом набирая воздух в легкие, стараясь сохранять спокойствие.

— Ты больше не можешь ими командовать. Ты не альфа-наследник стаи Кеннеров и даже не жалкий член стаи, помнишь? — Мой отец ухмыляется, чувство удовлетворения расплывается по его губам, когда он смотрит на меня. Мои ноздри раздуваются, когда я сдерживаю своего волка, который отчаянно хочет наброситься, отец он или нет.

Если мой отец замечает мои внутренние терзания, он не говорит об этом и отворачивается, чтобы найти Далтона. Он вообще не видит во мне угрозы. Однажды мне представится возможность убедить его в ошибочности его предположений. Но сейчас мне нужно понять, что вообще происходит.

— Уведи ее, — ворчит мой отец, и Далтон дергает королеву, все еще стоящую на коленях. У меня сводит челюсть, когда я отворачиваюсь. Я не знаю, что, черт возьми, происходит, и нутром чую, что мой отец не собирается ничем делиться со мной, но это не значит, что я не могу попытаться.

Глядя вниз на свои пустые руки, я пытаюсь унять поднимающуюся во мне ярость, обдумывая последние прошедшие несколько минут. В один момент Адди, или Адрианна, или кем бы она ни была, черт возьми, была в моих руках, а в следующий она исчезла. С Рейденом. Мне следовало бы беспокоиться о том, что он запланировал для нее, но я, кажется, не могу сдвинуться с места, когда мой отец поворачивается ко мне со знакомым, но зловещим выражением в глазах.

Я не настолько наивен, чтобы не признать, что в данный момент я совершенно не в себе. В голове крутятся мысли о предательстве, а эмоции грозят взять верх.

— Что ты натворил, старик? — Спрашиваю я, сжимая кулаки по бокам, оценивая его так же пристально, как он оценивает меня, пока мой взгляд не останавливается на бывшей королеве, кричащей вдалеке.

— Пожалуйста, пожалуйста. Моя дочь! Пожалуйста!

Окружающие нас волки застывают в смешанном состоянии интриги и ужаса, наблюдая за разворачивающимся перед ними беспорядком. Будучи подхалимами моего отца, они не будут возражать против его решений; это всегда было моей работой. Но, похоже, он начал действовать до того, как я стал достаточно взрослым, чтобы понять свою роль. Ходы, которые невозможно повернуть вспять.

— Вечеринка окончена, — огрызается мой отец, вызывая несколько вздохов и ворчание стаи вокруг нас.

— Но полнолуние, — начинает протестовать кто-то, и он пренебрежительно машет рукой, фактически затыкая их.

— Его можно отпраздновать и в другом месте. — Твердость в его тоне не подлежит обсуждению, и все это знают. Собравшиеся волки молча начинают расходиться по его команде, кроме одной, которая целеустремленно приближается ко мне.

Летиция.

Гребаная Летиция.

— Я все равно объявлю вызов этой отвратительной фейри, — огрызается она, сузив глаза, когда смотрит на меня, и я закатываю глаза.

— Я бы не стал себя утруждать, — ворчу я, мой желудок слегка скручивается от беспокойства за опьяняющую фейри, которая сейчас находится в руках моего друга-вампира, но я подавляю его, убедившись, что оно не заметно внешнему миру.

— Я могу делать все, что мне заблагорассудится, — парирует Летиция, уперев руки в бедра и пытаясь смотреть на меня свысока.