— Ах, как мило, — протянула Суль, легко спрыгивая с алтаря. Её движения плавные, кошачьи, и от её шага кажется, что воздух вокруг неё искрится. — Но разве вы пришли сюда ради людей, ради клана? Нет, — шипит она. — Вы пришли, чтобы потешить свое ЭГО, доказать всей школе и стране, что вы — лучшие. Избранные. Ну, я всё еще жду! Кто-нибудь поделится своей магией с бедной девушкой Суль? Или вы, как и все смертные, только на словах герои?

Она идёт между нами, словно хищница, высматривающая добычу.

И по позвоночникупрокатывается змеей ледяной холод, сковывающий тело еще больше.

— Слушай, Суль, — говорит Теона, с трудом поворачивая голову к богине. — Мы можем договориться. Забирай мою магию.

Хитрая баба Тео! Решила объегорить другую бабу. Ну-ну! Теона знает, что она сейчас почти нулевая по магии, но она умеет красть у других, позже восполнит свой сосуд, отняв по капле у нас силы.

Пускай. Может, прокатит.

Приходится признать, что девушка действительно амбициозна и сильна в обдумывании и в стратегии.

Суль поднимает бровь, останавливаясь перед Тео. Сейчас магичка князя снова утратила свою былую красоту и при ней лишь русая коса, пухлая грудь, и огромные голубые как небо глаза. Чистые и честные. Не заподозришь такую в обмане никогда. От этого факта становится страшно.

— Договориться? — её губы изгибаются в лукавой улыбке. — С богиней? Звучит забавно. Ты же не княгиня, не княжна, ты крестьянка!

— Я — родственница князю! — спорит голубоглазая и настырная.

— Грязнокровка! Ну, давай, смертная, развлеки меня.

Теона тяжело сглатывает, её взгляд напряжён, но решителен.

— Если мы восстановим баланс, то храм и стихии будут снова в порядке. А ты, как его страж, станешь сильнее. Разве тебе не выгодно сотрудничать?

Суль смотрит на неё так, будто перед ней неизвестный зверь, и она не знает, как с ним поступить — приручить или наказать, дать сахарок или послать.

— Как мило, — протягивает наконец ведьма. — Но мне не нужны жалкие подачки смертных. Моя сила и так велика. Вы думаете, что можете диктовать условия?

Только сейчас понимаю, что Суль просто играет с нами, ей скучно одной, с духами стихий в игры не поиграешь, у эгрегоров тоже нет чувства юмора.

И вот она — живая баба дорвалась до встречи с разношерстной толпой живых людей разных полов и сословий. Конечно, хитрая стерва не упускает возможности насладиться и кайфануть от общения.

В этот момент Романов делает рывок, и его тень внезапно оживает, вырываясь из паралича. Она словно ползёт по воздуху, обвивая ноги Суль.

— Хватит! — резко говорит Иван. — Если хочешь взять магию, бери у меня. Только дай им возможность завершить ритуал.

Суль на мгновение останавливается, её взгляд становится острым, как клинок.

— Ты готов отдать свою силу? — спрашивает она, прищуриваясь. — Ради народа? Ради людей? Ради друзей? Ради процветания Московии?

— Да, — отвечает он твёрдо, даже не колеблясь.

— Иван, нет!!! — Оболенский пытается вмешаться. — Ты сейчас подписываешь кабальный договор для своей души. Возможно, для всего клана Романовых! Постой. Мы придумаем, как решить задачу.

Достает меч из ножен.

— Я тебя стерва сейчас покрамсаю!

Суль поднимает руку, и её голос глохнет, словно кто-то выключил звук.

Меч из рук Оболенского внезапно вырывает жуткий порыв ветра. Подняв глаза под свод, вижу, он висит там, удерживаемый воздухом.

— Ты меня заинтриговал, князь, — говорит Суль, её глаза блестят. — Ну что ж, я приму твоё предложение.

Она взмахивает рукой, и тень Романова поднимается в воздух, обвивая его всего, как чёрная дымка. Иван не кричит, но я вижу, как его лицо становится мертвенно-бледным, а тело сжимается в конвульсиях.

— Ритуал! — выкрикиваю я, хватая Теону за руку. — Быстрее!

Девушка с трудом вырываясь из ступора, бросается к алтарю.

Бежит очень медленно, и я сожалею, что не могу работать в паре с быстрой Лисой.

