Все это свелось к одному событию, которое стало для меня переломным моментом. С тех пор у меня развилась боязнь прикосновений. Хотя моя фобия касается всех, она особенно травмирует, когда речь идет о женщине. Поэтому в течение последних десяти лет я избегал любых контактов с противоположным полом. Даже на работе люди считали меня геем просто потому, что я держался на почтительном расстоянии от всех женщин в офисе. А теперь я должен жениться… скорее всего, на восемнадцатилетней. От одной мысли об этом мне становится плохо.

Это не значит, что за все эти годы не было случайных прикосновений; практически невозможно жить в полной изоляции. Но каждое из этих прикосновений причиняло мне физическую боль и такие душевные страдания, что мне требовалось время на восстановление. Кроме того, мне хочется верить, что я достаточно хорошо адаптировался, чтобы жить в обществе как нормальное существо, или настолько нормальное, насколько это вообще возможно.

— Синьор, вас хотят видеть. — Амелия отвлекает меня от моих мыслей. Я снимаю очки и массирую виски.

— Проводи их.

Не прошло и минуты, как Влад небрежно заходит внутрь и плюхается на стул напротив меня.

— Марчелло. — Он ухмыляется мне, между тем громко жуя жвачку.

— Что известно по поводу последних событий? — спрашиваю я, зная, что Влад не придет сюда просто поздороваться. Мы пытались разобраться с последним нападением, но, по его словам, Куинн и Мэтью Галлахер реже стали появляться после смерти Хименеса.

— Не совсем. Знаешь, все то же самое, все то же, — говорит он, его глаза фокусируются на часах позади меня.

— Что это значит? — С Владом мне всегда приходится выпытывать у него информацию.

— О, ты знаешь, — невинно пожимает он плечами. — Картель Ортеги теперь работает с главой MC, Куинн вернулся в город… все по-старому.

— Ты сказал, что Куинна не видели.

— Разве я? Однако. Мои знакомые говорят, что он готовится к важному бою. Они открыли еще несколько арен в Бронксе.

— А ты не думал, что такой ход событий и был запланирован?

— Я не беспокоюсь о Куинне. Парень — машина, но разве умная машина? Не думаю. А вот его отец? Его не видели с момента нападения на Агости. И если бы сейчас была хоть какая-нибудь информация о нем, то я бы точно сказал, что такой исход событий и планировался. — Влад откинулся в кресле, приняв беззаботное выражение лица. Его игра настолько хороша, что я не думаю, что кто-то заметит, что скрывается под поверхностью.

— Мои люди хотят отомстить за жертвы, — добавляю я.

— И ты думаешь, что я не хочу того же? — спрашивает Влад, явно обиженный.

— Я не знаю, чего ты хочешь. И вообще, зачем ты сюда пришел?

— Марчелло, Марчелло, ты всегда так груб со своими гостями? Неудивительно, что люди терпеть не могут твою угрюмую задницу. — Влад покачал головой в притворном возмущении.

— Переходи к делу, Влад.

— Хм… — Он изучает меня секунду. — Ты сделал правильный выбор, взяв на себя роль дона… и поэтому ты будешь пожинать плоды.

— О чем ты говоришь? — Я нахмурился.

— То, чего ты хотел больше всего… оно почти твое, — говорит Влад загадочно, прежде чем встать и пойти в сторону библиотеки. — Недавно произошла смерть.

— Химера? — спрашиваю я, понимая, что это единственная причина, по которой он пришел лично.

— Да. Саратога Спрингс.

— Что? Это…

— Он становится все ближе и ближе, причем быстрее, чем раньше. Если бы это был обычный серийный убийца, то я бы сказал, что его период перерывов становится все меньше и меньше. Но мы оба знаем, что он не обычный убийца.

— Что говорит полиция?

— Никаких отпечатков, никаких улик. Места также выбраны так случайно, что они не могут выстроить картину.

— Значит, ничего. — Влад кивает.

— Но у нас есть то, чего нет у них. Мотив.

— Ты уже говорил, что думаешь, что он охотится за мной. Но я просто не могу представить, кто это может быть.

— Думай, Марчелло. Кто-то должен быть.

— Там были десятки, если не сотни людей, Влад. — Я встряхнулся. Бесполезно даже пытаться вспомнить. Это только ухудшит ситуацию.

