— Провёл, — осторожно сказал я, — можете забирать товар.

Она только отмахнулась.

— И что думаете? Оно ещё и поздоровалось со мной. И улыбалось прямо в лицо. Я все понимаю — душевно-больной, может быть безобидный, а может быть и нет. Для таких есть специальные дома — учреждения. И это точно не комната моего ребенка.

— И что вы сделали? Муж рядом был? — поинтересовалась одна из особенных.

— Взяла швабру и погнала его так, что только пыль из плечей столбом. Видели, как он меня боится? Хорошо тогда получил — пол квартиры пришлось разнести, но Федька меня навсегда запомнил и к Марку ни ногой. Так бежал, что шляпу на телевизоре забыл, пришлось выкинуть — вижу, что нашел новую. Продавец, расписываться где-то нужно?

— Нет. Просто забирайте товар.

— Спасибо, — она наконец подхватила коробочку и кинула в сумку, — Совет тебе дам, молодой человек. Не давайте ему ничего, не приманивайте, иначе не отцепится. Будет ходить каждый день и провоняет здесь всё помещение — нормальные люди брезгуют ходить после таких, понял?

Я промолчал. Не люблю когда мне указывают, как делать свою работу. Не в армии.

— Всем пока, — довольная собой попрощалась клиентка, — не подпускайте этого Федю к своим детям, женщины, если увидите — гоните, как собаку. Никто не знает, что у таких в голове. Они не такие как мы.

Она зацепилась взглядом за белую как снег девочку из особенных и отвернулась так же быстро, осёкшись.

— А вы, — она вспомнила про меня уже у двери, — не давайте ему никаких конфет. Иначе если что случится — вина будет и на вашем заведении.

На этом скандалы в тот день закончились, как и клиенты тоже. Я раздал почти все посылки и смотрел на опустевшие полки чувствуя огромную усталость. Так и не вернулся мертвец и как связаться с ним я не знал. Поэтому набрал Саньку.

Он долго не отвечал, но наконец услышал звонок и поднял трубку.

— Здорово, Игорёха! Звезда наша, как работа, как напарник?

— Сможешь выйти завтра? Пропал он где-то, долго рассказывать, а я сам не справлюсь. Хотя бы на день, пока не найдётся пропажа.

Трубка замолчала, не ожидал он такого, потом неуверенный голос, покашливание.

— Слушай, я не могу. Температура еще и кашель. Нужно врача посетить ещё раз, Игореха. Не обижайся, ладно. Я как выйду — отработаю, отдохнёшь, но сейчас не могу. Прости. Лучше своего мертвеца поищи, куда он пропал? Может помогу? Узнать по знакомым?

Я отказался и трубку бросил. Ну и ладно. Не очень и хотелось, нельзя никому доверять ни мертвым не живым, а тем временем открылась входная дверь и скрывая вздох я обернулся. Лежало несколько коробочек еще не забранных.

— Конфетки, — сказал Федор, — забрать конфетки. Злая женщина ушла?

А вот и запах вернулся или это остатки аромата утреннего вылезли из щелей, где прятались, а теперь объединившись со свежими амбре переходили в наступление на мои ноздри.

— Добро пожаловать в Пункт выдачи номер тринадцать. У вас есть номерок заказа?

Мужчина стянул шляпу и порывшись внутри достал бумажку.

— Это, дядя?

— Откуда мне знать, что там у вас — покажите.

Он подошел оглядевшись и сунул мне огрызок на котором был написан номер. Тот самый, нужный.

— Подождите, — сказал я и принес ему плоскую и низкую упаковку.

— Ваше?

— Конфетки, — кивнул мужчина и широко улыбнулся, натягивая шляпу, — можно забирать?

Он уже тянул обе руки, как ребенок, облизываясь на безжизненный картон.

— Не оплачено, — сказал я и сразу пожалел, потому что Фёдор начал рыться в карманах и складывать на витрине рваную и засаленную бумажную денежку вперемешку с монетками. Пришлось считать. Я так и не спросил, зачем ему конфеты. В конце концов это не моё дело. И ничего не случится с детьми — для этого есть полиция и врачи, которые разрешают чуваку лазить по улицам.

Уже закрываясь я решился и нашел номерок, который мне оставил Касьян. Вздохнул и позвонил, ведь Гнилл так и не вернулся.

Завтра пообещали прибыть и порешать.

