Глава 9

Это приходило в голову Невиллу. И это снова пришло ему в голову на следующий день, когда он получил письмо мистера Аткинса. Только оно было не от мистера Аткинса.

Оно было от его вдовы.

- Он мертв, - безучастно произнес Невилл, держа в руке открытое письмо.

Том поднял взгляд со своего стула у камина.

- Кто?

Он был в библиотеке вместе с Джастином, Алексом, мистером Хейсом и мистером Бутройдом. Они собрались там, чтобы выпить бренди и выкурить сигары, пока дамы занимали себя в гостиной.

Бывший слуга Дженни, Ахмад Малек, приехал на день из Лондона. Став портным с растущей известностью, он специально приехал сюда, чтобы внести последние изменения в рождественские платья Дженни и леди Хелены.

- Эразмус Аткинс, - ответил Невилл. - Он умер в прошлом месяце.

- Кто, черт возьми, такой Эразмус Аткинс? - спросил Джастин. - Это не тот викарий из Тэвистока?

Невилл кивнул.

- Его вдова написала. Он… Его собственность...

Том встал и подошел к нему.

- Ты не возражаешь, если я взгляну?

Невилл протянул ему письмо, ожидая, пока Том прочтет его. Остальные мужчины возобновили свой разговор. Что-то о возможности улучшения дороги на утесах. Утомительная тема, и Джастин был весьма увлечен ею с тех пор, как впервые узнал о своем грядущем отцовстве.

- Когда идут проливные дожди, дорогу размывает, и мы оказываемся здесь изолированными на несколько дней, - объяснял он мистеру Хейсу. - Это не годится, когда в доме есть дети. Если кто-то заболеет или получит травму, не будет никакой возможности вызвать деревенского врача или хирурга.

- Я удивлен, что ты не переехала в город на зиму, - сказал Алекс. - Учитывая, что твоя жена ждет ребенка, это кажется вполне разумным. Чтобы она находилась под наблюдением врача.

- Она не согласится, - мрачно ответил Джастин. - Она настаивает на том, чтобы остаться здесь на Рождество. Кроме того, у нее вполне обоснованное недоверие к врачам. Нашего ребенка должна принять деревенская акушерка.

Невилл слушал вполуха. В данный момент он ни на чем не мог полностью сосредоточиться. Известие о смерти мистери Аткинса повергла его мысли в хаос. Почувствовав его огорчение, Пол и Джоунси слонялись поблизости, настолько обеспокоенные его постоянием, что не могли прилечь.

- Миссис Аткинс очень вежлива, - пробормотал Том, читая. - Но, похоже, у ее мужа были какие-то финансовые трудности, раз они устроили распродажу имущества так скоро после похорон.

Он оторвал взгляд от письма.

- Ты поедешь?

Желудок Невилла сжался от тревоги. Миссис Аткинс пригласила его присутствовать на распродаже. Сказала, что хотела бы продолжить разговор с ним по поводу дартмурских пони. Но это означало бы покинуть аббатство Грейфрайар. Поехать в Тэвисток и остаться там, по крайней мере, на день или два.

- Я н-не—

- Звучит так, как будто ей не терпится поговорить с тобой лично.

- Да, но... - Невилл почувствовал горькое желание рассмеяться. Поговорить с ним? Разве это не была бы очаровательная беседа? Он делал бы паузы, вздрагивал и заикался, а она пыталась сообразить, что, черт возьми, он говорит.

- Я не хочу... - Он перевел дыхание. - Это не...

Глаза Тома, как всегда, были проницательными. Видели всё.

- Тебе не обязательно принимать решение прямо сейчас. Распродажа начнется только после Рождества. У тебя еще достаточно времени, чтобы определить наилучший курс действий.

Невилл забрал письмо обратно. Он аккуратно сложил его.

- Если тебе понадобится какая-нибудь помощь, - сказал Том, - какой-нибудь совет, я здесь. Тебе нужно только попросить.

- Я знаю. - Невилл был благодарен ему. Том никогда не настаивал. Никогда не пытался проявить свою волю.

- Спасибо

Том улыбнулся. - Ты не присоединишься к нам? Одному богу известно, сколько еще дамы пробудут с Ахмадом.

