— Марейн, Дунцелот, Аллахад, Перидур, Ланорак, Барс, Кай, Бомейн, Ганнерис и Герайнт ап Эбрин, — называл по очереди своих соратников Артур, и те вставали, кланялись, и возвращались к пиршеству. На рыцарей они были походи меньше всего. У Марейна одно плечо было настолько выше другого, что ему приходилось опираться левой рукой на стол. Дунцелот имел большой горб и низкий рост. Аллахад был слеп, а у Перидура не было одной ноги, которую заменяла искусно выструганная деревяшка. Сэра Ланорака, видимо, кто-то облил кислотой, и на его лицо невозможно было смотреть без страха. У сэра Барса отсутствовали уши, а на лбу пламенело клеймо, Кай был настолько молод, что ещё не брился, но при этом имел вид настолько зверообразный, что от него в обморок упала бы и лошадь. Бомейну выдрали ноздри щипцами, и, поверьте, это было заметно. Ганнерис постоянно кашлял, сплёвывая на пол сгустки крови. И только Герайнт ап Эбрин выглядел как нормальный человек, но он единственный, кто не встал, когда Артур назвал его имя.
— Глух как пень, — прокомментировал поведение своего рыцаря Артур.
— Как видите, эти люди готовы лезть в любую драку, лгать, предавать и обманывать, но я не могу послать их к Боруху. Они верны, но слишком приметны. А остальные, может, не так уж приметны, но я не верю им ни на грош. Поэтому пришлось позвать вашу команду.
Он осмотрел нас и скривился:
— Хотя, вижу, и вы вряд ли затеряетесь в толпе. Особенно лошадь.
Алтынбек фыркнул и нахмурился.
— Однако, вы уже видели наше логово, меня и моих братьев-рыцарей, а потому отступать поздно. Пойдёмте ко мне в военный зал, я покажу вам, в чём дело.
В крохотной зальце как раз и поместилось бы человек десять, так что мы с Артуром влезли без труда. Он расстелил на круглом столе пергамент с рисунками, и начал пояснять. С первых же слов я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть: на пергаменте была изображена девушка с металлической рукой, и я сразу поняла, о чём идёт речь. Десница Судьбы! Её ищет Мамьюн, которого мы знали под именем Давиула, а теперь Артур, король воров, преподнёс нам её на блюдечке! Впрочем, правды сказать Артур не захотел, и вдохновенно врал:
— У Боруха в темнице сидит дева, прекрасная, как ангел. Только лет ей много, говорят, как бы не тысяча.
— Три тысячи, — встряла Баба Яга, но Артур принял это за неудачную шутку.
— Может, и три. Одна рука у девицы — золотая, цены немалой. Вот эту руку надо отрубить и мне принести.
— А девицу? — не унималась злокозненная бабка, зная, что дразнит тигра, дёргая его за усы. Но вот не могла она остановиться. Мне кажется, что и меня-то Яга спасла только потому, что ей хотелось позлить Илью Муромца и посмотреть, что из этого получится.
— Девицу оставьте в темнице, — подумал, сказал Артур. — На кой-мне однорукая дама?
— Рыцарский поступок, — ядовито прокомментировала бабка, но король воров сделал вид, что не понял намёка.
— А чем эта золотая рука так хороша? — спросила я.
— Понятия не имею, — ответил Артур и тут, чувствовалось, не лгал. — Пришёл человек, заказал руку, назначил цену. Честно скажу: цена руки — меньше, чем шестьсот золотых, которые за неё предлагают. Протез и протез, даже без драгоценных камней.
— А заказчику он зачем? — кажется, Яга заразила меня страстью к дурацким вопросам.
— Не спрашивал. Меньше знаешь — дольше проживёшь. Он два условия поставил — рубить не по металлу, а по телу, и второе — руку завернуть в кусок телячьей кожи, вон там валяется, — Артур налил себе вина из небольшого хрустального бочонка, стоявшего в зальце. В отличие от кислятины, которой угощался малыш-дуболом, это пахло орехами и свежими фруктами. Нам, понятное дело, не предложили.
— Так вот, живёт эта дева в подземелье борухова дворца. И план я придумал такой… — Артур расстелил поверх листа-заказа другой лист, тонкой кальки, и начал показывать на изящно вычерченной схеме пути нашего преступного проникновения.
