За все время нашего старого знакомства даже я не знал о партнерстве Влада и Бьянки. Они знают друг друга уже около десяти лет, будучи напарниками для выполнения заданий по убийствам. Влад немного не в себе, у него проблемы с яростью, поэтому Бьянка стала для него идеальным партнером с ее спокойным нравом. Не говоря уже о том, что она буквально прикрывала его спину во время миссий. Влад предпочитает безрассудные убийства с близкого расстояния, в то время как Бьянка пристрастилась к пистолетам и винтовкам.

— Ты сказал, что у тебя есть новости, — говорю в ответ Владу. Интересно, у него СДВ или что-то в этом роде, потому что он никогда не стоит на месте.

— Новости? О, действительно. — Он достает из кармана пачку жвачки и засовывает одну в рот. — Я говорил с Квинн. — Он снова садится в кресло, откидывается назад и кладет ноги на мой стол.

Я поднимаю на него бровь, но он игнорирует меня.

— Как ты с ним связался? — спрашивает Адриан.

— Обычным способом. — Он гримасничает, как будто мысль о том, что он может прибегнуть к насилию — это такая надуманная идея. — Я зашел к нему в спортзал.

Почему у меня возникает мысль, что в этом деле есть нечто большее, чем он говорит?

— Как я уже говорил, он не стоял за нападениями. Он говорит, что не думает, что это был его отец. После смерти Хименеса они были несколько не в себе.

— В каком смысле?

— Они потеряли поддержку и много ресурсов. Возможно, им даже придется убраться из Нью-Йорка. Вернуться в Бостон и все такое. Он был очень откровенен, что мне показалось необычным. — Он делает паузу, чтобы прожевать. — После того, как стало известно о смерти Хименеса, все различные картели, которые подчинялись ему, решили выкарабкаться самостоятельно. Ортега все еще является крупным игроком, и я думаю, что он пытается привлечь на свою сторону и других. Какая бы империя ни была у Хименеса, она уже разрушена.

— Это имеет смысл с теми данными, которые у меня есть, — добавляет Адриан. — Я поговорил с некоторыми людьми, подумал, что мне стоит воспользоваться этим, пока я еще жив. — Он шутит, говоря о своем плане инсценировать свою смерть. Как сын и наследник Хименеса, он будет первой мишенью, если кто-то захочет воссоздать влияние Хименеса. — За последний месяц было совершено много мелких преступлений. Если сравнивать с предыдущими месяцами и предыдущими годами, то это определенно отклонение.

— Так ты думаешь, что из-за того, что они внезапно оказались без руководства, они просто сошли с ума?

— В этом есть смысл. Проблема не в уровне преступности. Дело в том, что эти люди созрели для разделения. Любой может прийти и дать им возможность найти цель. И это сделает их опасными, — комментирует Влад, его взгляд внезапно становится сосредоточенным.

— Что ж, что бы ни случилось, я больше не занимаюсь этим вопросом. — Адриан поднимает ладони, имитируя жест капитуляции.

— Это то, за чем я слежу. — Влад бросает на него взгляд. — В конце концов, это моя работа — следить за тем, чтобы рынок оставался в равновесии. — Он подмигивает мне. — Но я не думаю, что это произойдет прямо сейчас, что делает нашу проблему с грузом приоритетной. Это и тот факт, что тот, кто это сделал, пытался обвинить ирландцев. — Он засовывает в рот еще одну жвачку, прежде чем продолжить. — Хотя, есть одна вещь, которую я заметил.

Мы с Адрианом выжидающе смотрим на него. Невозможно отрицать, что при всей своей нестабильности, Влад великолепен — и даже великолепие может быть преуменьшением.

— В пяти семьях вдруг стало гораздо больше шума. Несмотря на ваше новое участие, я не думаю, что в Нью-Йорке было так много движения с… — он прикусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь подобрать слова, — с 90-х годов. Достаточно взглянуть на присутствующих. Когда в последний раз нога Маркези ступала в город? А как насчет Гуэрро? Я ни на секунду не верю, что банкет был устроен для того, чтобы угрожать вам. Держу пари, Бенедикто даже не волнует, что его племянник-бездельник умер. — Он делает глубокий вдох, и я вижу, что он начинает волноваться. Конечно, Влад всегда возбуждается, когда дело касается хаоса и беспорядка, и это, кажется, идеальный рецепт для него. — И, наконец, у нас есть ДеВилль. Они были самыми активными. На месте Бенедикто я бы поостерегся.

