— Эй, ви там!.. — с грузинским акцентом крикнул он в затхлую темноту подвала. — Виходите! Всэ кончилось!

И отпрянул в сторону, держа автомат на изготовку. Я — тоже. Мало ли! Некоторое время спустя из подвала, щурясь на дневной свет, появилось семеро. На них были темные балахоны, такие же, как и на враче. Лица оказались закрыты черными платками до самых глаз, вокруг которых светились желтые пятна. На руках освобожденных были грязные нитяные перчатки.

— Прокаженные!.. — выдавил я сдавленным голосом. — Ах ты… доктор Айболит, недоделанный…

Голубев оказался легок на помине. Не замечая отвращения на наших лицах, он бросился к своим пациентам, начал хватать их за руки, заглядывая в блеклые глаза.

— Ну, как вы, мои дорогие, — бормотал врач. — У вас все порядке⁈ Помощь нужна?

— Не беспокойтесь, доктор, — глухо отозвался один из пациентов — не понятно, кто именно. — Они не успели причинить нам существенного вреда.

На лице Голубева появилась блаженная, слегка идиотская улыбка

— Благодарите товарищей военнослужащих.

И прокаженные почти синхронно отвесили нам с Пайчадзе неглубокий поклон.

— Благодарим вас и ваших людей, товарищ лейтенат, — сказал кто-то из них глухим голосом.

Старшина брезгливо сплюнул под ноги.

— Эх, лэйтенант… — пробормотал он. — Рады каго, спрашиваэтся, Тимоха копитом пожертвовал, а…

Глухой голос заговорил вновь:

— Соблаговолите, товарищ офицер, назвать вашу фамилию?

Гулко сглотнув слюну, я покачал головой.

— Какая разница, как меня зовут?

— И тем не менее…

— Ну, лейтенант Данилов. Вторая рота отдельного мотострелкового батальона…

— Еще раз благодарим вас, товарищ Данилов! — торжественно проговорил прокаженный. — Мы никогда не забудем, оказанную вами услугу…

— И прокаженные прислали тебе почетную грамоту! — хохотнул Клим, когда я умолк. — Ох и здоров ты врать оказался, Санек! Не замечал раньше за тобой такого!

— А почему боевик заговорил на чеченском? — спросила Ира. — Вы оговорились, наверное?.. Хотели сказать — на афганском!

— А что делают в Афганистане наши русские больные? — внесла свою лепту в мое «разоблачение» Тигра.

— Да выдумки все это! — отмахнулся мой новоявленный однокурсник. — Насколько я знаю, ты же не служил, Санек!

— Конечно — выдумки, — не стал я спорить. — Завидно стало, как ты гладко врешь, вот и присочинил.

— А давайте выпьем за то, чтобы никогда больше не было войны! — предложила экскурсоводша.

С этим тостом согласились все. Даже я. Хотя хорошо знал, что войны еще будут. И не где-то там далеко, а в моем многострадальном Отечестве. И предотвратить их нельзя, потому что они станут прямым следствием развала Советского Союза. Да вот только незачем это знать моим собеседникам, которые, как и большинство граждан СССР и других стран социализма просто не понимают, как они счастливы. Жалуются на очереди, на сплошной дефицит, зубоскалят по поводу Брежнева, мечтают о джинсах, импортной технике и не знают, что многим из них придется умереть, чтобы эти простенькие обывательские мечты осуществились.

Мы еще немного выпили. Потом поплясали под задорные русские народные песни, пришло время отправляться по домам. Климыч, как я и предполагал, оказался на мели. Зачем только, спрашивается, приперся в ресторан? Неужто в расчете на халяву? Хорошо хоть вызвался проводить Ираиду. Похоже, он на нее запал. Не факт, что у него с ней что-то выгорит. Хотя, когда он брехал про свое одиночное штормовое плавание, глазки у экскурсоводши блестели. Столкуются и хорошо. Глядишь, у Антонины Павловны будет меньше поводов для ревности.