— Войдёте сразу с трёх сторон: с главного входа, чтобы отвлечь дворцовых стражников, со стороны кухни, чтобы освободить проход для побега, и со стороны казармы, чтобы проникнуть в само подземелье. Пока одни из вас пудрят мозг боруховым охранникам, другие займут место поваров, третьи — проскользнут мимо солдат казармы и откроют ворота. Отрубить руку, пробежать с ней от казармы через двор в кухню, и оттуда — наружу, через ворота для подвоза продуктов.
— План-капкан, — подивилась я. — Как ты до таких лет-то до жил, Артур, да ещё королём стал?
Наглость? Наглость. Но он же нас на смерть посылает!
— А ты остра на язык. Может, поставить вас на ножи, а? — Артур прищёлкнул языком. — Рыцарем я был давно, воров честь, конечно, есть, но к вам наши правила и порядки не относятся. Захотим — слово дадим, захотим — нарушим.
— И как с вами договор держать? — усмехнулась я.
— А договор — дело другое. С договором мы, да если договор на крови ещё, подельниками становимся. Вроде как вас временно в нашу кодлу принимаем. А в кодле законы твёрдо установлены.
— Двуличный ты человек, — покачал головой Сэрв.
— Это мне кто говорит?! — стукнул кулаком по столу Артур. — Это мурмолка мне тут мурлявкает, вор и конокрад, мошенник и барышник с крашеными конями?!
— Давайте тише уже все! — меня порядком достало препирательство этих фантастических дураков, и я решила, что пора применить знания, почерпнутые мной из книг Спрэга де Кампа, Дарьи Донцовой и детской энциклопедии.
— План очень глупый и смертоубийственный. Я считаю… — и мы все склонились над картой, на которой я чертила пути подходов и время каждого этапа. Понятное дело, я не собиралась говорить Артуру, что никакой руки я ему отдавать не собираюсь, и что не рука это вовсе, а Десница Судьбы. А мне она — нужнее, чем Давиулу, Артуру, Боруху и всем этим героям сказок и легенд, которые живут как попало, занимаются непонятно, чем и понятия не имеют, какой должна быть настоящая жизнь.
— И после этого выбираемся за три версты от дворца, — победоносно закончила я. Артур хлопнул меня по плечу и возгласил:
— Молодец, воиня!
— Ох, и навтыкали бы тебе, твоё воровское величество, за феминитивы в моём… месте, где я живу, — засмеялась я.
— Так я, вроде, не болею ничем, — заотнекивался Артур. Я, естественно, развивать тему не стала, а свернула план и сунула за ремни оплечья: чтобы артуровы воры, у которых семь пятниц на неделе, не продали нас тому же Боруху за понюшку табаку.
— Э-э, куда? — попробовал было воспротивиться он, но я объяснила, что нам с командой надо проработать план. Честно — хотелось договориться с каждым, чтобы не ляпнули нечаянно Артуру про Давиула, Ороновых девочек, саму Орон (как она там, бедная?) и Десницу Судьбы. За кийну я не беспокоилась, а остальные вполне могли проболтаться. Но и Артур был не промах: по длинным извилистым коридорам нас отвели в большую, тёплую комнату, полную свечей и мягких матрасов, кажется даже, что без клопов. Но при этом в комнате не было окон, и нас предусмотрительно заперли на засов.
Следующие пять дней прошли в подготовке: на шестой день, именуемый в Аграбе «банным», султан Борух со своими визирями, диванами и наложницами отправлялся в баню. Чтобы вы понимали: султанская баня начинается задолго до рассвета, а заканчивается сильно после заката. Тому есть две причины: во-первых, по темноте лучше путешествовать, чтобы лишний раз никто не пялил глаза на султанских гаремных красавиц, которые норовят из озорства выставить из-за занавесок паланкина то ручку, то ножку. По местным меркам женщинам-горожанкам за это ничего не грозило, а мужчинам выкалывали глаза. Если они осмеливались заговорить с наложницами — отрезали язык. Показать какой-нибудь жест — отрезали то, чем этот жест показывали. Очень жестоко, в общем. Во-вторых, султанская баня — это не ежедневный душ. Она прерывается завтраками (тремя), обедами (двумя), ужином и двумя перекусами со сладостями, а также концертными номерами. В основную программу входит государственный совет, хаммам, массажи четырнадцати видов, купание в трёх бассейнах, водопад, парился, умащивание маслами и много всякого другого, вроде маникюра, педикюра, парикмахерского салона и даже промывания кишечника. Короче, не хочу подробно рассказывать.
