Чёрное облако, густое, словно смола, начинает затягиваться внутрь ее тела. Она вдыхает его, жадно, как воздух, сквозь рот и ноздри. Шипение, будто тысячи змей, раздаётся в воздухе.

На мгновение всё замирает.

От Джиннири исходит низкий, надрывный рёв, и она запрокидывает голову. Чёрная масса исчезает внутри нее, но спустя пару секунд дамочка эмоционально срыгивает, выплёвывая на землю две тёмные пузырящиеся капли. Они прыгают, как живые, и, шипя, исчезают в траве.

— Зря ты это сделал, князь! — голос друга Оболенского резкий, обвиняющий.

Его лицо искажено до неузнаваемости, кожа бледна, челюсти сжаты, выражение лица, будто у князя невыносимая зубная боль. — Теперь мрак будет с нами всю дорогу!

— Не говори мне, что делать, — огрызаюсь я. — Она его поглотила, ничего с ней не случилось.

— Именно, не указывайте мне, что делать, — дерзит Джиннири, ее голос звучит гулко, как удар гонга. — Ты понятия не имеешь, что я только что обрела!

Друг Оболенский отступает, с ужасом глядя на Джиннири. Его глаза расширяются, как у человека, который только что увидел, как собственная тень движется сама по себе.

— Хаос ты обрела, дурная баба.

Но Джиннири лишь ухмыляется, уголки ее рта растягиваются в жуткой усмешке.

— Видишь, всё нормально… — не успеваю договорить.

В следующее мгновение лицо Джинни меняется, она мгновенно свирепеет и в нас летят наши вещи — рюкзаки, сундуки со снадобьями, запасная одежда, оружие, мать его.

— Что происходит?.. Беленов объелась?

— Сейчас увидите и услышите, — угрожает нам князь. — Она вам все популярно объяснит.

Она скидывает и свой собственный мешок с вещами на землю с таким глухим стуком, что кажется, будто внутри камни. Выпрямляется резко, взмахнув руками с черным устрашающим маникюром на острых когтях, словно стряхивая с пальцев злость, и сверлит нас взглядом.

— Почему я, хрупкая женщина, несу вещи, а здоровые мужики идут налегке⁈ — её голос режет, как хлёст кнута, наполняя пещеру эхом, которое повторяет «мужики… мужики…» с нарастающим презрением.

Вроде как надо этой дурехе объяснить, что мы не мужики, а князья и бояре. Но никто из нас не решается перечить.

Мы молчим. Даже Воротынский, всегда готовый сказать что-нибудь язвительное, сжимает зубы и оглядывается, будто рассчитывает, что её вопрос адресован кому-то другому.

Она оглядывает нас по очереди, прищурившись, будто ищет виновного.

— Ну? — шипит она, делая шаг к каждому из нас, заглядывая в лицо. — Молчите, да? Конечно! Бездельники!

Мы не успеваем ответить, как она резко разворачивается, её черные волосы взметаются вихрем, и, топая, уходит в сторону выхода. Звук её шагов гулко разносится по каменным сводам. Мы остаёмся наедине с вещами.

Тишина. Мы смотрим друг на друга. Каждый из нас думает одно и то же — кто теперь понесёт чертовы вещи?

— И-и? — Воротынский вскидывает руки, словно обвиняя всех вокруг. Его лицо перекошено раздражением. — Кто мне объяснит, почему чёртова джинниха выбилась из повиновения?

— Потому что вы закачали в нее тонну отрицательной энергии, а она — баба, пока идет переработка этой дряной энергии внутри ее тела, мозг тоже заражен. Всё элементарно. У Джинни отвратительное настроение, как у любой другой живой бабы.

— Но она не живая! Она — энергия!

— Ты это ей скажи! — хохочет Оболенский, загружая на плечи свои вещи и рюкзак с продуктом.

— То есть, нам нести все эти вещи на своем горбу, пока эта тетка весом в две тонны, с тройным подбородком, будет строить из себя ранимую дивчину?

Князь — некромант кивает.

— Ну знаете ли, такое себе увлечение, почему вы не пригласили в поход нормального носильщика.

— Слушай, князь, давай не будем выяснять сейчас отношения, — выдыхаю я спокойно, и тоже загружаюсь вещами.

Тяжело, но идти-то надо.

— Оболенский, Вань, когда у этой крошки настроение наладится?