Ну, посмотрим.

Всю ночь ворочался, места себе не находил. Совершенно не получалось заснуть — организм боролся с упорством быка на арене. Когда уже стало совсем невмоготу, пошел напился чая на кухне, полистал кулинарный справочник и, когда понял, что скоро отрублюсь, побрел в туалет, где и заснул прямо на белом троне.

Снились какие-то мертвые дети с красными глазами, снилось, что в туалет вламывается спецназ и волочит по ступенькам под взглядами соседей; кто-то даже плюнул, и тут я проснулся, дёрнувшись.

Шесть утра. Дверь туалета громко скрипит, шаги тяжелые и громкие, отец храпит, сотрясая воздух, а я, выворачивая челюсть зевками, ползу к себе. Падаю на кровать и смотрю на потолок, на трещину, на паучка, свисающего с люстры, и думаю, как же не хочется на работу и встану ли я через пару часов, ведь не спал всю ночь? И где этот чёртов мертвец?

А потом как-то незаметно ушел в отдых без сна и переживаний — долгожданное беспамятство.

«Игорь, вставай! Вставай, сынок, за тобой пришли». Ну кто ещё мог такими словами поднять, как не любимый отец? Последние слова сработали как окрик ротного, и я поднялся, растирая глаза.

Отец стоял у кровати и тряс меня за плечо. Он был со всклокоченными волосами над лысиной и в длинных льняных пижамных штанах.

«Вставай, к тебе пришли, — он подмигнул и убрал руку, — не за тобой, а к тебе. Начальство, наверное. Серьёзный, высокий мужчина».

Он понизил голос: «Особенный. Всё нормально у тебя или позвать мужиков?»

' С длинной косой? Весь в чёрном?'

Папа повёл глазами и подтвердил: «Да».

«Это Касьян, не помню как дальше. Всё нормально. А где он?»

«На кухне кофе пьёт. Ждёт тебя».

«Сейчас я выйду».

«Просил поспешить».

Я кивнул и начал собираться. Отец ещё мялся рядом, будто боялся Касьяна Нестрашного.

«Во дворе машина стоит. Чёрная, с белой руной на боку. Там куча таких же сидит, я через окно видел. Тебя ждут. Точно всё нормально?»

«Коллеги с работы, — отмахнулся я, — иди, гостя развлекай».

Не очень ясно, зачем этот похожий на ворона нечистый припёрся ко мне домой, ещё и с громилами, но хотели бы повязать — давно бы это сделали. Сидит — кофе пьёт.

Стараясь не шататься, я выполз в коридор и побрёл к ванной, по дороге поздоровавшись с Касьяном. Тот и правда, нога на ногу, попивал что-то чёрное из кружки.

«Здравствуй, Игорь. Готов к внеурочным?»

«Только умоюсь», — пробормотал я, — «заснуть долго не мог».

«Понимаю. Я тоже, когда о работе думаю, мне все эти переживания во сне вываливаются, как песок из грузовика. Что снилось? Что-то конкретное?»

«Сны не запоминаю», — отмахнулся я и ушёл «делать гигиену». Хотя мёртвые дети отошли на заднюю стенку памяти — их я ещё помнил. Приснится же такая гадость.

«Пойдём», — только что лениво развалившийся на стуле Касьян встал, поблагодарил отца за гостеприимство и даже успел вымыть кружку, пока я обувался. Он распахнул дверь передо мной, улыбаясь и подмигивая, — «нас ждёт много дел сегодня. А тебя — много интересного».

Он летел через одну ступеньку и затормозил перед дверью на мгновение:

«Ничего, что мы на „ты“? Кажется, не обговаривали этот момент».

Мы уже вышли во двор, и навстречу поднимались трое практически одинаковых ребят в чёрном, с белыми крестами, вытатуированными на лицах. Один умудрился засунуться в детскую качельку и пробовал двигать тазом, но моментально забыв об этом вскочил и смешно получил сидушкой под зад.

«Как скажете, — ответил я, — а с этими ребятами можно здороваться или это клоны?»

«Это Крестники, о чём свидетельствуют метки. Поздоровайся, они не кусаются».

Но один уже бежал к машине — огромному чёрному автобусу, украшенному руной, и садился за руль. Второй открыл пассажирскую дверь и, нырнув внутрь, поманил меня, третий просто стоял и смотрел.