Курева все равно нет и махнув рукой, я полез следом за своим учеником. Пришлось попотеть. Севка легкий, когда он ставил ногу, ни один камешек не шелохнулся, а вот под моими ножищами они начинали шевелиться и ползти вниз. Хорошо, что я шел вторым и за мною никого не было. Из-за необходимости двигаться осторожно, я не смотрел вперед — только под ноги. Когда проводник мой вдруг замирал, я — тоже. Он начинал двигаться и я за ним. В какой-то момент Перфильев-младший не двигался довольно долго и я поднял голову, чтобы посмотреть, что с ним?

Все было в порядке. Его силуэт четко рисовался на фоне накаляющего утренним светом неба. Пацаненок стоял неподвижно, вглядываясь в даль, которая мне сейчас видна не была, затем наклонился и… пропал. Сорвался⁈ Уже не обращая внимания на груду «дышащих», как говорят альпинисты, камней под ногами, я что есть сил рванулся вверх и вперед. И вскоре оказался в верхней части осыпи, которая — я с облегчением выдохнул — не обрывалась резко, а длинным шершавым языком сползала к берегу обширного водоема.

Севка никуда не делся, он просто лихо перепрыгивая с валуна на валун, спускался к воде. Видать, у него был в этом деле не малый опыт. У меня получилось не так ловко, как у него, но и я вскоре присоединился к нему. Примерно, через пятнадцать минут, — всего-то! — после того как начали проход сквозь расщелину, мы оказались на берегу то ли широкой реки, то ли озера. Стена тумана, сквозь которую желтым пятном просвечивало солнце, не позволяла разглядеть подробности.

— Что дальше? — спросил я.

Проводник молча показал направо. Я повернул голову и увидел лодку, лежащую на камнях у самой кромки и мелкая рябь на воде чуть слышно шлепала по доскам кормы.

— Поплывем, значит, — пробормотал я. — А в школу не опоздаем?

— Не-а, — откликнулся Перфильев-младший.

Я машинально глянул на циферблат «Славы». Что за чертовщина? Еще и пяти не было. Мы подошли к лодке, в ней лежала пара весел. Суденышко ничем не было закреплено на берегу. Поэтому столкнуть его на воду труда не составило. Пацан первым запрыгнул в лодку и принялся вставлять весла в уключины. Он с трудом ворочал тяжелые деревяшки и я отнял их у него. Вставил в уключины и оттолкнул лодку на свободную воду. И только потом, перенеся ногу через борт, взабрался сам.

Пока я возился, суденышко отошло от берега, погрузившись в мокрую вату тумана. Берега пропали вовсе. Кренясь на правый борт, лодка бесшумно скользила по клубящемуся тоннелю с молочно-белыми стенами и синим потолком рассветного неба. Уютно поскрипывали уключины. Мне даже захотелось подремать под этот скрип и шелест ласкающейся к бортам воды. Мой юный проводник, ставший кормчим нашего нехитрого суденышка, сидя спиной к носу лодки, уверенно греб вперед.

Наверное я все-таки задремал, потому что когда я, вздрогнув, открыл глаза, то увидел, что туман рассеялся, лодка плывет по совершенно свободной воде. Севка уже не греб, ладони его расслабленно лежали на рукоятках весел, лопасти которых, погруженные в воду, отчетливо просматривались в прозрачной глубине. Пацаненок обернулся и посмотрел по направлению движения. Я тоже глянул туда. То ли по инерции, то ли благодаря течению, но суденышко скользило к близкому берегу — совершенно плоскому с виду.

Когда нос врезался в прибрежный песок, я перебрался через борт, вытянул лодку как можно дальше на сушу. Перфильев-младший, вскочив на носовую доску, спрыгнул на берег. Сапоги его с чавканьем ушли в песок, смешанный с илом. Да, берег оказался топким. Оглядевшись, я увидел, что местность вокруг довольно странная, будто мы переместились на поверхность другой планеты или — очутились в начале времен. Если — не в конце. Неужели так выглядит берег Нового Мира?

Кое-где, правда, торчали стебли обычной жухлой болотной травы, но большая часть берегла заросла багровой травкой с пупырчатыми листочками на коротких жестких стебельках. Такая могла бы расти где-нибудь на Марсе. Разглядывая растительность у себя под ногами, я не сразу заметил сооружение, словно выросшее из-под земли. На первый взгляд оно напоминало руины заброшенного здания, но при ближайшем рассмотрении оказалось монолитом вытянутой куполообразной формы.