Полагаю, когда на место прибудем.

— Черт. Так долго?

— Дмитрий Тимофеевич, я просил тебя не кормить ее черной тучей. Как-нибудь бы справились, подыскали нужное заклинание.

— Да ну вас, конечно, я виноват.

— Эх, сейчас бы магическую сумку заиметь, тогда бы и проблемы не было, — выдохнула Алиса, вновь ставшая девушкой.

— Магическую сумку? — выдохнули мы в голос.

Она кивает.

— Дуреха ты малолетняя, — огрызается на нее Шереметев, — чтобы сумку сделать, нужно для начала освежевать монстра или на худой конец, мифологическое существо. Конечно, из последних сумки получаются менее вместительными, но наши пожитки мы точно унесем!

— Мифологическое существо типа него… — показываю на Муромца.

— Да, но из товарища сумку мы делать не будем. Кто посмеет такую носить при себе! — взвизгивает Алиса, и брезгливо глядит на нас.

Мы же, прищурившись, рассматриваем тушу дракона.

— К тому же никто из нас не умеет мастерить сумки, — пытается охладить наш пыл рыжая с разлохмаченными в бою волосами.

Сейчас она еще красивее, чем была, когда выглядела прилежной и ухоженной.

Такая растрепанная — она настоящая и очень даже симпатичная, — думаю я. Но мне определенно не нравится ее настрой.

Я поворачиваюсь к ребятам.

— Может, проголосуем за сумку из Муромца? Уверен, что наш товарищ был бы рад, если бы узнал, что даже после смерти смог принести пользу.

— Я не буду голосовать. А ты князь Дмитрий разочаровал меня.

— Ну конечно, во всех бедах виноват я. Вини, если тебе нравится.

Девчонка фыркает, и убегает поспешно вперед, вслед за своей товаркой джиннири. Бабы есть бабы, — думаю про себя.

— За.

— И я за.

— За.

— За сумку.

— Дело осталось за малым, сделать то, что будет хоть малость походить на предмет, называемый магической сумкой.

— Надо было на труды ходить, — выдыхает Воротынский.

— Поздно пить Боржоми, — констатирую я, и достаю из кармана мобильный.

— Ты же не собираешься включать его, нас вычислят охранники.

— Нет выбора, нужен интернет. Я быстро. Только инструкцию посмотрю.

Я быстро просматривал инструкцию к изготовлению, и в этот момент со мной снова начинает твориться какая-то дичь.

Меня будто накрывает изнутри.

Чувствую, как мое сознание покидает тело, и ускользает куда-то ввысь.

Я перестаю ощущать себя кем-либо — князем или спецназовцем.

Поднимаюсь так высоко в серое пространство, горящее красными точками как индикаторами.

Ощущаю всеми фибрами души, как приближается что-то роковое дикое, то что я не могу удержать. Ни мозгом, ни руками. Оно сильнее меня… и это… знание.

Словно со стороны я наблюдаю как мое сознание плавно перетекает в пространство, заряжается красными энергетическими точками, похожими на эфир, а потом вновь сознание перетекает в мой мозг.

И я ощущаю снова что внутри меня растет что-то новое.

Даже в измененном состоянии сознания понимаю, что речь идет о получении информации новым для меня путем — божественным.

Я будто слился с информационным полем и стал частицей его.

— Князь! У тебя получилось! — со всех сторон меня пихали, кто в плечо, кто в грудь. — Ты сделал это!

Я пришел в себя и сразу ощутил тяжелый предмет в руке, весом примерно, как меч.

Это был небольшой светящийся голубым куб. Он тут же погас, и вес в нем уменьшился.

Я осмотрелся, вещей рядом не было.

— Он поглотил все наши вещи.

— Эх, почему на экзамене провал, а тут, когда Лаврик не видит такое чудо я совершил. Обидно, однако.

Кто-то невесело хохотнул, и мы отправились в путь.

Нас ждала телепортация на точку.

Когда мы подошли к пню, недалеко за входом в пещеру. Сразу стало понятно, что было нападение.

Теперь понятно, каким образом монстры напали на драконов.

Всё произошло наоборот, монстры пришли к порталу и громили его, выжигали дотла место сборов для школьников, откуда происходит отправка в другие места страны.

Они пришли целенаправленно уничтожить вокзал — место, откуда мы должны были уйти сегодня.