— Поговори со мной по видеосвязи, Адди. Мне скучно, и я скучаю по твоему лицу.

Черт возьми.

Откуда у нее такая способность ставить меня между молотом и наковальней?

Если я откажусь, она лишь надавит и поймет, что что-то не так. Если она заметит хоть унцию неуверенности на моем лице, то будет допытываться, пока не вырвет правду из моих уст. Если все пойдет не так, то это не в моих силах, поэтому я выбираю последнее. Если она и увидит меня насквозь, то, по крайней мере, мы выбрали кратчайший путь к моей гибели.

Нажимая кнопку видеочата, я жду несколько секунд, пока ее лицо не появится на моем экране. Мое сердце согревается при виде нее. Я не могу описать, как сильно я скучаю по ней. Все, что я делаю, всегда делается для нее, даже находясь здесь, но расстояние между нами усложняет это. Если бы она была здесь, я бы не разбиралась со всем этим бардаком. Вероятно, я бы разбиралась с чем-то большим.

— Где папа? — спрашиваю я, заметив, что она сидит в его коричневом кожаном кресле.

На мгновение что-то мелькает в ее глазах, прежде чем она отвечает:

— В сарае, чинит мои колеса.

Паника пронзает меня, и мои глаза широко раскрываются.

— Почему? Что случилось? — выпаливаю я, а она закатывает глаза.

— Хватит беспокоиться. Просто сломались по дороге с рынка. Видишь? Со мной все в порядке.

Она отводит телефон подальше, чтобы я могла видеть больше, чем просто ее лицо. Ее ноги удобно устроились на ковре, на коленях плед, а на ней надето одно из моих худи. Вот засранка. Но я не указываю ей на это, потому что мне нравится, что у нее есть частичка меня.

Несмотря на радость, которую я испытываю, видя ее целой и невредимой, как она и сказала, сердце все равно болит.

Я знаю, что это из-за меня она не может быть исцелена. Это я причина того, что она кажется так идеальна с виду, но не ее ноги. Ее «колеса», как она любит их называть, — единственный способ передвижения. Именно из-за меня моя сестра прикована к инвалидному креслу.

В то время я этого не знала. Я была такой маленькой и напуганной, что не понимала, что делаю, но это чувство осталось во мне, и оно будет жить вечно.

— Я знаю этот взгляд, — заявляет она, и я сглатываю, пытаясь расширить глаза и улыбнуться.

— Какой взгляд?

— Ты точно знаешь, какой взгляд, — парирует она, приподнимая бровь.

— Я люблю тебя, Нора.

Она качает головой. — Ага, тот самый взгляд, за которым всегда следуют эти проникновенные слова.

— Что? — У меня ужасно получается изображать невинность перед ней, и она это знает.

— Не чтокай мне. Ты просто завидуешь, что меня возят повсюду, как особенную принцессу, а тебя нет. — Мы обмениваемся понимающими взглядами. Как только она указывает на мой, я замечаю ее взгляд. Она любит вот так разряжать обстановку. Она всегда мой спаситель, воплощение добра в этом мире, и от этого я люблю ее еще сильнее.

— Ты злюка, — говорю я, а она смеется.

— И тебе это нравится.

— Так и есть, — признаю я с кивком.

— Есть какие-нибудь парни, от которых мы должны быть в восторге? — спрашивает она, переходя к более легкой теме. По ее мнению, конечно. По моему — это минное поле.

— Абсолютно нет, — бурчу я.

— Скучная ты, Адди. — Если бы она только знала.

— Может быть, но это моя жизненная цель. Одна из нас должна быть скучной, чтобы другая могла купаться в своей эпичности, — заявляю я, и ее улыбка становится еще шире.

— И ты не получишь ни грамма моей эпичности. Я не умею делиться, — парирует она, и я качаю головой.

— У меня есть стойкие следы от синяков, подтверждающие это утверждение.

— Обращайся. — Она прихорашивается, заставляя меня хихикать, когда раздается стук в мою дверь.

Я бросаю на нее сердитый взгляд, прежде чем снова перевожу его на нее.

— Почему всякий раз, когда ты звонишь, кто-то стучит в мою дверь? Ты привлекаешь людей своей удивительностью, даже не находясь здесь? — Спрашиваю я ее, несмотря на неуверенность, которую чувствую. Мне не очень хочется открывать дверь прямо сейчас.