Как бы то ни было, а ушли мой внезапный однокашник-халявщик и сотрудница молодежного турбюро вместе. Мы с Тигрой чуть замешкались, а когда оказались на свежем воздухе, наших собутыльников и след простыл. Расстояния в центре Владимира не слишком большие. До одноименной гостиницы можно было вполне дойти пешком. А заодно — проветрить хмельную голову, в которую приходят, порой, не самые лучшие идеи. Математичка некоторое время молчала, а потом все-таки высказала то, что ее мучило:

— Знаешь, Саша, у меня никак из головы не выходит твой рассказ… Это, конечно, выдумка, но есть в нем что-то такое, отчего жить не хочется… Он похож на кошмарный сон, который очень похож на явь… И знаешь же, что в любую минуту можешь проснуться, но почему-то боишься этого пробуждения, потому что реальность может оказаться гораздо хуже сна…

Мне это хорошо было известно, но я невольно вспомнил о своих снах, которые последние несколько ночей словно преследуют меня. Я понимал, что Тигра ждет от меня утешительных слов о том, что все будет хорошо. Мы построим коммунизм. Достигнем звезд. Откроем секрет неограниченного долголетия. И так далее, но я молчал. Потому что молчание лучше вранья. И Антонина Павловна тоже умолкла и мы дошли до гостиницы не обменявшись и двумя десятками фраз. А когда проходили мимо стойки дежурного администратора, навстречу мне шагнул какой-то мужик, доставая на ходу из кармана удостоверение.

— Гражданин Данилов? — произнес он. — Комитет государственной безопасности!

Корочки у него действительно были гэбэшные. Я посмотрел на администраторшу и та потупила свиные глазки. Ага, понятно, откуда ветер дует. Сама, значит, лебезила, люкс на двоих предложила и сама же и настучала. Впрочем, наверное, это ее обязанность стучать на постояльцев, которые вызывают подозрение. Может, она еще лет тридцать назад подписала согласие на добровольное сотрудничество с органами, вот и отрабатывает. Ладно, мы еще посмотрим, как она будет вертеться!

— А в чем дело? — спрашиваю я.

— Пройдемте в первый отдел, там и поговорим, — предложил мужик.

— Ну пройдемте, — пожал я плечами.

И он повел меня по коридору первого этажа, в то крыло, где располагались служебные помещения. Открыл ключом дверь кабинета, где и красовалась скромная табличка «ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ», предложил мне стул напротив письменного стола, уселся сам. Вынул из выдвижного ящика стола пачку «Стюардессы», предложил закурить. Я отказался. На память пришла шутка из моего советского детства: «У тебя 'Опал», а у меня «Стюардесса». Я невольно усмехнулся.

— Что вы нашли смешного, гражданин Данилов? — тут же прицепился ко мне товарищ из органов.

— Да так, вспомнилось…

— Не могли бы вы мне показать удостоверение, что предъявляли сегодня утром товарищу Пыльниковой?

Ага, ее фамилия Пыльникова, этой старой грымзы.

— Пожалуйста! — сказал я и вынул свою краснокожую книжицу.

Он взял ее, хмыкнул, повертел в руках, раскрыл. Ироническая ухмылка постепенно сползла с его лица. Аккуратно закрыв спецудостоверение, он поднялся и вручил его мне.

— Извините, Александр Сергеевич, ошибочка вышла, — сказал гэбэшник, вытягиваясь по швам.

Принимая у него заветные корочки, я не торопился. Мне хотелось, чтобы этот боров прочувствовал всю глубину своей ошибочки. Небось, окромя того, чтобы шпионить за интуристами, да горничных щупать, отродясь ничем полезным не занимался. А тут, видать, почуял, что можно медальку заработать и путевочку в Минеральные Воды заодно. Ну еще бы! Изловил мошенника, который прикрывается фальшивым удостоверением, завизированным самим Андроповым! И не вышло.

— Так из-за чего сыр-бор-то, любезный? — осведомился я.

— Поступил сигнал, я обязан реагировать.

— Вы, небось, таких удостоверений и в глаза не видали?

— Не приходилось, товарищ Данилов!

— Ничего, бывает, — кивнул я.

— Какие будут приказания?

— Пыльникову гоните из сексотов, — сказал я. — Нахрена вам такой осведомитель, который не отличает настоящие документы от фальшивых?

— Это приказ?

— Совет, — ответил я.

— Вас понял, товарищ Данилов.

— Ну тогда я пойду баиньки.

Поднявшись, я кивнул ему и покинул первый отдел. Ну что ж, мое спецудостоверение прошло проверку хотя бы на уровне низовой структуры КГБ. Поэтому я был доволен встречей с этим гостиничным держимордой. Проходя мимо стойки дежурного администратора, я не смог отказать себе в еще одном маленьком удовольствии. Подошел, облокотился, посмотрел на гражданку Пыльникову с искренним сожалением. От этого взгляда она побледнела и губы ее затряслись.