— Позвольте…

Касьян обернулся и округлил глаза, но меня уже понесло. Надо было в морду дать чтобы я замолчал, но они не такие. Поэтому я заговорил.

— Позвольте, но я не торгаш, а менеджер точки выдачи — это раз.

Касьян приложил ладонь ко лбу характерным жестом.

— Мы только выдаем посылки, а не продаем их — это два. Я вовсе не торгаш.

Волосы на руках скручиваются в яростные узелки, а по спине гуляет взад-вперед холодная стена ветра. Женщина из колодца не слушает и смотрит мимо меня в темноту, будто там что-то есть интереснее взбесившегося людишки.

— И к слову сказать мы выдаем посылки всем адекватным горожанам без разницы какого цвета у них кожа, кому они молятся, на кого работают, когда спят, когда бодрствуют и за кого голосуют на выборах. А еще нам все равно сколько у клиента конечностей, крыльев или клыков лишь бы с собой был телефон и код для получения посылки.

Я на секунду выдохнул и постарался эффектно закончить свой спич.

— А еще особенные меня любят и и оставляют хорошие отзывы на сайте.

— Это правда, — сказал Касьян. Лапы на краю напряглись и всё так же царапали удлинившимися когтями камень. Красивое личико скривилось, будто девушка сильно хотела в туалет, но стеснялась сказать. А из-за её спины поднимался еще кто-то. Кто-то маленький, плотный и с длинными руками, который стеснительно выглянул из-за спины девушки и я видел только его волосатую черную макушку со свисающими зелеными лианами и горячие красные, пылающие как глаза волков огни. Он смотрел в мою сторону, но сам показываться не захотел, предпочитая прятаться за спиной жены.

— Я жил в Зазимье, — заговорил колодезный, так и не показавшись. Он говорил медленно, с трудом выговаривая слова. Будто пережевывая камни, еле сдерживаясь чтобы выплюнуть их мне в лицо. Да, нечистый говорил именно со мной. — Небольшая деревушка у леса. Ты не знаешь где, городской. Я, жена моя, три дочки русалки, отец водяной. Мы дружили с местными. Вода в моем колодце всегда была кристально чистая и невероятно вкусная, такой не найти на тысячи километров в округе. В озере была рыба, в лесу мои девочки садили грибы и ягоды — все для людей. Все для того чтобы они улыбались. А потом вы начали войну.

— Вообще-то, — начал я, — первыми начали…

— Молчи!

Струя воды из колодца взметнулась вверх и хлестнула меня по щеке как плетка, окатив водой вдобавок.

— Молчи и слушай, гад!

Я промолчал.

— В моё, в наше озеро самолеты скинули восемь тонн глубоководных бомб, чтобы достать Водного Царя. Они думали, что в Зазимье его секретный штаб, дураки. Никого там не было. Кроме моей семьи. Они все погибли. Все кроме нас двоих.

— Мы знаем и скорбим, — вмешался Касьян перед тем как я что-то успел сказать, — все мы пережили свои трагедии. Пришло время мира. Война закончилась.

— Я знаю, Касьян Мудрый, но никто не заставит меня больше общаться в этом разрезе со злобным людским племенем.

Наступила тишина, только работала негромко машина вдалеке, светящая фарами пока еще аккумулятор не посадила.

— Я поговорю с тобой, Касьян когда человек уйдет.

Касьян повернулся ко мне и развел руками.

— Игорь, я тебе не начальник. Просто хочу попросить. Пойди к машине и сядь там, отдохни. Можешь покурить — должны быть еще сигареты в бардачке. Я знаю ты куришь. («Э», — сказал крестоносец недовольно) Не обижайся, парень-консультант, это ради общего дела.

— Ради детей, — сказал я.

— Точно так, ради детей.

Я еще раз посмотрел на пару из колодца и молча развернулся. Гордость — гордостью, а детки где-то спрятаны и надеюсь еще живы. Пусть только не подскажет где и тогда я постараюсь вспомнить, что на войне делали с колодцами и их обитателями.

Пришлось вернуться к машине и я очень старался не оглядываться и не прислушиваться к тому, что там происходит.

