— Спасибо, — сказал я. — А ты когда узнала о том, что я угодил сюда?

— Мне позвонили ночью из больницы, — ответила она.

— А мама знает?

— Да, конечно… Она очень разволновалась, пришлось даже неотложку вызвать. Сейчас лежит дома.

— Передай ей, что ничего страшного со мною не случилось.

— Обязательно передам.

— Все-таки нехорошо, что ты поздно домой возвращаешься, — проявил я заботу. — Ты же видишь, сколько всякого отребья шляется по городу…

— Обычно я вызываю такси, чтобы сразу же ехать домой.

— Откуда у тебя только деньги на это? — пробурчал я.

— Мне хорошо платят, — последовал ответ. — Родители детей с нарушениями речи готовы на все, чтобы их чада говорили правильно.

— Ясненько…

— Ты главное — не волнуйся, Саша, все будет хорошо!

Я вроде не волнуюсь. Спокоен, как раненный удав. Она поцеловала меня. Эх, если бы мы были не в больничной палате, куда могут в любой момент войти, я бы ее так просто не отпустил. Илга поняла это, поэтому мягко отстранилась и сказала:

— Я приду завтра!

И ушла. А я остался в непонятных чувствах. М-да, в таких условиях не волноваться не получится. Что скажет «дохтур»?.. По крайней мере, я мог теперь одеться и умыться по-человечески. И съесть апельсин. За последним занятием меня и застала медсестра. Она пришла измерить мне давление. Откровенно говоря, я был рад ее появлению. Очень приятная девушка, и каждое прикосновение вызывало во мне ощущения, не подобающие ушибленному на темной улице пациенту. А уж грудь у нее была выше всяких похвал!

— Простите, сестричка, как вас зовут?

— Наташа, — с улыбкой ответила она.

— Очень приятно.

— Взаимно…

— Я смотрю, вы и ночью дежурили и сейчас тоже на работе…

— Я на сутках.

— Значит, вечером вы уйдете?

— Да, сменюсь…

— Очень жаль…

— Почему же?

— Ну вы такая красивая девушка и уколы делаете божественно…

— Моя сменщица — не хуже…

— Да я верю, но…

— Больной! — строго произнесла Наташа. — Вам вредно волноваться!

— Да как же тут не волноваться! — воскликнул я. — Если такая девушка вечером меня покинет!

— Ох, уж эти мужчины… — вздохнула медсестра. — Женатые, неженатые… Все одинаковые… Я вам номер своего телефона оставлю. Выпишитесь — позвоните… А то ведь вы только здесь все такие ласковые, а как только за порог, от вас ни слуху, ни духу…

— Я позвоню, — пообещал я.

Наташа вынула из кармашка блокнотик и ручку, написала несколько цифр, оторвала листочек и положила его на тумбочку.

— Номер я вам написала, — сказала она. — А имя — нет. Если забудете, значит, не судьба, а так ваша жена не станет лишний раз переживать…

И тоже ушла. Признаться, мне не было ни капельки стыдно. Да, я искренне считал, что после того, как мы с Илгой стали жить вместе, ни одной женщины у меня больше не будет, но ведь я и не собираюсь ей изменять. А номерок взял просто, на всякий случай. Вдруг мне потребуются услуги медсестры, которая столь изумительно безболезненно делает уколы!.. Особенно, если за мною и впрямь охотится Сильвестр Индустриевич… И все-таки, кто меня шарахнул по башке?.. И зачем?

И ведь, сука, подкрался сзади совершенно бесшумно!.. Услышь я хотя бы шорох, не стал бы ждать покуда меня треснут… И как треснули!.. Отключили сразу, но при этом не убили и даже не нанесли слишком уж тяжкого вреда здоровью. Для обычных уличных хулиганов слишком высокий класс работы… Нет, тут наверняка действовал профессионал… Вот только в чем заключался смысл этой акции?..

У меня родились две версии — первая изощренная месть рогоносца Сильвы, вторая — это действовали те, у кого Кеша взял диски на реализацию… Взял-то он, а ОБХСС изъяла их из моей комнаты… Решили наказать?.. Но какой смысл наказания, если наказанный и не догадывается об этом?.. Могли бы сказать, а потом всласть отметелить, чтобы впредь не кидал серьезных людей… А может они боялись меня?.. Ведь в городе я слыву каратистом… Что ж, похоже на правду… Как бы то ни было, я чувствовал, что на вчерашнем нападении история не закончилась.

В палату заглянула давешняя нянечка.

