— Я инспектор по делам нечисти. И все полномочия имеются, сынок. А теперь выходи. Ой, а кто это там смотрит?

Тон его изменился, улыбка разъела сухое лицо, как кислота. Кто-то приблизился к окну и не уходил. Завозный смотрел на меня и что-то было в его взгляде из-за чего оборачиваться не хотелось. Но он ждал, и я повернулся чтобы покончить с этим.

В окно смотрел отец. Его лицо, я не мог сейчас начать оправдываться под смешки копа, при нынешних обстоятельствах и внутри этого вонючего автобуса, под прицелом пистолета. Короче, отвернулся я. Инспектор смотрел на меня с усмешкой.

— Как же ты влез в это парень?

— Во что я влез? О чем вы говорите?

— Похищение детей, связи с нечистыми. Зачем тебе всё это?

Я отвернулся, отца в окне уже не было.

— Может пойдем поговорим с Касьяном?

— Через секунду, парень. Я тебе только одно скажу. Не только ты воевал. Я ушел добровольцем еще в двадцатых. И, когда охранял склад в лесу, сверху на меня бросилась длинная волосатая тень с косой. И я не про волосы сейчас, как у Касьяна, а про оружие с длинным лезвием. Короче вспороли меня от паха до шеи одним ударом, повезло мне, что выстрелить успел и шум поднялся. Тени со всех деревьев начали сыпаться как яблоки перезревшие, и если бы не моя реакция, то всех бы по-тихому вырезали.

Этот ваш «кент» хотел меня добить, но не успел. Грохнули его, «бах», и башки нет вместе с капюшоном. Кровища вокруг брызгами, а большая часть на меня как осадки выпала. Так и лежал теряя жизнь по капле, пока наши с нечистью разбирались. С тех пор я на морды в капюшонах смотреть не могу. Идет такой дурак по переходу, на меня посмотрит и у меня руки дрожат и в глазах темнота. Думаешь от страха? ПТСР? Нет, я убить его хочу. Инстинкт.

— Как же вы с таким характером Инспектором по делам Особенных стали?

— А это уже не твое дело. Пошли. Яйца в руки и не забудь с людьми поздороваться.

Он открыл дверь и не скрываясь выскочил наружу.

— Кстати, не вздумай ничего выкинуть. Из области уже едут специалисты по нечисти и предателям. УНС, слышал про таких?

УНС — злые ребята. Наполовину государственная, наполовину частная контора. Если Завозный имел в виду этих, то у нас будут проблемы, хотя я знаю, что они на вызов как таксисты не приезжают. Очень дорогой получится заказ и не только с денежной стороны.

Нет, надеюсь что это не они.

«Управление по надзору за сверхъестественным»

Полувоенная организация созданная с помощью и на основе бывших военных. Что-то вроде миротворцев, но на деле… А кто их знает, чем они занимаются.

Люди хвалят, но не все. Особенные их боятся, насколько я знаю, но тоже не все.

Надеюсь, что Касьян найдет общий язык с этими «Охотниками за привидениями».

— Выходи! — рявкнул коп, улыбаясь. — О чем задумался? Только тебя для начала концерта не хватает. Все в сборе!

— Как-то не хочется, — брякнул я и медленно, как во сне начал вылезать. Одну ножку, на землю, вторую. Глотнуть свежего воздуха.

Народа было как на митинге. Знакомые все лица — городские. Таксисты, продавцы, пекари, учителя, просто отпечатавшиеся где-то в памяти образы. Только лица злобой сильно искаженные. Выстроились, организуя коридор от буса к колодцу.

А вот унсн-иков не видно. Значит еще есть шанс всё исправить.

Я медленно шел сквозь толпу, предательски ощущая себя полицаем, который идет сквозь строй русских крестьян над которыми три года имел неограниченную власть, а теперь всё изменилось.

Хреновые ассоциации.

