Наш проводник представился Сомиком (такой позывной) и пригласил следовать за ним. Проверил ещё раз документы, осмотрел упыря, и мы наконец-то нырнули в траншею. Он шёл первым, потом разведчик волочил перед собой языка, и следом я. Александру приказали отогнать машину под тент и там дождаться моего возвращения.

— Не укусит? — спросил проводник, оглянувшись на пленного.

— Это что тебе, собака? Даже если бы захотел, то не сможет без клыков.

— Всё равно держи его подальше от меня, а то не выдержу и пулю в лоб пущу.

— Серебряную что ли?

Почувствовав издёвку, проводник отвернулся и больше в разговоры не вступал, предпочитая запутывать нас в этих бесконечных лабиринтах, украшенных мешками с песком, навесами из сетки рабицы и колючей проволоки.

Я бы оттуда сам уже не вышел, просто как в фильме ходил бы и кричал: «Люди! Ау!» Как здесь люди живут месяцами, как они передвигаются этими узкими проходами, как вдыхают этот вечный запах сырости и пороха — не знаю, ад для клаустрофоба.

Тем не менее, всё когда-то заканчивается, и как волной нас вынесло на небольшую площадку, накрытую сверху плотным настилом. Сверху от люка вниз шли бетонные ступени и продолжались уже под нами. Около них и остановился солдатик.

— Пришли. Значит так. Это секретный бункер, один из десятка, и, наверное, не нужно объяснять, как себя вести. Слушаете, что вам говорят, сами лишнего не спрашиваете. По сторонам не смотрим, желательно под ноги. В лица никому не заглядываем, отвечаем, когда задают вопросы, чётко и быстро. Я понятно объяснил? Тогда погнали.

Лестница вела на три пролёта вниз. Держаться предлагали за красные от ржавчины перила; как змеи по плиткам стены извивались провода и моргали лампы в защитных кожухах. Что интересно, ни одной руны на стене.

— Генерал наш старовер, — угадав мои мысли, заговорил солдат, — ничего сверхъестественного не использует, только старый добрый металл и бетон. «Каляки-маляки от врага не защитят». Слова нашего, да.

Спустившись, мы упёрлись в массивную дверь жёлтого цвета. Выпуклая, мощная, хоть и облезлая, и без рун, она могла выдержать взрыв атомной бомбы.

— Три тонны весит, — гордо сказал сопровождающий, — любую ударную волну выдержит.

На стене висел стационарный телефон старого образца, без панели и круга, но как только он снял трубку, кто-то ожил в ней.

— Скоро будет солнечно, — ответил солдат собеседнику и подмигнул нам, — трое и упырь.

Повесив трубку, он махнул на языка.

— Положи его мордой вниз, ногами к двери.

Пленный начал было урчать и сопротивляться, но хороший удар в живот и под коленки быстро его успокоил. Двери зашипели, выпуская воздух, и солдат повернул красное колесо.

— Давай за ноги его и затаскивай. Не стоим, а то закроется.

Я помог затащить сопротивляющееся тело, и мы оказались во втором помещении перед чуть меньшей по размеру дверью. Всё так же жёлтой, ржавой и с дурацким аппаратом на стене. Солдатик закрыл зашипевшую дверь и поднял трубку.

— Скоро будет весело, — сказал он и закрутил красное колесо. Проводов на стене было ещё больше, как змей в змеином логове под землёй. Толстые и тонкие, чёрные щупальца сливались друг с другом в толстые пачки и расходились в стороны. Не было их только под ногами. Но ведь нам предстояло зайти дальше.

— Тащи, — приказал солдат и нырнул в проход первым.

Третья комната тоже была с дверью и телефоном. Также здесь скрутился между змей пожарный гидрант и висел огромный пульт с множеством чёрных и красных кнопок.

— Последний проход. Две шлюзовые камеры с защитой от проникновения боевых отравляющих веществ. Будет немного некомфортно, но главное — не пугайтесь. Погудит в ушах, пощёлкает и перестанет. Главное — упыря не провороньте, иначе всех нас вместе с ним подстрелят.

После барокамер мы наконец-то оказались в нормальном, в меру узком коридоре, где нас встретил ещё один военный. Он посмотрел документы, надел мигающий ошейник на пленного и пригласил следовать за ним.