— Этот Химера, кем бы он ни был, знает все, что только можно знать о почерке настоящей Химеры. Увы, я не смогу помочь тебе, если ты не вспомнишь сам, Марчелло. — Влад вздыхает и бросает папку на мой стол.

— Может быть, что-нибудь всколыхнет твою память.

Поднеся руку ко лбу в шуточном военном приветствии, Влад уходит.

Я смотрю на папку, лежащую передо мной, почти не решаясь открыть ее. Но когда я наконец открываю, то вижу, что мой самый большой кошмар смотрит мне в лицо.

Там есть фотографии места преступления в Саратога Спрингс. Химера всегда оставлял подпись, чтобы показать, что бугимен был в городе. Настоящий Химера собирал зубы своей жертвы в виде буквы С. Этот Химера, кажется, немного отклонился от этого. Хотя до сих пор он добросовестно следовал сценарию, похоже, что этот подражатель пытается оставить свой собственный след. Здесь по-прежнему присутствует буква С, но на этот раз она собрана с большим размахом, используя ребра умершего.

Жертву, похоже, мужчину, разрезают пополам. Его туловище укладывают на стол в центре комнаты — центральный элемент. Грудная полость пуста от органов. Вместо них…

Я не могу не отвести взгляд.

Мертвый ребенок свернулся в позу эмбриона в грудной полости мужчины, где должны были находиться другие органы. Имитируя внутриутробную смерть, ребенок задушен кишечником мужчины — вероятно, использованным вместо пуповины.

Я больше не могу смотреть, поэтому бросаю бумаги на свой стол и на секунду закрываю глаза, пытаясь думать о чем-то другом.

Как бы я ни хотел, но не могу.

Потому что в конечном итоге это моя вина в том, что эти люди мертвы. Моя вина в том, что его подражателю есть что доказывать.

Это моя вина.

В последнее время в семье стало спокойнее. Франческо следил за происходящим и ежедневно докладывал мне. Николо, похоже, пока что смирился со своей гордостью, но я бы не исключил, что он что-то замышляет. Хорошо, что союз с Агости почти завершен. Всего минуту назад мне позвонил Энцо и сказал, что ему нужно кое-что обсудить со мной и что у него есть кандидат для меня. Мы назначили встречу после полудня.

А пока я должен просмотреть досье гувернанток, которых Амелия отбирала для собеседования. После катастрофы с первой гувернанткой, которая дошла до того, что назвала Венецию умственно отсталой из-за отсутствия формального образования, я решил сам проверить каждую кандидатку. Всего их десять, и, похоже, они обладают необходимой квалификацией. Конечно, на бумаге даже последняя из них выглядела эффектно, но ее отношение к Венеции было ужасным. Я сопоставляю их расписание со своим и решаю встретиться с ними наследующей недели. К тому времени я должен буду покончить с большинством неотложных дел в семье.

Выделив время для каждой кандидатки, я возвращаю список Амелии.

— Вы не останетесь на обед? — спрашивает она, когда видит, что я направляюсь к двери.

— У меня встреча. Скажи Венеции, что увидимся за ужином. — Амелия ворчит, но видно, что она не слишком довольна этим. Я не могу ее винить, поскольку с тех пор, как я переехал, то не слишком часто бывал в доме. Мое общение с Венецией было ограниченным. Амелия каждый раз напоминала мне о том, как девочке не хватает внимания и как сильно она нуждается в этом. Ее слова не остались проигнорированы, но сейчас время для меня тоже важно. Я должен укрепить свое положение в семье, а это требует много встреч. Когда у меня появляется свободное время, мне приходится пересматривать бизнес-планы и стратегии. Поэтому не находится момента для общения с Венецией.

Но я обещал себе, что разберусь с этим.

Я сажусь в машину и включаю зажигание. Дом Энцо совсем недалеко. Я смотрю на часы и вижу, что могу не торопиться.

В моей голове всплывает воспоминание о поем друге, Адриане. Я пытался получить от Влада какие-то новости, поскольку знаю, что он все еще общается с Бьянкой, но пока что он не слишком охотно отвечает. Когда я спрашиваю, он отвечает, что Андриан ещё не проснулся. Даже когда он придет в себя, я не знаю, что смогу ему сказать. Я полностью отвечаю за свою роль в предательстве его доверия, поэтому не понимаю, как он сможет простить меня за такое. Но мне все еще хочется объяснить свою версию истории. Впервые в жизни быть честным с кем-то.