— Можете звонить Касьяну, парни. С него простава.

Дальнейшие события приходили ко мне во сне пару раз. Что там было?

Внезапно ожившая голова Гнулла. Стоило достать ему яблоко из пасти, как он открыл глаза и поздоровался. А потом его было уже не заткнуть.

Помню, как мы заехали на Квартал, где выпустили детишек так, чтобы никто не видел, в темном переулке. Как крепко пожал руку старающийся быть взрослым Яцек. Как с обожанием смотрела на брата девочка-призрак и будто специально игнорируя меня, попрощалась со всеми… кроме меня. Как она, забывшись, исчезла в стене дома на мгновение, а Яцеку пришлось обходить кирпичный угол. Как я старался рассмотреть Нечистый Квартал, но темнота помешала.

Потом мчались дальше по выбоинам, как зайцы от охотников. Дороги здесь давно не ремонтировали, и я даже не знаю, как бус проехал и не потерял колеса.

Потом в бус сел Касьян Растрепанный и принял у меня сумку. Достал голову, долго смотрел в глаза мертвеца и что-то шептал. Поцеловал его в лоб чуть не плача и… сунул назад. Наконец заметил меня и протянул руку.

— Спасибо, человек. Не ожидал. Не верил, что увижу слугу больше. А ты. Ты — молодец. Не ожидал, повторюсь.

— С вас бутылка, — сказал я, — говорят, в Нечистом Квартале варят лучший первак.

— Лучше услуга, — помрачнел Касьян Непьющий. — Наш самогон для людей опасен, мозги вышибает напрочь, а когда будет нужна помощь — звони. Думаю, мы тебе еще понадобимся. Специфика работы. Парни отвезут тебя домой — отдыхай. И вот ещё что…

Он похлопал меня по плечу.

— Будь осторожнее. Смотри по сторонам. По ночам на улицу не выходи. Напарнику мы назад голову к телу прикрутим, а тебе помочь не получится.

Вот так обрадовал. И надеюсь, он не про Сашку говорил.

Домой я ввалился почти в невменяемом состоянии, рухнул на кровать и запомнил только расплывающееся лицо отца надо мной. Этот день наконец закончился.

Следующие несколько дней я работал один.

Директор пришел проверить, явился ли я, но аплодисментов не услышал. Как говорится, «мне платят слишком мало за такую работу».

Он и чай принес тонизирующий и лично мне «наколотил порцию» и сел пить рядом, пока клиентуры не было.

— Слышал, ты нашел нечистого.

Я промычал и кивнул. Можно ли ему рассказывать? Пусть сам у Касьяна спрашивает.

— Живой хоть, мертвец наш? Хм, как интересно звучит. «Живой ли мертвец», ещё и «наш». В интересные времена живем.

— Кажется, китайцы говорят: «Не дай бог вам жить в эпоху перемен». Это они про нас.

— А ты что-то знаешь? — оживился директор и кружкой стукнул. — Расскажешь?

— Просто мысли вслух, — я зевнул и отхлебнул кипяточку. От этого тонизирующего напитка спать хотелось еще больше. — А когда Саша выйдет на работу? Что-то он долго болеет.

— Буду звонить, — вздохнул директор и головой покачал. — Но чувствую не явится он больше. Напишет заявление по собственному, да передаст кем-то. Печенек бы к чаю неплохо прикупить, схожу в магазин?

Но никуда идти не понадобилось. Сладости пришли сами. Майя прилетела как всегда незаметно и напугала директора, внезапно зашуршав пакетом за спиной.

— Простите, — прошептала она из-под прилавка, и, оттолкнувшись от пола, поднялась чуть выше, зависла и положила тарелочку на столешницу. Посуда была наполнена разнообразными фигурными печеньками, в основном изображающими смешных маленьких призраков, могилки и картины с непонятными рисунками.

— Это вам. Сами знаете за что, — с этими словами она посмотрела на директора. — К чаю. Кушайте на здоровье и друзей угощайте.

— Спасибо, — поблагодарили мы хором и не трогали печеньки, пока девочка не сообразила и, покраснев, не ушла. Директор взял изделие в виде гробика, покрутил в пальцах и даже понюхал, рассматривая.

— Думаешь, можно это есть?

— Хуже не будет, — зевнул я и откусил голову скелета. Ну а что, неплохо. С кокосовой начинкой.