Длинные коридоры соединялись переборками и опять старались запутать всякого, кто сюда входил. Правда, на стенах уже были зашифрованные указатели и стрелочки, показывающие направление.

— Экскурсии не будет, — мрачно отрезал новый провожатый, хотя его никто и не просил об этом. — Пленного поставьте на ноги и за мной, не отстаём. У генерала Безфамилько не так много времени, чтобы отвлекаться на ерунду, но он хочет видеть вас лично.

Я с тоской подумал о том, сколько километров бетона, земли и песка отделяет меня от родного штаба, и отбросил мысль прочь, как собака трясёт головой. Лучше не зацикливаться на этом моменте, иначе можно кукушкой уехать. Начнёшь прыгать и брызгать слюной — так здесь и похоронят. Наверняка здесь имеется своё кладбище и медицинский отсек. Похоронить дешевле и быстрее чем лечить.

— Заходим сюда, — охранник уже открывал одну из многочисленных дверей, — садимся и ждём начальство. Наружу лучше нос не высовывайте. Упыря держать подальше от входной двери — я проверю.

В комнате было пусто. На потолке одиноко раскачивалась яркая лампа. Голые стены без окон. Я рассчитывал посмотреть на оперативные топографические карты, фотографии со спутника, на медали или хотя бы иконы, но стены здесь были холодные и одинокие, как кровь мертвеца. Посреди комнаты стоял стол и несколько стульев вокруг него.

Я взял один и сел спиной к стене, так чтобы всех видеть и отдохнуть немножко. Ещё раз проверил планшетку с документами и выдохнул с облегчением. Нельзя заранее праздновать, нехорошо это, но я доволен результатом.

— Миссия выполнена, да, щегол? Хорошее ощущение, знаю, — кивнул разведчик, привязывая пленного в углу, где, похоже, был встроен в стену предназначенный для этого крюк.

Я поёрзал, устраиваясь поудобнее, и со вздохом вытянул ноги. Даже если здесь есть камеры и встроенное в стене зеркало как в кино, — плевать, пусть смотрят. У меня не женские ножки — это ноги опытного курьера, прошедшие не один километр, но сегодня была особенно насыщенная препятствиями дорога. И это я только бумажки нёс, а не языка волочил на цепи. Разведчик — вот он будто железный. Верно говорят про них, что элита это войск наших. Повезло познакомиться, хотя я так до сих пор и не знаю позывного. Вообще ничего о нём не знаю. Такие уж реалии войны — случайные знакомства, которые быстро заканчиваются или превращаются в дружбу навсегда.

— Ты чего это на меня смотришь таким влюбленным взглядом, щегол? Задумал чего? Смотри у меня. Я тебе не Шурик.

Он уселся за стол лицом к двери и побарабанил пальцами по столешнице.

— Быстро успокою. Ничего, мой подарок Безфамилько тоже понадобится. Не зря нас двоих оставили. Лично генерал будет языка допрашивать. Надеюсь, ему понравится подарок. Не зря же человек столько сделал для обороны города — пусть порадуется. Может, на медальку заработаю и на отгул. Что скажешь Игорь?

Я хотел было ответить, но колесо в двери начало проворачиваться, и я выпрямился и ноги втянул, как улитка в раковину. Это входил генерал.

Первый раз я видел его вживую, а не на фотографии. Конечно, не такой эпичный по жизни, но всё равно впечатляет. Высокого роста, с квадратной челюстью, коротко стриженный череп и злые холодные глаза. Плащ он снял раньше, но на плечах ещё были мокрые пятна от дождя, и на сапогах подсыхало болото. Значит, не только в штабе отсиживается, но и на поверхность выходит, не боясь летунов.

Генерала Безфамилько сопровождали двое, наверное, адъютанты или охрана. Один подошёл к столу и быстро выдвинул стул для шефа, а второй направился к упырю, который стоял молча и только вращал глазами. Осмотрев его со всех сторон, проверил цепь. Кивнул, и генерал сам закрыл дверь.

— Здравствуйте, бойцы. Да вы не вставайте, не на параде.

Тут я вспомнил о том, кто передо мной, и судорожно вскочил, как, впрочем, и разведчик.