Я гляжу на неё, пытаясь уловить хоть намек, о чем идет речь, но в её глазах лишь тайна и решительность.
Забывая о мелком инциденте и стычке, спускаюсь скорее вниз, где меня уже заждался отец.
Когда я спустился к отцу, он уже ждал меня у двери — высокий, строгий, сжимающий губы в тонкую линию. Я замечаю, как он едва сдерживает волнение, наверняка раздумывая, как бы уговорить декана оставить меня в школе магии. Бросает на меня взгляд, тяжелый и холодный, молчит.
А я, признаться, не против, если бы меня наконец выпустили из этой самой школы магии.
В Туле меня ждут враги окаянные, с которыми я бы рад был встретиться, во Владимире и Новгороде неспокойно, поговаривают, что там носятся целые шайки безумных псов — и кто-то ведь должен их успокоить, да и земли княжеские оберечь.
А что я делаю здесь, в стенах учебного заведения? Протираю штаны?
Не дело это для княжича, — магия, конечно, хорошо, но я и без нее прекрасно справляюсь, и о том знаю. У меня есть много других бесспорных талантов.
Отец, не обмолвившись ни словом, кивает, и мы выходим на улицу, где меня ослепляет яркий солнечный свет — его здесь так много, что я на миг замираю, наслаждаясь видом. Небо чистое и голубое, будто его кто-то нарисовал, и прямо над нами в этом безбрежном синем просторе плывет серебристый дирижабль.
— Что за чудо, — бормочу я, не удержав улыбки. Тут же что-то странное механическое, похожее на огромного металлического насекомого, пролетает мимо, привлекая мое внимание.
Лицо отца бесстрастно, весь мир кажется ему сейчас неважным, только я и продолжение его рода — вот что занимает его мысли. К нам подкатывает карета, запряженная тремя лошадьми. Я поднимаю брови — и это называется технопарк будущего?
— Простая карета и лошади? — усмехаюсь, не скрывая разочарования. — После дирижабля и этих железных существ это выглядит… немного старомодно.
Отец видит мою улыбку и, очевидно, догадывается о моих мыслях.
— Княжич, знаешь ли ты, почему я не езжу на этих механических конях? На всех этих железяках с электронным управлением?
— А почему? Опасно? — спрашиваю, заметив, как он нахмурился.
Отец кивает, подбирая слова, словно хочет внушить мне что-то важное.
— Очень даже, — ответил он, мрачно поглядывая на медленно удаляющийся дирижабль. — С такими штуками в любой момент можно оказаться не там, где рассчитывал, или вообще не выбраться. Всё это… слишком много доверия к машинам, княжич, до добра людей не доведет. Мозгами электронными могут управлять многие. Механизм — он подчиняется тебе ровно до тех пор, пока исправен. А коли ломается — и себя, и тебя погубит.
И будто в подтверждение его слов мимо нас с ревом пронеслась странная жестяная коробка на колесах, набирая такую скорость, что я едва успеваю уловить её силуэт и габариты. Поднимается пыль, и я откашливаюсь, чуть пригнувшись.
— Дольше едешь — дольше живёшь, да, Тимофей Романович? — смеюсь я. Я понимаю его — страх старших, тех, кто видел, как эти железяки ломают людей, не оставляя ни единого шанса.
Отец кивает с таким серьёзным видом, что мне даже становится немного неловко за свой смех.
— Именно. И в том одна из наших опор, — спокойно замечает он.
Странно одно, лошадьми-то тоже можно управлять, если есть дар или амулет, — тру переносицу рукой. — Может, у отца есть амулет для управления, или он хорошо разбирается в норове животных.
Мы садимся в карету. Я чувствую, как она медленно качается, лошади трогаются с места. Едем медленно, но я внезапно осознаю, что даже в этом есть свой смысл.
Грохот оглушает нас внезапно, будто небо и земля решили сойтись в битве.
Взрывы раздаются сверху, сбоку, вокруг кареты — со всех сторон. Огненные всполохи разрывают воздух, обдавая нас жаром и ослепляя.
Чувствую, как пульс бешено стучит, кровь закипает от этого внезапного вызова.
Отец мгновенно обнажает из-за пазухи сияющий огненный шар — он готов ринуться в бой, используя родовую магию, которая в этой карете есть у него одного, кажется.