— Тут к тебе опять девка какая-то, — сообщила она. — Пущать?

— Какая еще девка? — удивился я.

— Тебе виднее… — пробурчала нянечка. — Так пущать?

— Пущайте! — кивнул я.

Кто бы это мог быть? Если — «девка», значит, еще молодая, не Пелагея Ивановна, не Аграфена Юльевна. Кроме Илги, которая уже была, это может быть и Тигра и Женя Красильникова и Маша со швейной фабрики и даже — Маринка… Дверь палаты открылась и вошла… Симочка! Вот уж не ждал… Она была в халатике, как и прочие посетители, с авоськой, набитой какими-то свертками. Глядя на меня округлившимися глазками, Егорова просеменила к моей койке и… вдруг разрыдалась.

Цена ее слезам мне известна, но сердце у меня не камень, поэтому, поднявшись с койки, я погладил ее по голове.

— Ну, чего ты?.. — спросил я. — Как видишь — жив я, и даже не слишком ранен.

— Я такая дура, — пробормотала она. — Прости меня, пожалуйста, Саня…

— Давно простил, — сказал я. — С чего ты вдруг вспомнила?.. Тебе больше нравился наш военрук, ну так это нормально… Каждый выбирает по себе…

— Да я не об этом… — отмахнулась посетительница. — Я — за вчерашнее…

— То есть⁈ — опешил я. — Это ты меня ударила⁈

— Не-е-ет, — прохныкала она, — не я-я-я…

— Ну тогда причем тут ты⁈

Серафима Терентьевна вынула из дамской сумочки носовой платок, вытерла слезы, высморкалась и проговорила:

— Это все Славка, мой жених… Он жутко ревнивый… Ну и подговорил дружков, чтобы они… Ну проучили тебя…

— То есть, у этого твоего Славки кишка тонка, поговорить со мною по-мужски, так он дружков подослал?..

— Он не знал, что они тебя ударят по голове…

— Слушай, Егорова… — устало проговорил я. — Шла бы ты отсюда…

— Я сейчас уйду, — пообещала та. — Я вот тебе домашних пирожков принесла, колбаски…

— Забирай свои пирожки с колбасками и проваливай! — потребовал я. — А если хочешь, чтобы я не сдал милиции твоего Славика, скажи ему, пусть завтра сюда придет. Я с ним поговорю… Да не дрожи, не буду я его бить…

— Хорошо, я ему скажу… — повеселела Серафима Терентьевна. — Только не надо в милицию, пожалуйста!..

— Ты меня слышала!.. Или Славик твой придет завтра или пойдет по уголовке, как организатор преступления…

Прихватив авоську, Симочка пулей выскочила из палаты. Я не сомневался, что ее Славик завтра припрется, как миленький. Я не собирался его сдавать, но мне очень хотелось повидаться с его дружками и выяснить, кто из них долбанул меня по башке? Нельзя такие дела спускать, да и за ментов прятаться — тоже. С волками жить, по волчьи выть. И местная шпана должна знать, что с физруком из двадцать второй школы шутки плохи… Еще не хватало, чтобы всякие хлюпики подсылали ко мне гопоту!..

Больше в этот день посетителей не было. Я не стал позориться с судном, сходил в сортир самостоятельно. Слопал ужин, который состоял из пюре, небольшой котлетки и стакана какао с печеньем. Вечерком прибежал мой лечащий врач, которого зовут Олег Борисович. Расспросил о моем самочувствии, похвалил за бодрый вид, но велел больше лежать. Перед отбоем заглянула медсестра, но не на Наташа, а — Вера, худая, высокая брюнетка. Она спросила — нужен ли мне укол обезболивающего? Я отказался. Чувствовал я себя и впрямь неплохо. Так иногда голова кружилась, но жизнь снова заиграла интерсными красками.

Ночь я проспал, как убитый. Рано утром вошла Вера, измерила мне давление, дала какие-то таблетки. Потом приперлась нянька, делать уборку. Затем был завтрак. После него — обход. Олег Борисович сказал завотделением, что сегодня за мною еще понаблюдают и если не возникнет осложнений, завтра утром меня выпишут. Молодой заведующий величественно кивнул. Когда обход закончился, пошли посетители. Как я и думал, первым приперся Симочкин хахаль.

Кто-то поцарапался в дверь. Я громко разрешил войти. Белая створка приоткрылась и в щелочке показалась очкастая и прыщавая физиономия незнакомого парня, лет восемнадцати. Я, конечно, сразу понял, кто это.