Я встряхиваюсь от своих размышлений и паркую машину, уже добравшись до места назначения. Внутри горничная проводит меня в кабинет Энцо.

— Энцо, — приветствую я его, а он просто кивает. Выражение его лица мрачное.

— Похоже, мы встретились раньше, чем ожидалось, Марчелло, — добавляет он и предлагает мне выпить. Я отказываюсь, и он наливает один себе. Принеся стакан на свой стол, он зажигает сигарету и делает затяжку.

— Ситуация немного изменилась, — начинает он.

— В каком смысле? — Это определенно что-то, что его расстроило, судя по морщинам на его лице.

— Ты помнишь Гуэрро?

— Да, — отвечаю я. Гуэрро — еще одна влиятельная семья в городе, которая исторически не была командным игроком. Об их вражде с семьей ДеВилль ходят легенды. На самом деле, из-за их спора конфликт между Агости и Ластра кажется просто перебранкой.

— Давай просто скажу, что появилось нечто, что усугубило наши разногласия с семьей Гуэрра.

— Я не знал, что ты в плохих отношениях с ними. Что мне известно так это то, что у них никогда не было тесных связей с другими семьями, но их единственная стычка всегда была с ДеВиллем.

Энцо гримасничает.

— Я должен был жениться на Джианне Гуэрро. Контракт был уже подписан, — признается Энцо.

— И ты этого не сделал, — добавляю я.

— Я этого не сделал. И они обиделись на это. С тех пор они объявили бойкот нашему бизнесу.

— Почему ты мне это рассказываешь? — спрашиваю я, любопытствуя, к чему все это приведет. Я никогда не имел дела с Гуэрро, и я знаю, что у Валентино не было с ними проблем.

— Потому что у кого-то с ними проблемы. Кто-то нуждается в защите.

— Говори прямо. — Значит, все сводится к этому. Возможно, это имеет отношение к моему будущему браку.

— Женщина, о которой идет речь, убила племянника дона. И каким-то образом семья узнала об этом. Я не знаю, как, но мне прислали это. — Энцо объясняет и подталкивает ко мне письмо. Я бегло просматриваю содержание, и этого достаточно, чтобы понять, о чем идет речь. Они хотят отомстить, и их не волнует, что это женщина. На самом деле, это даже может быть хуже, потому что это женщина. Они, вероятно, не могут смириться с тем, что представительница противоположного пола осмелилась убить человека из семьи Гуэрро. Я насмехаюсь над содержанием письма.

— Почему она его убила? — Меня не волнует, почему она его убила. Я уже догадываюсь, что попросит Энцо. Жениться на ней и предложить ей мою защиту от Гуэрро.

Он выглядит неловко. Он делает один глоток из своего бокала, прежде чем ответить.

— Он приставал к ее дочери. — Интересно. Никто не может винить ее за то, что она поступила справедливо по отношению к такому мерзкому ублюдку.

— Тогда я бы сказал, что это было заслуженно.

— Действительно. Но это еще не все. — Энцо рассказывает, как кто-то специально осквернил труп и выставил его в центре монастыря Сакре-Кер.

— И твоя сестра помогла ей, — добавляет он, и мне приходится дважды моргнуть. Я правильно расслышал? Моя сестра помогала хоронить священника?

— Ты шутишь?

— Нет. На самом деле, я бы позвонил тебе независимо от нашей договоренности. Я не уверен, насколько безопасен Сакре-Кер сейчас для неё. Если кто-то смог проникнуть внутрь и сделать что-то подобное… — Энцо покачал головой.

— Я позабочусь об этом, — отвечаю я. Похоже, мне нужно снова встретиться с Ассизи, и поскорее.

— Теперь вернемся к нашему соглашению. Учитывая сложившуюся ситуацию, я бы хотел, чтобы ты женился на ней и дал ей защиту своего имени. Я не могу допустить, чтобы она или ее дочь были в опасности.

— Я согласен. — Я киваю. Это даже лучше, чем я себе представлял. Поскольку у нее есть ребенок, возможно, что она не какой-нибудь мечтающий подросток, а значит, я смогу лучше с ней поладить. Мне нужен зрелый человек, который понимает, что у меня есть правила и границы, и, хотя мы поженимся, это будет не совсем правильный брак.

— Хорошо, я надеялся, что ты это скажешь.

— Кто эта женщина, о которой ты говоришь? — спрашиваю я, не совсем понимая, что происходит. Все же лучше хотя бы знать ее имя.