Вон слева Валентин Николаевич промелькнул — учитель труда с пятого по десятый. Глаза отводит. В руках двустволка, интересно чем набиты гильзы, серебряной крошкой против вампиров? Убить вампира не убьёт — но покалечит и разозлит это точно. Можно забить в ящик и похоронить глубоко под землей, но есть шанс, что собратья приведут специально обученных псов и раскопают брата, а тогда держитесь все причастные — ночью передушит как кур. Самый надежный способ это распять его на кресте, забить в сердце осиновый кол, отрезать башку и набить глотку чесноком, а потом уже похоронить так чтобы голова лежала в ногах лицом вниз. Никакая собака не поможет, а всё остальное просто лёгкие раны. Нет, я сам таким не занимался, но ребята рассказывали. Утилизаторы вампиров на вес золота были и каждая бригада держала хотя бы двоих в штате и берегла этих угрюмых ребят от глаз противника.

Не смотрит в глаза трудовик — делает вид, что не узнал. С охотой верю, что тебе стыдно, дедуля.

Таксист Жорик. Прошедший от звонка до звонка всю войну по его словам. По глазам не видно — ветерана сразу можно узнать по глазам. Этот не такой. Этот довольный жизнью, хвастун, собирает вокруг себя мужиков и рассказывает небылицы о том как боятся света оборотни. Если бы он воевал то знал бы, что волки боятся только огня, а на солнце им плевать они оборачиваются где и когда захотят лишь бы был нож через который можно перекинуться. Сейчас я походу смотрю ему в глаза, и он отворачивается, скрывая нахлынувший страх. Не бойся меня, я тебе не враг, старый хвастун. Бойся то, что ты можешь разбудить поджигая этот факел в руке.

Кто там еще отводит глаза? Этого не знаю. Этого тоже. Одни мужики, хорошо, что не додумались женщин взять — обезумевшие женщины не остановятся и не выслушают аргументов. С мужиками можно договориться, но не с матерями потерявших детей. Это, кстати, всех касается, нечистых тоже.

Говорят, что одна мавка видела как танком раздавили её корзинку с икринками. Всю эту красно-желтую грязь намотало на гусеницы и размазало в следах на земле, оставленных гусеницами.

Когда взвод ушёл, а её по какой-то причине оставили в живых избитую, окровавленную, постриженную наголо чтобы лишить силы и она пришла в себя, то проползла по мокрой траве, по болоту, по выжженной земле и собрала все, что осталось от потомства в кулачок. Долго молилась над своими красными семечками, долго шептала и дула, пытаясь оживить хоть одного наследника, но у нее ничего не вышла. Тогда она уползла в озеро, которое глубинные бомбы превратили в болото и нырнула. Никто не знает как мавки хоронят своих детей, никто из живых не видел этого, но видели как она через десять дней опять выползла уже с ежиком жестких волос на обритом солдатнёй черепе и с раскаленно красными зрачками.

Так и не поднявшись на ноги она поползла между деревьями, свернула на дорогу и исчезла вдали оставив за собой только след тянувшегося тела и отпечатки рук.

Мужики прошлись ради интереса пару километров, но так и не увидели где она сдохла. А я думаю, что не так все закончилось. Я не знаю какая бригада в тот день была на поляне и не смог отследить судьбу тех танкистов, но думаю, что ничего хорошего в летописи их жизни не записано. Мавки очень мстительные, очень живучие и хитрые твари.

Так что хорошо, что здесь нет наших женщин. И, надеюсь, что мое имя не сильно разнесли слухи, иначе до конца расследования матерям лучше на глаза не попадаться.

О, а это.

— Гандон!

— Эй, не бей его, пацан!

Залепил исподтишка в глаз, так что искры посыпались. Я удар не ожидал и на чьи-то руки упал, хорошо, что не в ноги, в пыль на щебёнку. Быстро отпихнули, но тут я уже не возражал — хотелось в глаза посмотреть, тому кто из засады бьёт.

— Здорово, Санька! Так понимаю, что ты на работу не выйдешь?

— Как ты мог, Игорёха? Это же дети. Как ты мог сдать наших пацанов? Как ты мог предать?

Он так пафосно это произносил, что я чуть было не поверил в его речь, но почувствовал дыхание Завозного, увидел беглый взгляд за спину и бывшего напарника и других мужиков, что сразу понял. Не все здесь так просто похоже. Но обдумать мысль времени не было.

— Шагай, — подтолкнули в спину, — в сизо наговоришься. Если рот будет не занят.

Я подмигнул напарнику и больше несмотря на него проследовал к своим.

Много еще знакомых промелькнуло. Мужик с лесопилки, охранник из детского сада, налоговый консультант, юрист с завода, мясник с торгового, но мне они уже были неинтересны.