— Быстрее на улицу! Северное крыло! Все, кто рядом, нарушитель там! — кричали мои преследователи.

Я кое-как выбралась из кустов. Со стороны это наверняка виделось слишком комичным. Думаю, более жалкого зрелища в моей жизни еще не было. Вдобавок ко всему, стоило мне ступить на левую ногу, она тут же отозвалась неприятной болью. Тело ныло, но я выбралась из кустов и побежала к забору. На улице уже было достаточно темно, но благодаря выпавшему снегу, я могла разглядеть дорогу. Я обернулась и заметила свои собственные следы. По крайне мере капель крови не было. Но все же следов оставила предостаточно.

С губ сорвалась самая отборная брань, которая была мне известна.

Боковым зрением я заметила вспышки света. За мной уже бежало несколько человек.

Бах. Бах.

Я прикрыла голову. По мне открыли огонь.

Еще бы собак за мной пустили…

Стоило мне подумать об этом, как я услышала лай этих собак.

Кто тянул тебя за язык, Рейчел!

Я ускорилась, но морозный воздух уже разрывал мои легкие, а нога вот-вот могла подвернуться еще сильнее. До забора оставалось несколько метров, а я спиной чуяла стремительное приближение животных. А новые выстрелы пронеслись мимо меня. Некоторые из них угодили в землю совсем близко к моим ногам. Я на секунду обернулась и заметила стремительно приближающихся трех доберманов.

Только бы успеть перепрыгнуть забор!

Притормозив у преграды, я схватилась за металлический орнамент в виде розы и начала взбираться вверх. Перекинув ногу, я бросила взгляд на преследовавших меня людей и собак. Доберманы уже добежали до забора и теперь подпрыгивали на месте, пытаясь меня схватить за ногу. Они были хорошо натренированы на нападение. Я смотрела на них как зачарованная. Уверенна, что еще увижу их жуткие морды и услышу их лай в ни одном сне.

Новый выстрел привел меня в чувства. Охрана была еще достаточно далеко. Я перекинула вторую ногу и спрыгнула с забора. Ноги подкосились, и я свалилась на колени. Боль пульсировала в разных участках тела и мешала думать здраво. Только благодаря страху и разбушевавшемуся в крови адреналину я смогла подняться. Собаки продолжали лаять и прыгать. Немедля я побежала к своему мотоциклу, что спрятала недалеко от северного крыла на опушке леса.

Сердце готово было выпрыгнуть из груди, а легкие разрывало на мелкие кусочки. Каждая мышца проклинала меня. Спина ныла, а голова трещала. Про поврежденную ногу можно было вообще ничего не говорить. Наконец-то добежав до своего мотоцикла, я запрыгнула на него и завела. Надавив на газ, я сорвалась с места. Позади остались крики охраны и вой собак. Они еще долго отражались в моей голове эхом, пока я не оказалась на достаточном расстоянии, чтобы слышать только вой мотора мотоцикла.

Когда сердце немного успокоилось, я сбросила скорость и свернула на «дикую» дорогу. Я остановилась, выехав к обрыву, что находился на противоположной части от места моего сегодняшнего задания. Снег все сильнее сыпал с неба. Хотя бы погода на моей стороне и к утру заметет за мной следы. Из далека появлялись все новые вспышки прожекторов. Я подняла нехилый шум. Наверняка мой преследователь, который был удачлив настолько, что смог увидеть меня на одном из заданий и сесть на хвост, уже на следующий день примчится в это поместье.

Выдохнув, я почувствовала, что телефон до сих пор вибрирует. Я достала его из кармана, не отрывая взгляда от переполошившегося поместья, отвела на звонок.

— Я должна поблагодарить тебя, тетушка, за то, что твой звонок чуть не стоил мне проваленного задания. Надеюсь, ты позвонила, чтобы сказать что-то важное! — я сняла сломанный датчик изменения голоса и потерла горло. — Скажи «спасибо», что я все-таки смогла раздобыть информацию, о которой ты грезила в своих извращенных снах.

— Рей, — раздался в трубке голос человека, которого я не ожидала услышать. — Ее больше нет с нами. Маринетт мертва.