— Ты забыл Энцо.

Он отмахнулся от моих слов руками.

— И ты забыл, что у меня есть уши в его офисе. — Он усмехается. — Он находится в затруднительном положении, хотя с бизнесом это никак не связано. Есть несколько вещей, которые я нашел, которые… возбуждают. Я бы никогда о нем не догадался. — Он улыбается, и мы с Адрианом ждем, когда он откроет то, что знает.

— Он не скажет. — Адриан качает головой, уже смирившись.

— Мне и не придется. Рано или поздно это всплывет. — Влад пожимает плечами.

— В любом случае, — начинаю я, уходя от этой конкретной темы, — из того, что ты описываешь, у меня складывается впечатление, что ты подозреваешь одну из пяти семей.

— Бинго. — Его рука взлетает, и он показывает на меня с фальшивой улыбкой. — Хотя, — его улыбка тут же спадает, сменяясь легкой хмуростью, — они совершили ошибку в том, что втянули и меня. Теперь я чувствую, что вынужден вмешаться. — Он говорит со всей серьезностью.

— Как будто иначе ты бы не сделал этого, — резко отвечаю я. Он всегда вмешивается в чужие дела.

— Может, ты и прав, но не с таким пафосом. Я уже теряю сон из-за этого.

— Я думаю, ты теряешь сон по другим причинам. — Усмехается Адриан.

— Гастингс, ты только что пошутил? — Влад поворачивается к нему, оскалившись. — Тебя еще можно спасти. — Влад наклоняется к нему, чтобы прошептать, не слишком тихо. — Хотя, P.S., это было не так уж и смешно.

— В любом случае, — я снова прочищаю горло, предчувствуя надвигающийся конфликт, — если это одна из семей, то это меняет дело. Я постараюсь быть более бдительным, — говорю я, уже перебирая в памяти все, что произошло на банкете, и вспоминая всех, кто присутствовал на нем.

— Хорошо, потому что у нас есть проблема посерьезнее. Я попросил кое-кого провести анализ работы этой Химеры. — Он бросил папку на стол.

— Понятно. — Я хмурюсь, просматривая отчеты. Каждый инцидент с Химерой произошел в то же время, когда я был в этом районе. Странно.

— Это личное. — Я произношу вслух то, о чем думаю уже некоторое время. — И Каталина стала мишенью, потому что кто бы это ни был, он знает, что она значит для меня.

Влад кивает, его взгляд напряжен.

— Это должен быть кто-то из твоего окружения. Кто еще может знать образ действий Химеры до мелочей? Другой вопрос — почему именно сейчас?

— Видишь ли, те, о которых мы знаем, начали два года назад. Я думаю, они пытаются играть со мной.

— Игры разума. Возможно.

— Единственный другой человек, который мог бы так близко знать о Химере, мертв, — добавляю я, зная, что они оба поймут, что я имею в виду.

— А мертвые люди не ходят вокруг и не убивают других людей, — резко отвечает Адриан. — Я поспрашивал, и ФБР рассматривает эти дела как приоритетные. Они привлекли известных судебных психологов и криминалистов, и им есть что сказать.

— Продолжай. — Я киваю Адриану, с любопытством ожидая любой информации.

— Женщинам уделялось больше внимания. И их всегда сопровождал какой-то религиозный символ. Был один случай, когда у женщины на ладони был вырезан крест, другой — когда крест физически находился рядом с трупом. Мнения разделились. Один профайлер сказал, что это может быть некое интернализованное женоненавистничество, продолжая говорить о том, что женщина уступает мужчине в различных религиозных интерпретациях. Другой предположил обратное, что убийца уделяет особое внимание женщинам, и что это может быть случай воссоздания определенного типа смерти. И наоборот, самцы всегда подвергаются худшему обращению, и именно их трупы оскверняются.

— Это… — я хмурюсь, вспоминая монашку. Я поворачиваюсь к Владу и вижу, что он думает о том же.

— Теоретически говоря, монахиня не была осквернена. Это было почти как подношение, с тем, как органы были выставлены на всеобщее обозрение. Религиозные символы, конечно, преобладают в этом случае.