— Если я выдвину кандидатуру, то она будет справедливо отвергнута вами, — осторожно ответил я, — так как и я заинтересован в исходе данного дела.

— Получается, круг замкнулся, — холодно сказал чернобородый.

— Неужели в этом огромном городе, порядок и процветания которого держится под вашей защитой столько лет, не найдется того, кому бы вы доверили это дело. Вы не доверяете своим гражданам? — с едкой усмешкой вступил в перепалку Леон.

— Каждый в нашем городе занимается своим делом — это основа порядка, — с явным чувством превосходства ответил Морган.

— Основа порядка — это честный непредвзятый суд, — заметил Леон.

— Тебе не давали слово, оборванец! Знай свой место слуга! — с презрением скривил губы альбинос.

Я только сейчас обратил внимание, что Леон действительно выглядел так, будто был закоренелым бомжом из моего мира. Весь перепачканный, лицо наполовину замотано, низко на глаза сдвинута какая-то нелепая шляпа.

— Весомый аргумент, — усмехнулся Леон. — Слово простого человека ничего не значит.

Толпа одобрительно загудела на его замечание, поддерживая обиду за простой люд.

— Суд назначаем на завтра, — со стула поднялся тринадцатый брат, он выглядел обычным среднестатистическим мужчиной средних лет, но его голос завораживал. — Каждый из братьев приносил клятву самому Триликому, а значит, в ответе перед ним за свои решения и не может руководствоваться в своих суждениях личной выгодой, как намекает на то его светлость, Эрик. Мы сохраним порядок и докопаемся до истины, даю слово людям этого города. А пока юного герцога и его друзей стража проводит в темницу.

Я материализовал свой меч и перчатку. Фил — топорик. Только Леон оружия доставать не торопился. Но и нашего скромного арсенала оказалось достаточно, чтобы произвести на народ неизгладимое впечатление.

По толпе прокатилось удивление, отовсюду слышалось: «Это же меч Триликого» «Глянь, глянь, а в руках перчатка!» «А топорик-то тоже не прост!».

— В темницу мы не пойдем, — спокойно сообщил я.

— Что же, тогда мы снимаем ответственность за вашу безопасность в городе, — развел руками брат Морган.

— Как вы видите, мы сами в состоянии позаботиться о своей безопасности.

— Господа стражники, герцога Герберта старшего можно увести, — приказал чернобородый. — Люди могут расходиться.

Я закусил губы, понимая, что требовать освободить отца сейчас никак не могу. Отца увели. Братья кивнули людям, видимо таким образом раскланиваясь и обозначая, что разговор закрнчен.

— Порядок превыше всего. Триликий не оставит нас, — подытожил тринадцатый брат вкрадчивым голосом. — Да прибудет с вами мир Триликого и его порядок!

Братья застыли точно истуканы, даже зрачки глаз не шевелились и глаза не моргали. Толпа стала неспешно расходиться.

— Брат Лесли, позвольте, к вам обратиться, — вперед боязливо вышел седоусый контролер, который унес мальчишку Диксена к лекарю, видимо освободившись, он пошел разыскивать нас и не обнаружив у ворот, пришел на площадь.

— Я даю вам свое дозволение, — величественно кивнул тринадцатый брат Лесли.

— Пользуясь случаем, спешу сообщить вам печальную весть, эти господа принесли в город вашего сына Диксена. Мальчик в забытье и не приходит в себя. Лекарь не знает, что с ним, — торопливо стал выбалтывать контролер.

Толпа, уже было рассосавшаяся, стала вновь подтягиваться к площади. Контролёр, не привыкший и не умеющий говорить на публику, смущенно стих.

— Продолжайте, — подбодрил седоусого контролёра Лесли.

Лицо тринадцатого брата не выражало абсолютно никаких эмоций, словно на сына ему было все равно и ему рассказывали, о ком-то абсолютно постороннем мальчики.

— Господа заявили, что нашли Диксена на кладбище и сбежали из-под стражи, — наябедничал контролёр.

— Я полагаю, его светлость Эрик Герберт спешил на выручку своему отцу и пренебрег таким пустяком, как закон, — неожиданно с сожалением вздохнул Лесли. — Чтобы не затягивать разбирательства. Я приглашаю вас и ваших спутников на обед, где вы расскажите все детали произошедшей трагедии с моим сыном, возможно, это поможет привести его в чувства. Вас же достопочтенный контролёр я сердечно благодарю и прошу доставить моего сына домой.

