Всё лучшее отец отдавал Натану. У брата были самые красивые игрушки, самые дорогие вещи, самые роскошные украшения, о таком Леон мог только мечтать. Даже наставника для Натана выбрали лучше, чем для Леона. Однажды, отец даже разрешил Натану примерить свою корону, чего Леону никогда не дозволялось.

Леон нещадно ломал все игрушки брата, рвал его вещи, прятал украшения. Натан же никогда не упрекал его и никому не жаловался, хотя знал, что это дело рук старшего брата.

Леон ненавидел брата, люто ненавидел. Он хорошо помнил ту точку невозврата, когда он больше не смог вернуться к свету, и навсегда смирился с тем, что он плохой по своей сути.

Это произошло не так давно чуть меньше двух лет назад. Отец в день единения всех ликов Триликого дарил подарки родным и близким. Наконец-то, и Леону был преподнесен достойный подарок. Это был обоюдоострый, двухсторонний кинжал, с рукоятью посредине. Один его конец наносил раны, а другим — можно было эти раны исцелять.

Леон искренне поблагодарил отца и с торжеством покосился на младшего брата. Натан, восторженно приоткрыв рот, потихоньку попросил посмотреть кинжал. Леон милостиво разрешил. Натан одним концом уколол себе палец, выступила капелька крови. Он коснулся ранки другим концом и пален исцелился.

Леон всё ждал, что лицо брата перекосится от зависти, но Натан, наоборот, вернув ему кинжал, расплылся в благодушной улыбке. Казалось, он радовался за него больше, чем за себя. Это подпортило впечатление от подарка. Леон почувствовал себя ущербным, ведь сам он на месте Натана не смог бы скрыть досады и зависти — его зависть всегда проявлялась каким-либо образом.

Настала очередь получать подарок Натану. Ради этого отец даже встал с трона и с улыбкой вручил ему довольно упитанного лохматого щенка, который обещал стать здоровенной собакой. Щенок тут же лизнул Натана в нос, звонко тявкнув при этом. Родители рассмеялись, а следом за ними и наконец-то поверивший своему счастью Натан.

Они стояли, обнявшись втроем, а Леона как будто и вовсе не замечали. Он как всегда оказался лишним.

От жгучей обиды Леон, на глядя, метнул кинжал. Кинжал вонзился отцу в плечо. В ужасе от того, что сотворил, Леон кинулся прочь из залы. Да, рану этого кинжала легко излечить, но сам факт того, что он поранил отца был нестерпим.

Леон долго бродил по городу раздумывая о случившемся. Обида угасла, и он решил, что нужно поговорить с отцом. Он впервые осознал, что должен попросить прощение. До этого момента он никогда не извинялся, даже когда ему это было выгодно, даже когда знал, что виноват, не мог пересилить себя и сказать это слово: «Прости».

Когда он вернулся во дворец, все уже готовились ко сну. Он долго топтался под дверью родительской спальни, не решаясь войти. И вдруг услышал разговор отца с матерью, разговор шел о нём.

— Милый, надо было всё-таки и Леону подарить щенка… — упрекнула отца мать. — Ты же видишь, какой он вспыльчивый и обидчивый?

— Вижу, от того и не подарил. Дорогая, сердце Леона ещё не готово к заботе о ком-то, боюсь, что никогда не будет готово. Он холоден, как лёд…

— Поэтому ему и нужно больше твоего тепла.

— Прежде, чем взять тепло, его нужно сначала научиться отдавать, дорогая…

Дальше Леон не стал слушать. Ярость, боль и обида с новой силой ударили в голову и зажгли в сердце холодную тьму. Да так, что в глазах потемнело.

Он в бешенстве забежал в общую залу, где на ковре у камина, положив морду на передние лапы, дремал щенок. Щенок поднял на Леона сонную морду. Распознав двуногого друга, сразу вскочил на четыре лапы и, высунув язык и виляя хвостом, подбежал к Леону, рассчитывая, что с ним поиграют.

Леон махнул рукой, и щенка отбросило прочь. Щенок ударился об пол и обиженно взвизгнул. Поднявшись, с непониманием посмотрел на Леона.

Леон решил, что если отец видит в нём только холод, то он докажет, что способен и на тепло, не просто на тепло, а на самый настоящий жар. Леон усмехнулся, глядя на уже забывшего обиду щенка, который стал гоняться за своим хвостом.