— Моя сестра, Каталина. — Как только он произносит ее имя, я замираю. Нет… это невозможно.

— Твоя сестра? — прохрипел я. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь собраться с мыслями, не желая ничего выдать. — И она согласна?

— Да. Она знает, что находится в опасности, и готова на все ради своей дочери. — Каталина… и у нее есть ребенок. При этой мысли у меня защемило сердце.

— Я согласен, при одном условии. Я бы хотел сначала встретиться с ней, чтобы узнать, согласна ли она, — говорю я, а мой пульс учащается при одной мысли о том, что мне придется находиться в одной комнате с ней.

Энцо секунду обдумывает это, пристально глядя на меня.

— Как пожелаешь. — Он встает, чтобы уйти. Но прежде чем уйти, он добавляет последнее. — Если бы это не было так важно, я бы никогда не отдал ее тебе.

В тот момент, когда он выходит из кабинета, я пытаюсь глубоко дышать. Вдох и выдох. Каталина… девушка, на которой я хотел жениться более десяти лет назад. Как раз в тот момент, когда образ ее лица, каким я видел ее в последний раз, возникает в моей голове, кто-то стучит в дверь.

— Привет. — Каталина нервничает, когда входит в комнату. Она кажется другой, и в то же время такой же. Как будто годы не прошли вовсе. Ее волосы — все та же масса локонов цвета вороньего крыла. Ее лицо бледное и усыпано веснушками. Она выглядит молодой, невинной… нетронутой. И эти глаза. Я никогда не видел более выразительной пары глаз. И в них нет и намека на узнавание.

— Каталина. — Я приветствую ее, стараясь, чтобы мой голос не выдал моих чувств.

— Мой брат, должно быть, рассказал тебе об обстоятельствах. — Ее руки аккуратно сложены на коленях, и она, кажется, старается не ерзать. Я заставляю ее нервничать. Если бы она только знала, как она заставляет меня чувствовать себя. Я почти усмехаюсь при этой мысли.

— Ему пришлось, — отвечаю я, пытаясь сосредоточиться на разговоре, а не на своих блуждающих мыслях.

Мне стоит больших усилий выглядеть незаинтересованным. Мне нужно оценить, как она относится к браку, и, возможно, помнит ли она…

— Ты согласна на брак? — спрашиваю я, и она бодро кивает.

— Да, — говорит она, но потом хмурит лоб. — Но сначала я должна тебе кое-что сказать. После этого ты сможешь решить, хочешь ли ты жениться на мне. — Я снова маскирую свои черты и жду, что она скажет, надеясь, что это не то, что я думаю…

— Я не… — начинает она, но качает головой. — Я не невинна. — Она смотрит на меня нерешительно, ожидая, что я осужу ее за это. Как я могу? Когда вещи, которые я сделал, настолько чудовищны… настолько отвратительны, что, если бы она знала, то не смотрела бы на меня так, этими своими большими светящимися глазами.

— Меня это не волнует. — Я с силой выдавливаю слова с губ.

— Это еще не все. У меня есть дочь… — продолжает она, и я делаю паузу, вспоминая то, что рассказал мне Энцо. Священник совратил ее дочь. Красная дымка застилает мне глаза, и мне приходится глубоко дышать, чтобы сохранить спокойствие.

— Энцо упоминал об этом, — просто говорю я.

— Я не буду разлучаться с ней. — Я никогда и не думал, что она оставит свою дочь. Может, я и чудовище… но я не настолько злой.

Но тогда… Я должен спросить.

— Сколько ей лет? Твоей дочери?

— Ей девять с половиной. Она очень хорошо себя ведет, она не будет тебя беспокоить, — объясняет она, а моя рука вцепилась в подлокотник. Ей девять… такая взрослая. Я поворачиваю голову, чтобы она не увидела эмоций в моих глазах. У Каталины есть дочь. Девятилетняя дочь. Так вот почему она исчезла?

— Как ее зовут? — спрашиваю я, хотя это убивает меня изнутри.

— Клаудия. — Клаудия… Я перебираю в голове ее имя.

— Хорошо. Тебе с Клаудией не о чем беспокоиться, — заверяю я ее. Как только они узнают мое имя, я позабочусь о том, чтобы никто не смог им навредить.

— Это не… проблема? — Неужели она действительно думала, что меня это волнует?