— Как же мы увидим ауру, если он мертв? — закипает Кирилл, но Мефодий его одергивает.

Братцы исчезают за ширмой, появляются спустя мгновение.

Старички Кирилл и Мефодий одеты так будто рядом с ними труп умершего от чумы — кожаные перчатки, кожаный намордник с клювом, на худеньких плечах белые костюмы из прочной ткани, и фартуки кожаные спереди.

Выглядят уморительно, но ситуация сейчас совсем не веселая — нас с батей пытались убить, и мы должны точно знать, кто стоит за этим

В руках у Кирилла толстая книга в кожаном черном переплете, надеюсь не книга мертвых, и оживлять он врага не будет, чтобы провести беседу за чашкой чая.

У второго в руке прозрачный пакет, большой такой литров на пятьдесят. Представляю, как он останки протащит в прозрачном пакете через весь двор и дом. Становится страшно за всех женщин, живущих в нем.

К моему удивлению или разочарованию старички проводят эксгумацию тела очень быстро, чистят ящик растворами, и берут мешок с двух сторон.

Мешок-то с изюминкой — не видать в нем ни черта, что несут, само тело тащат не в дом, а огибают его и спускаются в подвал.

Ступени здесь хлипкие, и ни черта не видать.

Машинально подношу палец к стене и тут же в кончиках пальцев начинает колоть и нити огненные идут к факелам, развешанным по стенам.

Вспыхивают все по очереди, становится светло как днем, только мне от этого всё равно не по себе, потому что веет здесь смертью и плесенью.

Спускаемся очень долго, то и дело кости врага бряцают об землю.

Наконец, оказываемся в огромной зале с холодильниками у стены, железными столами, крестами с прикрученными к ним цепями.

До меня быстро доходит, что место это непростое — для врагов клана, живых и мертвых.

Пока старички пронырливо орудуют с мешком, я разглядываю пространство, и ловлю себя на мысли, что хочу уйти отсюда.

Нет, я не эмпат, ни черта не чую, что чувствуют живые.

Я не ясновидец, чтобы видеть тех, кто будет в будущем.

Не некромант, чтобы связаться с душами усопших здесь врагов.

Делаю вдох-выдох. Похоже, мне просто воздуха не хватает здесь, я птица вольная, люблю на свежем воздухе бывать, а не вот это всё!

Я стою у них за спинами, наблюдаю как братья –лекари-аптекари работают, не покладая рук.

В ход идут все настои, что собраны здесь. То и дело в кожаной перчатке мелькает то зеленый флакон с лягушкой внутри, то прозрачный с бурлящей жидкостью и костью, то фиолетовый, больше похожий на духи матушки.

Тяжело вздыхаю.

Ни печати, ни какой другой информации так и не видно.

— Мефодий, читай уже заклинание, без него не срабатывает.

Мефодий старательно бубнит непонятные заклинания на латыни, а Кирилл пытается всеми способами уничтожить улику. Соль, вода, земля, сера, огонь, серебро, золото, железо, олово идут в дело.

Начинаю заметно нервничать, когда врага поливают обильно ртутью, щелочью и уксусом.

Я кружу вокруг них коршуном.

В уме перебираю все кланы, которые хоть как-то заинтересованы в том, чтобы навредить или вырваться вперед, оставив Трубецких за собой.

Мстиславские, Воротынские, Голицыны, Лыковы-Оболенские, Романовы, Шереметевы.

Недовольно морщусь. У всех из кланов есть своя магия. У всех есть причина для ревности, но такой, чтобы уничтожить — ни у кого!

Прокручиваю в уме сегодняшний бой.

Нападающие использовали два вида магии — холодного огня и заклинателя зверей. Иначе откуда бы взялся на дороге тот странный шипованный, место которому в водоеме?

— Некроманта приглашайте! — командую грозно старичкам, спустя час. — Пока не смыли с него все печати и связи не уничтожили своими «кровопусканиями».

Вспоминаю, как лечили меня в последний раз, закрадывается шальная мысль, может, эти двое вовсе не пытались убить?

Лечение у них такое. Мать их! Которое не каждый организм выдержит.

Понимаю, что эти двое из ларца свою слабость никогда не признают, и будут тянуть кота за хвост столько, сколько им нужно, чтобы придумать складную легенду.