Подойдя к нему, я увидел сеть трещин, которые напоминали папиллярный узор человеческих пальцев. Поодаль торчало еще несколько таких сооружений, как будто великан пытался выбраться из-под земли, высунул кончики пальцев, да так и окаменел. Я ждал, что проводник сам объяснит мне, куда мы все-таки приплыли? Севка рассеянно бродил между «пальцев», словно искал что-то или пытался вспомнить. И я решил ему не мешать. Захочет, сам все расскажет.

А вообще, следовало признать, здесь было хорошо. Тишина, солнышко пригревает. На небе ни облачка, даже птиц не видно. И в самом деле, идеальное место для того, чтобы начать новую жизнь. Если, конечно, не задумываться о практической стороне дела — что есть, где спать, как согреваться от ночного холода? Да вот только почему-то не хотелось думать о житейских проблемах. Ясно, что берег, поросший «марсианской» травой предназначен не для обживания, а для осмысления пройденного пути.

Вдруг я почувствовал движение позади себя. Я отчетливо видел, что мой проводник и ученик бродит в нескольких десятках метров впереди, значит тот, кто сзади не может быть им. Не оборачиваясь, я медленно засунул руку за пазуху и нащупал пистолетную рукоять деморализатора малого радиуса действия. Убедившись, что смогу выхватить «домру» в любой момент, не спеша начал сдвигаться к «пальцу», чтобы иметь укрытие на случай нападения. Уходя с линии атаки, я стремительно обернулся.

Шляпа с обвислыми полями, прорезиненный плащ, из-под которого видны сапоги-болотники. С виду охотник или рыбак. Правда — ни ружья, ни удочки. Да и с лицом что-то не так, уж слишком плотная тень от полей шляпы, ничего толком не разглядеть. Только белки глаз поблескивают. Я вынул руку из-за пазухи. Угрозы от незнакомца не исходило. К тому же он был настолько тощим, что если него шпалер в кармане не завалялся, я его уделаю на раз. Пусть только дернется. Однако для начала следует наладить контакт.

— Привет! — сказал я. — Рыбачишь?

— Здесь нет рыбы, — ответил он, тихим голосом то ли больного, то ли крайне уставшего человека.

— Вот и я смотрю… Ни рыбы, ни мяса…

На мою неуклюжую шутку не последовало никакой реакции. Подошел пацаненок, встал рядом со мною. Молча глядя на чужака. Как ни странно, но его присутствие придало мне бодрости.

— Ты кто? — спросил я у тощего.

— Я так называемый «тонкий человек», информационный фантом, отвечающий на вопросы.

— Нихренасе…

— У вас слишком мало времени, чтобы тратить его на невразумительные восклицания, — сказал фантом. — Если есть вопросы, задавайте их.

— Где мы?

— Это старый карьер, как и тот, который вы преодолели пешком. Заброшенная и затопленная водой выработка.

Я покосился на Перфильева-младшего, но тот и ухом не повел.

— Кое-кто обещал мне показать Новый Мир, — не удержался я от ехидного замечания.

— Это и есть образ Нового Мира, который существует внутри Старого, но в скрытом пока виде, — ответил «тонкий человек». — Ничего другого вы не увидите.

— Это правда, что пацаны… — начал было я, но счел нужным уточнить. — Мои ученики из восьмого класса только лишь личинки каких-то сверхчеловеков?

— Деление на человека и сверхчеловека эта ваша, чисто человеческая условность. Люди находятся только на самой ранней стадии своего развития. Вам не хватит слов, чтобы дать определение каждой из них. Все изменения пока еще происходят на первой ступени. А переход на вторую произойдет не раньше, чем наступит новая геологическая эпоха. Ваш мир должен будет полностью исчезнуть, чтобы уступить место Новому.

— Что произойдет? Ядерная война? Экологическая катастрофа?

— Нет. Постепенная деградация. Вырождение культуры. Вымирание человечества.

— И это никак нельзя будет остановить?

— Нет. Да и незачем. Это ведь не впервые происходит. И каждый раз новая разновидность пережидает гибель предыдущей, как гусеницы в коконе пережидают летнюю грозу в шелковых коконах.