Я не знал, какую игру затеял этот тринадцатый брат Лесли, но понимал, что сейчас мы далеко не в самом выигрышном положении. Рассказывать братьям и толпе, что мы случайно пробудили некоего Седрика Тёмного, из-за чего и пострадал сей безмозглый отрок, и, что возможно, в скором времени больше не придётся беспокоиться о порядке, так как всё сгинет к чертовой матери, было бы, мягко говоря, опрометчиво. А врать на публику тоже идея так себе, если нас уличать во лжи, если толпа хоть на миг усомниться в нас, то всё потеряно, и мы дружно отправимся на плаху.

— Благодарим вас, брат Лесли, за радушное предложение, — с улыбкой поклонился я. — Мы с почтением принимаем ваше предложении, тем более, нам, действительно есть, что рассказать. Уверяю вас, с мальчиком не случилось ничего страшного и очень скоро он придёт в себя. Мы же совершенно не причастны к его недомоганию.

— Я буду ждать вас к часу, — кивнул Лесли.

Я заметил явное недовольство братьев тем, как повернул дело Лесли, но оспаривать его решение почему-то никто из них не стал.

Люди, поняв, что теперь спектакль окончен всерьез и надолго, вновь стали расходится. Я посмотрел на часы, до обеда оставалось чуть больше двух часов, а нам предстояло как-то синхронизировать свои действия и придумать, что врать.

— Пойдемте в трактир что ли, чего здесь отсвечивать? — предложил я.

— Есть здесь неподалеку местечко, — согласился Леон.

Местечко называлось «Хромая русалка». Людей почти не было. В целом, трактир был чистеньким, на окнах даже висели занавески. Мы заказали у грудастой, но довольно страшной официантке по порции жареной картошки с отбивной и по стакану пива.

Леон таки наше в себе какое-то желание шлепнуть по её толстой попке. Официантка рассмеялась, но вяло и, пресекая дальнейшую инициативу, поспешила выполнять наш заказ. Очевидно, внешний вид Леона отпугнул даже повидавшую многое на своем веку бабу.

— Леон, какого черта ты выглядишь как чучело? — с ухмылкой поинтересовался я.

— Я в этом городе легко могу быть узнанным, а это твоему делу совершенно не поспособствует, — мрачно заявил Леон.

— Вполне возможет статься, что наоборот, — пробормотал я, неожиданно почувствовав, что волнуюсь.

Письмо жгло карман, а я никак не мог решиться его отдать.

Картошку принесли быстро. Мой живот громко поприветствовал еду, только сейчас я понял, что голоден, как волк.

Картошка была вкусной, с зажаренным лучком и салом. А вот отбивная подкачала, мясо было точно подошва от башмака, но я слопал и его. Отчистив тарелку до блеска, я заметил, что мои товарищи смотрят на меня с нескрываемым любопытством.

— Ты умял порцию за три минуты, — констатировал Леон.

— Меньше, — поправил Фил. — Две минуты семнадцать секунд.

— Это армейская привычка, — довольно ухмыльнулся я, чувствуя, как восполняется запас сил.

— Что значит армейская? — приподнял бровь Леон.

— Не важно, — отмахнулся я, поняв, что снова сболтнул лишнего. — Надо придумать, что говорить этому Лесли. Я отпил из кружки холодного пива и вытер рукой пену с губ.

— А ничего не будем говорить, — пожал плечами Леон,

— Это как? — не понял я.

— А просо не пойдем туда и все, — Леон тоже отпил из кружки, но губы промокнул салфеткой.

— Поясни?

— Там может быть что угодно, — объяснил Леон. — Братья же сказали, что за твою безопасность в городе не несут ответственности, а значит, если тебя убьют, то они вообще ни при и чем. Я бы тебя прирезал, потом выкинул где-нибудь на дороге, а опосля сказал бы, что ты пренебрег своим обещанием и не пришел ко мне на обед.

— Резонно, — заключил я. — Но плохо ты все-таки Леон думаешь о людях. А что если это наш возможный союзник? И более того, я дал слово пойти, значит, идти придётся.