- Я не могу. Я... - Невилл бросил взгляд на дверь. Он хотел выбраться не только из этой комнаты, но и из своей собственной головы. Погулять или поработать с лошадьми. Что-то физическое.

- Мне нужно… Мне нужно подышать свежим воздухом.

Том понимающе наклонил голову.

- Конечно. Я передам твои извинения.

Невилл вышел, не сказав больше ни слова, Пол и Джоунси последовали за ним по пятам. Голоса его друзей стихли до глухого бормотания, когда он закрыл за собой дверь. На улице было сыро, и с каждой минутой становилось все холоднее. Но он предпочитал это удушливому ощущению, что он заперт в закрытом помещении.

Ему никогда не нравилось находиться внутри, даже в детстве. Во время уроков в классной комнате приюта он часто задумывался, глядя в окно, погружаясь в приятные грезы наяву — до тех пор, пока учительница не будила его жестокой затрещиной по ушам.

- Ты никогда не будешь внимательным, Кросс? Ты стремишься к постоянному состоянию глупости?

Монахини в монастыре Святого Криспина в Эббот-Холкомбе были немного добрее. После несчастного случая мистер Бутройд устроил так, чтобы они взяли Невилла к себе. Они никогда не ожидали от него многого. Как только он оправился от падения — настолько, насколько смог оправиться, — ему давали простую работу. Мыть посуду на монастырских кухнях или убирать грязную солому в монастырских конюшнях.

- Молчаливое послушание, Кросс, - часто говорила преподобная мать. - Это то, чего требует от нас Господь.

Это было разрешение воздержаться от разговоров. Прекратить унизительную борьбу за то, чтобы подобрать слова. На самом деле это было благословением.

Не то чтобы он сначала так думал.

В дни, последовавшие за несчастным случаем, он испытывал только разочарование. Желание высказаться — быть услышанным — и гнев, вызванный осознанием того, что он не может выразить свои мысли или чувства с какой-либо степенью красноречия. Вначале даже короткие предложения давались с трудом. Его кулаки сжимались, а на лбу выступал пот. Временами эта борьба доводила его до слез ярости и горечи.

Было бы легче сдаться. Совсем воздержаться от общения. Но он не был немым. У него часто было то, что он хотел сказать. Вопросы, которые нужно было озвучить, и мнения, которые он жаждал высказать.

Чего он хотел — в чем нуждался — так это в ком-то, кто был бы терпелив с ним. Кто бы понял.

Когда Джастин вернулся из Индии и купил аббатство, Невилл был рад приехать и жить с ним. Теперь, казалось, его жизнь наконец-то могла начаться.

Но жизнь в аббатстве Грейфрайар не так уж сильно отличалась от его жизни в церкви Святого Криспина.

Там были Джастин и мистер Бутройд, а иногда и Том. Они были в некотором роде семьей. Самое близкое к тому, что Невилл когда-либо знал. Но когда дело дошло до его собственной идентичности, отдельной от них, вообще ничего особенного не изменилось. Действительно, казалось, что этого никогда не произойдет.

Проходя через главный зал, он провел рукой по волосам. Он прошел не более нескольких шагов, когда резко остановился, его внимание привлекло движение на лестнице.

Мисс Хартрайт спускалась вниз, одетая в плащ и шляпку, с Берти на руках. Когда она увидела его, ее губы изогнулись в улыбке.

- Мистер Кросс. Добрый день. - Она спустилась в холл. - Вы идете на конюшню?

- Я… Я хотел... - Его рука, прижатая к боку, сжалась в кулак. - Я собирался прогуляться.

Ее взгляд на мгновение упал на его сжатую руку. Ее брови нахмурились, когда ее глаза встретились с его, улыбка исчезла.

- Что-то случилось?

- Нет. - Он с гримасой отвернулся. - Да.

- Что?

Он не ответил. Все становилось слишком запутанным. И он слишком остро чувствовал ее присутствие. Он не мог ясно мыслить, не говоря уже о том, чтобы говорить.

- Я должна вывести Берти на улицу, - сказала она. - Но если вы хотите поговорить, я с удовольствием выслушаю.

Она вгляделась в его лицо.

- Вы хотели бы поговорить?

Говорить.

Волна негодования поднялась в нем. Но в нем поднялось и что-то еще. Это был прилив страстного желания. Боль была такой горько-сладкой, что у него перехватило горло и защипало в уголках глаз.