— Весь в бестолкового хозяина! — процедил Леон.

Под его взглядом шерсть пса загорелась. Только вот огонь был не теплый, а холодный голубой. Запахло паленным. Пес жалобно заскулил, завизжал.

Леон вздрогнул, глядя на мечущийся по залу комок огня. Ему стало жаль собаку. Он попытался отозвать огонь, но тщетно, огонь, наоборот, от его усилий становился лишь сильнее.

— Что я наделал? — одними губами прошептал Леон, из глаз покатились слёзы.

На визг в зал прибежали родители, Натан, слуги, стража.

Отец махнул рукой, щенок прекратил метаться в огне и обугленной тушкой обмяк на полу. Отец ещё раз махнул рукой, и тело собаки исчезло. Жалобный скулёж, наконец-то, стих.

Последнее, что Леон увидел, как Натан размазывает слезы по лицу, горько всхлипывая. А в следующий момент Леон почувствовал, что его подняло в воздух и, как щенка, швырнуло на пол, с такой силой, что ребра хрустнули.

Отец вытащил плеть и нанес первый удар, потом второй, третий, четвертый… Всё происходило в зловещей тишине, на глазах у изумленной дворни.

Леон не чувствовал боли. Он был в шоке от содеянного, и с его губ не слетело ни звука. Отец бил его до тех пор, пока Леон не потерял сознание.

— Не убивай его, он же наш сын! — через наползающую тьму услышал он мольбу матери.

— Он выродок! — процедил отец, однако удары прекратились.

Леону не дали зелья, чтобы исцелиться с помощью магии Триликого. И полгода он был прикован к постели.

Страдания закалили характер Леона, окончательно сделав похожим на глыбу льда. За эти месяцы он не проронил ни слова, погружаясь всё глубже в омут своей обиды. Человек в нём, как будто умер. Его стали одолевать кошмары. В нём шевелились тьма и холод, порождая бесконечную ненависть ко всему сущему. Отныне, Леон люто ненавидел всех: мать, отца, брата, слуг, дворню, а главное — самого себя.

За ним ухаживали мать и Натан, но он не замечал их доброты. Натан ни словом, ни жестом не упрекнул брата за гибель щенка. Но Леону всё время казалось, что он притворяется.

Окончательно его добило решение отца. Король изменил порядок престолонаследия и теперь наследным принцем стал Натан, а Леон теперь был никем.

Поэтому Леон делал всё поперек. Ехать встречать отца он хотел меньше всего на свете. А так как знал, что за непослушание будет наказан, решил хотя бы помотать всем нервы, вынужденной задержкой.

Король на несколько месяцев тайком уезжал со своим оруженосцем из столицы по делам государственной важности. Откуда-то исходила большая угроза всеобщему благоденствию, и он никак не мог понять откуда. В последнее время что-то тёмное и страшное виделось отцу в будущем всего королевства, впрочем, отец ни с кем не делился подробностями своих видений. Дар короля предчувствовать судьбу страны и менять её в лучшую сторону, который проявлялся в их семье после коронации, не давал ему покоя. Он ходил мрачнее тучи, похудел, под глазами залегли чёрные тени.

Все знали, что видения короля изменчивы и особо не переживали. Все кроме него самого. Он не мог предотвратить назревающую беду и как не старался, она становилась только ближе и неотвратимей.

По прибытию гонца, извещавшего о возвращении короля, вся его семья со свитой должна была встретить его в роще за городом, потому что по этикету королю, хоть и при ограниченной монархической власти, в одиночестве путешествовать не положено.

Сидя в карете, Леон смотрел в окно на толпу зевак, что собралась поглазеть и поприветствовать, выехавших из дворца, монарших особ. Глядя на них, Леон думал, как хорошо было бы, если бы отец совсем не вернулся больше в столицу. Тогда Леон стал бы королём и получил бы дар предвиденья. Натан был совсем маленький и слишком добрый, Леон знал, что у него хватило бы силы и воли взять власть в свои руки, даже вопреки указу отца. Более того, он бы вернул их дому прежнее величие, покончив с этими герцогами, которые возомнили себя равными королю и смели ограничивать его власть.