К сожалению, силу в этом ритуале имеет только тот, кто родился в нужной местности, для которой проводится ритуал.

Я бегу за Тео, беря артефакты и раскладывая их на каменной плите в нужном порядке, как написано в учебнике по стихииведению.

— Земля, вода, огонь, воздух, — бормочу я, проводя руками над предметами, вслед за Теоной.

Суль оборачивается к нам, её глаза вспыхивают желтым режущим светом, но она, похоже, занята вытягиванием магии из Романова и не может сразу помешать.

— Вы играете с огнём, смертные, — шипит она. — Если завершите ритуал, будьте готовы заплатить цену.

— Мы уже платим, — отвечаю я, чувствуя, как воздух вокруг алтаря начинает вибрировать.

Свет от артефактов становится ярче, и храм наполняется гулом, словно просыпается что-то древнее и могущественное.

Ритуал в священном месте стихий наполняет почву плодородием и забирает черную магию, при том не только с горсти взятой земли, а со всей той, что осталась дома, на полях, в лесах.

Боги слышат нас. Помещение наполняется волшебным неоновым светом.

Живая энергия наполняет сосуды, и мы готовы их унести.

Но есть препятствие — живая ведьма Суль, не желающая делиться дарами с простыми людьми.

А без ее разрешения бесполезно выносить дары — они потеряют свои свойства за стенами храма.

Именно, Суль — связующая нить между дарами богов стихий и людьми, она — жрица.

Сейчас она опустошает Романова, используя в ритуале его же тень.

Гадство! Нужно что-то делать, иначе мы потеряем парня.

— В чем дело? Ты ненавидишь людей? — князь Оболенский делает к ведьме пружинистый шаг.

— А за что их любить? — бойкая красавица отступает на шаг от Романова, и тот с грохотом падает на землю.

В этот момент ступор спадает окончательно, бросаемся у другу.

Суль тем временем шуршит бедрами к Оболенскому, и через секунду уже касается его.

Он дергается, будто обжигается ее кипучей энергией.

— Ты мне нравишься! Дерзкий. Тебе семнадцать… — выдает она, игриво ведет плечом. — Приходи в этот храм ровно через год, я покажу тебе настоящую любовь и силу!

Оболенский делает шаг назад, смутившись от дерзкого предложения Суль, но быстро берёт себя в руки.

— Ты красивая ведьма, но мне это не нужно, через год я закончу школу магии Московию, получу наследство, и у меня будет лучшая жена в мире и мне не нужно ничего от тебя, — отвечает он с усмешкой, в которой смешиваются юношеская дерзость и врождённое чувство самоуважения.

Суль смеётся, её грудной голос разливается эхом по сводам храма.

— Наивный! Пройдет год, и ты увидишь, как все изменится. Прибежишь ко мне, как миленький. Будешь умалять о помощи. Два года. Пять. Десять. Вы будете много раз вспоминать меня, глупые мальчишки. Люблю, когда обо мне думают! — насмешливо и грозно шипит жрица. — Не забывайтесь, самоувренные снобы, мы решаем, что вам знать, а что пока не стоит. Такие как я — жрицы, а вы- просто людишки из высшего сословия, чьи отцы выторговали себе кусочек божественной силы у богов когда-то! — Она прищуривается, оглядывая его с ног до головы, словно пытается проникнуть в самую душу. — Ты всего лишь смертный. Смертный-й-й, — говорит нараспев, чем сильно бесит.

Оболенский напрягается, но не отвечает.

— Суль, хватит игр, — вмешивается Романов, его голос звучит тяжело, будто каждая фраза даётся с трудом после того, как его тень вернулась на место. — Мы завершили ритуал. Теперь ты обязана выполнить свою часть.

— Обязана? — жрица поворачивается к нему, её тёмные глаза, в которых больше нет желтой радужки, лишь зрачок, разлитый по ней, сверкают угрозой. — Вы, смертные, любите диктовать свои правила, забывая, кто здесь на земле хозяин. Не вы!

Теона, которая всё это время стояла у алтаря, внезапно заговорила:

— Если ты нас не отпустишь, твоя связь с богами ослабнет. Ритуал-то уже закончен. Идет обратный отсчет. Ты сама это знаешь. Магия, которую мы восстановили, уже покидает храм, чтобы напитать землю.