Поэтому сам выхожу на улицу, зову отца.

— Я вызвал некроманта. Возражений на этот раз не принимаю.

Князь удивленно глядит мне в глаза, будто впервые меня видит.

Одобряюще кивает, чем ставит в тупик.

Я же окрыленный иду на встречу к князю Оболенскому.

— Здравствуй, князь, — здороваемся по-дружески.

— Ну конечно, я так и знал, что он тебя вызовет. Неосмотрительно это, — отец не удерживается, чтобы не подстегнуть меня. — Ты же не знаешь, кто стоит за покушением. Может, врага и пригласил в дом.

— Нет, Оболенский честный малый! –отсекаю любые посягательства на достоинство и честь друга детства, ведущего свою родословную из славных князей Черниговских. Тех самых, потомков великого князя Владимира Святославовича, чей сын Ярослав Владимирович посадил сына своего править на Чернигов.

— Делай как знаешь, твое дело, — отец показывает, что доверяет мне. И я благодарен ему за это.

— Князь, сюда, — веду его к неприглядной двери в подвал.

— Так ты друзей встречаешь? –усмехаясь, следует за мной.

Уже внизу, рядом с останками врага, князь поднимает на меня глаза, смотрит без тени улыбки.

— На тебя напали?

Киваю.

— Твоя болезнь — это ведь не проблемы связанные с инициацией, снова нападение?

Киваю.

Я принял для себя решение доверять Оболенскому, поэтому честен с ним.

Оболенскийчешет бороду, обдумывая что-то. Я терпеливо стою у стены, жду его указаний.

— Чувствую моей силы здесь одной не хватит, вызову сначала Ярослава, он поможет мне открыть и закрыть портал. Я не знаю с какой силой имею дело — может, это фикция, может, что-то серьезное кроется в этой магии.

Мы не знаем, откуда она у него. Ты говоришь две силы, а сейчас все рода ослаблены, у всех русских кланов лишь по одной силе. И мы точно знаем, что что-то нехорошее зреет, оно в воздухе витает. Кто-то же дал ему вторую силу.

А если это не член клана, и обе силы не врожденные, а приобретенные через заклинания и амулеты, через печати демонические, то будет еще хуже. Не справлюсь один. Не обессудь князь, если здесь многолюдно станет и дышать не чем, — усмехается как-то не по-доброму.

— Начинай уже, князь Оболенский.

— Эй, вы, — князь непочтительно отсылает лекарей в угол залы. — Спрячьтесь, не отсвечивайте!

Князь громко горланил, вызывая духов мертвых. Сначала к нему пришел Ярослав Владимирович, затем комната наполнилась другими духами, имен которых я не знал.

— Встань и говори, — приказали они поверженному врагу.

И тот действительно будто ожил, обрел плоть, сел, но не заговорил.

От него шел голубой холодный отсвет пламени, а на груди стояло две печати — синего огня и белого клыка, обе горели как живые — красным и голубым.

Сейчас, когда астральные проекции людей, живших когда-то, и присутствующих здесь в виде призраков, воздействовали, создавая снова астральное тело умершего, мы могли получить информацию. Но не всю сразу. Мы видели только следствие — что было сделано.

— Печати не принадлежат его клану, он всего лишь наемник. Взгляни, князь, печать наносная, поверхностная, только на коже стоит, она не уходит вглубь тела, не выжигает мышцы и сердце.

— Наемнику дали такую мощь? К чему они готовятся.

Призрак — сын Владимира — Ярослав оборачивается на мой голос, смотрит на меня удивленно.

— В чем дело?

— Они слышат тебя, улавливают вибрацию твоего голоса! — спокойно отвечает Оболенский.

— И-и?

— Если ты не некромант, то это невозможно, мертвые говорят на другой частоте.

— Получается, я знаю их частоту?

— Ты их слышишь?

— Только что кто-то сказал, что идут другие воины, страшнее этих. Ибо их наделили силой не демоны, а сами боги. Кто это сказал?

— Мой предок, — Оболенский показывает рукой на призрака Ярослава.

Здорово. Я одной ногой залез в некромантию. Это когда случилось?

— Ты когда брал «языка», в перчатках был? Омыл руки потом настойкой?