Потом шеф ушел, оставив грязную кружку. Обещал, что обязательно найдет мне сменщика в ближайшее время. Вакансию раскидал по всем доступным каналам, скоро выстроится очередь из желающих. Я в этом сомневался, но ждать придется в любом случае. Не увольняться же после всего что было. Если честно, прикипел к работе. Ерунда вроде бы — стой, посылочки выдавай, но такие приключения случаются иногда, что хоть падай.

И посещения в тот день тоже не закончились, и несмотря на то, что просто хотелось положить голову на руки и немного вздремнуть, пока нет посетителей, я вынужден был улыбаться и поддакивать.

Бабуля-уборщица была следующей. Необычайно веселая и разговорчивая, как для обычной себя. Увидела странные печенюшки, долго смотрела и не отказалась попробовать. Пришлось опять ставить чайник и приглашать за стол. Все равно люди не шли, а мне немного легче, когда говоришь с кем-то, хоть со старушкой, не так в сон клонит.

— Как там Гнульчик наш? — участливо спросила она и, заметив мой взгляд, добавила: — Хоть и нечисть, а жалко беленького. Никто ведь не спрашивал, можно его умерщвлять или нет. Особенные они тоже божьи твари, хоть и всё по-своему делают.

— Болеет, — ответил я, — но всё будет хорошо. Скоро появится и опять вас пугать своим видом будет.

— Я уже и привыкла к нему. Знаете, Игорь, думала на досуге, не такие они и страшные, эти особенные. Как и мы под небом ходят, как и мы любят и ненавидят, шутки понимают, детей заводят. Может, и правду по телевизору говорят, что нужно жить вместе, а? Забыть всё плохое и не обижать друг друга. Ну, не ходят они в церковь — боятся. Пусть.

— Атеисты, — ляпнул я, — наверное. Или демонологи. Или сатанисты. Дети природы. А черт их знает, образования не хватает. Особенные они есть особенные. Берите печеньку.

И она уже было потянулась за печенькой, как дверь в очередной раз открылась, и вошел Касьян. Как всегда, черный, наглаженный, с косой по задницу. Посмотрел на бабушку, и та без слов скользнула в сторону. Касьян удовлетворенно кивнул и сел на бабулино место.

— Чаю? — вздохнул я.

— Не откажусь.

Бабуля вытащила швабры, тряпки и, пока не наполнила ведро водой и не ушла в другой конец зала, начальник «особенных» молчал.

— Вкусно? — не выдержал я.

— Ничего, но Ага травяной лучше заваривает. Если не забуду, принесу пакетик — улетишь на небеса.

— Звучит не круто. Но попробую, если угостите.

— Я кое-что поинтереснее принес.

Он подождал, пока бабулька проплывет мимо, и опять заговорил:

— Гнулл привет передавал. И много благодарностей. Выйдет, сам расскажет. Он думал, что уже навечно там остался под землей, с фруктом во рту. Попрощался уже с солнечным светом. Он ведь все понимал и чувствовал, несмотря на освященную землю вокруг.

— Кто сделал это с ним? — спросил я.

— Сам расскажет, — уклончиво ответил Касьян. — Но они еще ответят за это. Можно ещё печеньку?

— Да на здоровье. Так что у вас там в пакете?

— Ты глазастый, — улыбнулся Касьян, — подарок, говорю же. От нас с Гнуллом в виде благодарности. Раритет по вашему. Такого в интернете не купишь. Да и на рынке никто не продаст, такие темные вещи передаются по наследству или по большой дружбе. Готов?

— Может, не нужно ничего темного? — бабушка остановилась и прислушивалась, почти не скрываясь, на лице ее проявлялась тревога. — Я как-то со светом больше дружу.

— Это всего лишь инструмент. Старый и надежный. Кому в руки попадет, так себя и покажет. Мы с Гнуллом подумали и решили, что тебе можно доверить такой артефакт.

— Не стоило. Я за вещами вообще плохо слежу, а тут что-то секретное. Запрещёнка?

— А за ней не нужно следить, — улыбнулся Касьян, доставая тарелку. — Она сама за тобой следит.

Именно тарелка легла на стол между нами, вызвав неконтролируемое расширение глаз у бабульки. Красивая, большая, глубокая, расписанная узорами красивыми.

— И что это?