Открыл дверцу спереди, уже не стесняясь порылся в багажнике и достал сигарету из пачки. Ну а что, шеф разрешил, а у них сигареты неплохие. Там же была зажигалка, я подкурил и бросил все на место. Захлопнул дверцу и не оборачиваясь (хотя заметил силуэт, высунувшийся из колодца над которым склонились несколько теней) и встав у задней дверцы курил растягивая удовольствие медленно, но большими затяжками.

Интересно, как там отец и что я буду ему рассказывать когда вернусь домой?

У колодца о чем-то негромко разговаривали. Как же мне хотелось сейчас оказаться там, ведь не вытянут нормальный допрос — заговорит он их там: нальёт водички, как раз его специальность, и убедит в своей непричастности и вообще он лилия на воде. «Мы же все свои, вы понимаете, по-братски? А этот чужак у машины он не наш, кого вы слушаете? Какие сны? Он вместе с Крюковым детей и порешил».

Я аж поёжился. А ведь и точно сейчас может им такого навешать, что я в подозреваемых окажусь. Касьян хоть и умный, но наивный, как жук, а злой как носорог в ярости. Я прислушался, так что левое ухо заболело. Нет, это не ухо. Это спина, в позвоночник кто-то яростно тычет твёрдым.

— Попробуй только обернись или начни шуметь, как останешься парализованным до конца своей жизни в тюряге, предатель.

Это был пистолет. И до боли знакомый голос. И много теней вдруг зашевелилось вокруг.

Весело. Это было неожиданно. Даже покурить нормально не дали.

— Садись в бус, пацан и не думай ничего нажать, пожалеешь, любитель нечисти.

Я послушался и усевшись на заднее сидение подвинулся к окну. В машину влез он. Инспектор по делам Особенных Завозный. Одетый в черной, как супер секретный агент и с пистолетом, который смотрел мне в живот.

— Ну, что, пацанчик, я ведь предупреждал. Даже просил не связываться с этими, а ты не послушал, и вот результат. Плохо тебе будет пацанчик в самое ближайшее время.

Выражался он конечно намного хуже, тяжело дышал и нервно жевал, распространяя запах апельсина. Пистолет держал неправильно, положил на колено дрожащую руку — так можно и выстрелить случайно.

— Вы как раз вовремя. Мы готовимся брать преступника, хороший человек с хорошим оружием не помешает.

— Ты что? Самый умный?

Он вдруг поднял пушку трясущейся рукой и направил мне в лицо.

— Ты думаешь ты самый умный, писарь?

Я заглянул в ствол и понял, что спорить с этим не нужно, как и умничать.

— Определенно нет, раз уж вы приехали сюда первым.

Тень промелькнула мимо машины, кто-то заглянул внутрь, но я не увидел кто, потому что не решился оглянуться. Коп кивнул, посмотрел на часы и снова кивнул, тень исчезла.

— И вы тут не один, — подчеркнул я.

У колодца особенные все еще вели беседу с зелёной парочкой. Они в упор не видели, что кольцо вокруг сужается, а я видел. Осторожные люди появлялись из кустов, из-за деревьев, аккуратно тащили щиты, кресты, даже мечи. Завозный перехватил мой взгляд и ухмыльнулся довольный.

— Долго вас ждали. Я уже думал, что осведомитель подвёл, но нет. Твой напарник сговорчивее тебя оказался, всё разузнал, позвонил. Мы добровольцев из кроватей вытащили, вооружили и сидели здесь, пока черный бус не явился. Преступник всегда возвращается на место преступления, а? Знал об этом?

— Саня? Напарник мой? Он вам что-то сказал?

— У него домовой завелся, трепливый как баба, а он с ним хороший контакт наладил, подружились. Эти нечистые — они ведь как жуки в навозной яме — одна биосфера. Что знает один — знают все. А что знает тупой мелкий нечистый знает Саша и знаю я. Так и сработали. Бородатый карлик ждет сейчас своей очереди в допросной, а наш общий друг здесь — зарабатывает себе очки. Просил встретиться с тобой, сказать что-то хочет или в лицо плюнуть, не знаю. Но если не будешь возникать то позволю вам посмотреть друг другу в глаза.

Особенные были в кольце, я хорошо это видел, но они будто ослепли и увлеченно разговаривали, не отвлекаясь на мелочи, вроде врагов из тени.

— Прежде чем что-то делать — поговорите с ними. И не думаю, что у вас есть полномочия устраивать такие «концерты».