Я впала в ступор. Посмотрев на экран телефона, чтобы убедиться, что ответила на звонок тети, а не дяди Ричарда, я не сдержала смешка.

— Забавная у вас с Мари шутка, дядя! Она решила так меня проучить?

— Рей… — дрогнул голос дяди, и я поняла, что это шутка.

Все звуки вдруг стихли. Перед глазами появился туман и окутал все вокруг. Уши наполнились противным звоном. Моя рука стала ватной. Вся боль в теле стала приглушенной и незначительной по сравнению с той, что начала нарастать в груди. Глаза неприятно защипало. Каждая мышца задрожала. Телефон выпал из руки и утонил в снегу. Перед собой я больше не видела ничего.

«Ее больше нет с нами. Маринетт мертва…» — голос Ричарда эхом проносился в голове снова и снова.

Все происходило как в замедленной съемке. Я нащупала телефон, положила его в карман вместе с еще одним сломанным за эту ночь прибором и завела мотоцикл. Удивительно, как четко я продолжала управлять своим телом. Но дорогу до дома тети я совсем не запомнила.

РЕЙЧЕЛ

— Сегодня мы прощаемся с невероятно сильной женщиной. Маринетт Энн Беррингтон была… — голос священника обрывками долетал до моих ушей. Я толком не разбирала их значения.

Все немногочисленные родственники, друзья и партнеры сидели в часовне на территории родового особняка нашей семьи на похоронах Маринетт Беррингтон. Я не отрывала глаз от открытого гроба, где лежало тело тети. Меня все не отпускало чувство, что это было самым глупым в жизни розыгрышем, который вышел из-под контроля. Мари будто спала и вот-вот должна открыть глаза и сказать, что все это не более чем шутка. Но она продолжала лежать в гробу, сложив на груди руки.

Я долго выбирала, что из одежды передать сотрудникам морга. Маринетт всегда говорила, что предпочла бы лечь в могилу «при всем параде». Но тогда я лишь смеялась над ней, не предполагая, что когда-нибудь и тем более так скоро воплощу это желание в жизнь. Я выбрала ее самый любимый синий костюм от «Chanel». Она всегда называла его «своими доспехами». И все переговоры, когда тетя надевала этот костюм, заканчивались для нее неоспоримой победой и очень выгодной сделкой.

Я настолько погрузилась в свои воспоминания, что не заметила, как наступила тишина. Дядя Ричард сочувственно похлопал меня по травмированному плечу, которым я выбила окно. Я чуть не зашипела и посмотрела на него. Он лишь кивнул на священника. Ричард смотрел на меня жалостливо и понимающе, что раздражало меня. Но я растерялась, когда поняла, что внимание всех собравшихся обращено на меня.

— Рейчел, речь, — подсказала дядя.

Не сразу поняв, какую речь он имеет в виду, я спохватилась и опустила взгляд на колени. На них как раз лежал листок с моей прощальной речью, которую любезно помогли мне подготовить кузены.

Я сглотнула неприятный ком в горле и на ватных ногах, стараясь не хромать из-за вывиха, направилась к постаменту с трибуной. Для этого мне пришлось пройти мимо гроба с тетей. Я всеми силами подавила в себе желание заглянуть в него. Мне хватило одного раза в морге, чтобы запомнить мертвое лицо близкого человека и признать трагическую действительность: Маринетт больше нет.

Я и раньше видела смерть, знаю как выглядят покойники. И это нисколько не задевало меня за живое. Но когда кто-то, кто воспитал меня, любил и отдавал все силы, чтобы вырастить сильным и независимым человеком, пополнял их ряды — это совсем другое.

Когда я наконец-то заняла свое место, заметила внимательные взгляды. Скорбные, сочувствующие, жалостливые. Меня начало подташнивать от такого внимания и волнения. Каждая пара глаз смотрела точно на меня. Они прожигали меня насквозь и мне показалось, что жалость сменилась на осуждение и порицание. Я почувствовала себя на место подсудимого перед целой толпой присяжных. Сглотнув и облизнув губы я все же отогнала непрошенные мысли и взяла себя в руки на столько, на сколько позволяла ситуация. Я нервно натянула рукава до пальцев, скрывая ушибы после задания. Пришлось помучиться, чтобы скрыть от любопытных глаз все следы на теле.