— Сиди здесь, — бросает он через плечо, устремляя взгляд на дорогу.
— Я не могу сидеть, — возражаю, схватив кинжал из-за пояса и вытащив саблю из ножен, ловлю ее рукоять привычным жестом.
Отец мельком оглядывает меня и криво усмехается.
— Ну да, в открытом бою равных тебе нет, — с усмешкой признает он. — А магия-то у тебя слабовата. Хоть защитный жилет на тебе?
Ах вот оно что. То-то меня смутили ткань и вес жилета.
— На мне, — успокаиваю родителя.
— За мной…
Слова его пропадают в звуке следующего взрыва, и мы синхронно выскакиваем из кареты — он вправо, я влево. Как только ступаем на землю, мы разделяемся, каждый готовясь к бою по-своему.
Отец, держит в руках огненный шар, нацеливается в тех, кто появляется из дымки и криков вокруг.
Он бросает огненные шары по противникам, не оставляя им шанса; огонь сливается в единую сплошную стену, превращая врагов в пепел, прежде чем они успевают подойти ближе.
В нашу сторону летят шары из голубого холодного огня. Из чего делаю вывод, что бьются с нами не простолюдины, а члены другого клана.
Мда, сложно выжить будет в этом мире. Как-то тут всё странно устроено –все пытаются убить друг друга, чтобы завладеть чужими ресурсами, дарами, магией.
Ан, нет, все в норме, этот мир ничем не отличается от других, существующих в иных реальностях в этот самый момент. Там тоже все пытаются уничтожить всех. В чем смысл?
Нет времени гадать, надо убивать, чтобы самому остаться в живых.
Отбиваю шары преследователей саблей, и с каждым взмахом отправляю их в преисподнюю. Лезвие отсвечивает в свете огня, и кажется, будто я вращаю огненное колесо вокруг себя. Мой кинжал тоже не простаивает — я пускаю его в ход, когда враги подходят слишком близко, обороняясь и одновременно чувствуя азарт битвы.
Наконец, их ряды редеют, и я понимаю, что почти всех уничтожили. Но двое все ещё остаются — их силуэты выделяются на фоне дыма и пламени, тёмные, скрытые в массивных капюшонах. Лица их не видно, только глаза поблескивают холодным голубым светом. Они одеты в чёрные куртки и брюки, двигаются словно тени, быстро и бесшумно. Какой-то тайный орден?
— Оставлю одного живым, — шепчу сам себе, прикидывая, как подойти к ним так, чтобы вырубить без летального исхода. Мечтаю уже их допросить, узнать, кто их послал, кто решил сыграть со мной в такую опасную игру.
Сжимаю рукоять сабли крепче и бросаюсь вперёд, но они неожиданно вскидывают руки, направляя на меня какие-то тёмные, невнятные заклинания, от которых воздух сгущается, словно становится вязким.
Я уклоняюсь, сабля мелькает передо мной, как щит, и я вскидываю её, чтобы отбить их удар. Один из врагов подскакивает, держа в руках кинжал, и целится прямо в мою грудь. Я отшатываюсь, но успеваю ухватить его за руку и поворачиваю, выворачивая кинжал в сторону.
— Кто вас послал? — шиплю я, удерживая его в захвате.
Но он лишь молчит, глядя на меня сквозь глубокий капюшон, его губы сжаты в упрямой линии. Я чувствую, как его мышцы напрягаются, он готовится к новому рывку.
В этот момент отец поворачивается, окидывает нас взглядом и, прищурившись, кричит:
— Княжич, живым бери, а не убивай!
Я кивком отвечаю, понимая, что сейчас решающий момент.
Краем глаза замечаю, как отца окружили со всех сторон — плотная стена из врагов, они подступают к нему всё ближе.
Я вижу, как он бросает огненные шары, но их всё больше и больше, а я всего лишь могу наблюдать за этим.
Твою мать. Откуда они взялись? Мы же всех перебили!
Бросаю попытки взять живым кого-то. Надо идти отцу на подмогу.
В этот же миг у меня за спиной раздаётся приглушённый скрежет, как будто по камню проехали когтем.
Оборачиваюсь и прихожу в шок.
Прямо на меня надвигается чудовище, похожее на лобстера, но метра три в высоту, с массивными клешнями и заострёнными шипами на панцире. Глаза на выворот, а каждая клешня снабжена острыми клиньями.