Она хихикает. — Я просто ничего не могу с собой поделать.

Я встаю, проглатывая беспокойство в горле. — Конечно, не можешь. Скоро поговорим?

Она кивает. — Скоро поговорим. Я люблю тебя.

Эти три ее слова наполняют мое сердце такой любовью, что я даже не могу подобрать достаточно сильных слов, чтобы описать это.

— Я тоже тебя люблю.

Она отключает звонок, и я убираю свой сотовый обратно в тумбочку, когда раздается еще один стук в дверь.

Почему в этом месте ни у кого нет терпения?

С тяжелым вздохом я кладу ладонь на дверь, пытаясь прочесть, кто находится по ту сторону. Кажется, я не могу разобрать мыслей того, кто там стоит. Я неохотно берусь за ручку двери и открываю ее.

Ах, черт.

9

АДРИАННА

M

оя рука сжимается на краю двери, моим пальцам хочется снова захлопнуть ее, но гнев, зреющий во взгляде напротив, заставляет меня застыть на месте, беспомощной перед его яростью.

— Впусти меня. — Его голос хриплый, челюсть сжата так сильно, что я уверена, она вот-вот треснет. Его волосы взъерошены и неухожены, а одежда та же, что была на нем прошлой ночью.

Похоже, мы оба весело провели время. По крайней мере, я не одна такая.

Медленно качая головой, я не отрываю от него взгляда, наблюдая, как он обнажает зубы.

— Впусти меня, Адди, или, клянусь…

— Ты клянешься в чем, Кассиан? В чем. Ты. Клянешься.? — Огрызаюсь я, отказываясь позволять ему появлятья здесь и устраивать мне ад, не давая отпор. Любое его недовольство он может выплеснуть в другом месте, потому что я не собираюсь с этим разбираться.

Его голова опускается, взгляд останавливается на деревянном полу у наших ног, когда он вытягивает руки и хватается пальцами за края моей дверной рамы.

Он выглядит побежденным, измученным и таким же потерянным, как и я. Но, когда он смотрит на меня сквозь ресницы, я знаю, что это еще не конец.

— Мы можем поговорить здесь, где каждый может услышать, как ты лгала, или мы можем перенести его в уединенное место. — Он повышает голос, привлекая других слушателей, и точно по сигналу дверь рядом с моей распахивается, показывая ярко-рыжие волосы Флоры.

— Все в порядке? — Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, которые сужаются при виде волка, заполнившего коридор.

Я натягиваю худшую улыбку, но это все, на что я сейчас способна. — Я в порядке, Флора. Спасибо, но нет ничего такого, с чем я не смогла бы справиться. — Моя улыбка может быть фальшивой, но мои слова — нет.

Прежде чем я успеваю передумать, я хватаю его за руку и затаскивая его задницу в свою комнату. Он пинком захлопывает за собой дверь, и как только мы остаемся вдвоем в моем личном пространстве, я жалею об этом. Я думаю, что предпочла бы, чтобы Флора узнала все, чем снова иметь дело с этим засранцем в моем пространстве.

Он поглощает его, высасывая кислород из самых моих легких.

Кроме того, если эти ублюдки знают, Флора тоже заслуживает того, чтобы знать. Надеюсь, она отреагирует не так.

Скрестив руки на груди, я делаю шаг в сторону. — Чего ты хочешь, Кассиан?

Моя попытка увеличить расстояние между нами пресекается тем, что он поворачивается ко мне лицом. Я инстинктивно делаю шаг назад, чтобы мгновение спустя почувствовать стену прямо за спиной.

Он наступает на меня, его взгляд дикий. Как же отвратительно, что он выглядит так горячо. По-настоящему раздражает, но если он думает, что я дрогну под натиском его ярости, то ошибся адресом.

— Ты не запугаешь меня своим пристальным взглядом, каким бы он, по-твоему, у тебя ни был, — замечаю я, и он делает шаг ближе.

Ублюдок.

— Я, блядь, слышу, как учащенно бьется твое сердце, и его стук говорит мне об обратном, — ворчит он, сжимая руки в кулаки по бокам, когда я качаю головой.

— Нет, ты просто слышишь, как оно стучит. Но не от страха. А от адреналина. Есть разница.