Он посмотрел на лицо Хелены. Она была раскрасневшейся, красивой и бесконечно дорогой.

- Осторожнее, - сказал он. - Твое безразличие ослабевает.

В ее глазах мелькнула улыбка.

- О, мне больше не нужно беспокоиться об этом. Разве ты не слышал? Наш брак заключен по любви. От нас ожидают глупостей.

Сердце Джастина болезненно сжалось.

- Брак по любви? Кто тебе это сказал?

- Леди Летиция Стейверли. Очевидно, все так говорят. Это и то, что ты друг моего брата.

Шелковые юбки развевались вокруг ее ног, когда он кружил ее по залу.

- Кажется, что исправлять их будет лишней морокой. В конце концов, мы здесь надолго не задержимся, не так ли?

Джастин не знал, что сказать. В последнее время он часто думал о будущем их брака. За последние несколько дней все стало гораздо сложнее, чем казалось тогда, когда они с Хеленой впервые встретились в Девоне.

Он все еще хотел ее. Конечно, хотел. Он хотел ее всю. Ее смех и улыбки. Ее мягкие поцелуи и нежные прикосновения. Он хотел ее сердце, ее душу - и ее тело. Он хотел ее так сильно, что временами ему было больно смотреть на нее.

Проблема была в том, что их отношения больше не могли быть такими, как этого хотел он.

Но он не хотел думать ни о чем из этого. Не сейчас. Не тогда, когда она была в его объятиях.

- Раз-два-три, - прошептал он ей на ухо.

Она тихо рассмеялась.

- Боюсь, нам это уже не поможет.

- Действительно. Но никогда не следует забывать основы.

Он исполнил еще одно возмутительное вращение, получая огромное удовольствие от того, как заблестели ее глаза и губы изогнулись в улыбке.

Когда музыка закончилась, он увел ее с танцпола. Они ненадолго затерялись в толпе других гостей, которые прощались и брали свои пальто и накидки. Но они не стали задерживаться. Попрощавшись с хозяйкой, они вышли на улицу. Вдоль нее выстроились сверкающие черные экипажи, на дверцах многих из которых были нанесены лакированные гербы.

Их собственный, более скромный экипаж стоял в конце квартала. Окликать кучера не было смысла. Улица была слишком перегружена, чтобы подъехать ближе.

- Нам придется дойти до него пешком, - сказал Джастин.

Хелена крепче сжала его руку своей рукой в перчатке, и они пошли вниз по улице. Они прошли всего несколько шагов, когда Джастин почувствовал, как волоски у него на затылке предупреждающе встали дыбом. Он резко обернулся, и внезапное дурное предчувствие охватило его.

- Что-то не так? - спросила Хелена.

Джастин оглядел улицу, но нигде не было видно ни мистера Глайда, ни кого-либо еще, кто походил бы на злодея. Несмотря на это, у него было отчетливое ощущение, что за ними наблюдают.

- Нет, - ответил он. Но когда они подошли к своему экипажу, он, не теряя времени, усадил Хелену внутрь. Он забрался следом за ней и сел рядом с ней на сиденье.

Хелена вытащила несколько шпилек из своей прически.

- В бальном зале было необычайно жарко, - сказала она, снимая с головы цветочный венок. - Посмотри. Все мои цветы завяли.

- Я заметил. Ты роняла лепестки со своих юбок на протяжении всего танца.

- Правда? Как неловко.

Она отложила венок в сторону.

- Полагаю, восковые цветы смотрелись бы аккуратнее. С другой стороны, они и вполовину не пахли бы так хорошо.

Он положил руку на спинку сиденья, и, как это уже вошло у них в привычку во время поездок домой в экипаже, она придвинулась к нему поближе, положив голову ему на грудь.

- Ну что ж, - вздохнула она. - Все было хорошо, пока это продолжалось.

Он обнял ее за плечи, хотя от ее слов у него внутри все сжалось от отчаяния. Она говорила об отделке своего платья, но для него эти слова имели совершенно другое значение. Да, все было хорошо. И он надеялся, что это продлится очень долго. Но нужно быть реалистом.

Они приближались к концу.

Этот факт вдалбливался в него с каждым танцем на сегодняшнем вечернем балу. В своем шелковом платье, украшенном розовыми гирляндами, с темными локонами, уложенными в венок из цветов, и элегантной кожей цвета сливок Хелена была ослепительна и недосягаема, как бриллиант Кох-и-Нур. Редкий и драгоценный камень бесконечной ценности. И ее подходящим окружением был модный блеск лондонского высшего общества. А не сельская местность. И уж точно не отдаленное и полуразрушенное аббатство в прибрежном Девоне.

- Знаешь, чем бы я хотела заняться завтра? - спросила она.

Джастин уткнулся лицом в ее волосы.

- Чем, моя дорогая?

- Я бы хотела что-нибудь сделать, сходить куда-нибудь - с Дженни и мистером Финчли. Мне кажется несправедливым, что мы каждый вечер куда-то ходим, а Дженни приходится ждать нас, сидя в гостиной в полном одиночестве и занимаясь только своим рукоделием.

- Чем она занималась до того, как начались все эти неприятности?

- Она не была обязана что-либо делать. Я никогда раньше так часто не выходила из дома. По крайней мере, не каждый вечер. И если я отправлялась на бал или званый ужин, я обязательно приглашала Дженни. Она, знаешь ли, не прислуга.

- Ты платишь ей, не так ли?

- Да, ежегодную сумму, но это скорее пособие, чем зарплата. И этого явно недостаточно. Когда банк вернет мне деньги, я планирую обеспечить ей независимость.

- Ты отошлешь ее?

Хелена слегка дернула его за сюртук.

- Не говори глупостей. Я бы никогда не отослала Дженни. Но она должна иметь право уйти, если захочет. Это ужасно - зависеть от других людей. Какими бы добрыми они ни были, ты всегда чувствуешь себя обязанным. Как будто ты объект благотворительности.

- Я не буду с этим спорить.

- Ты так себя чувствовал? В приюте?

- В долгу? Боже милостивый, нет. Не за что было быть в долгу. С нами отвратительно обращались. Все учреждение было коррумпировано, дети были плохо одеты и едва накормлены. Когда я уехал оттуда на обучение, я не чувствовал себя обязанным им. Мне казалось, что...

- Что?

- Как будто они что-то у меня отняли. Как будто у них появился долг. Когда я уезжал из Англии, я был полон решимости, что однажды они воздадут мне за это.

- Ты говоришь о мести.

- Я говорю о справедливости.

Ее пальцы лениво скользили по его сюртуку, разглаживая несуществующую морщинку.

- Это ты закрыл сиротский приют?

- Я? - Джастин невесело усмехнулся. - Нет. В то время я был сконцентрирован на сэре Освальде. Это был Финчли. И он не просто закрыл его. Он приказал сровнять здание с землей.

Хелена молча переваривала эту информацию.

- Он такой добрый и жизнерадостный, - сказала она наконец. - Как будто его ничего не беспокоит, кроме юридических вопросов.

- Финчли достаточно любезен, согласен. Но у него дьявольский ум и неумолимая натура. Он может держать обиду дольше, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо знал. С ним враждовать не стоит.

- Я запомню это.

- В этом нет необходимости. Вряд ли ты сделаешь что-то, что навлечет на тебя его гнев.

- Боже мой, я надеюсь, что нет.

Она поудобнее прижалась щекой к его груди.

- Как ты думаешь, он согласится составить нам компанию завтра на прогулке?

- С мисс Холлоуэй? Несомненно. Чем ты хочешь заняться?

- Вечернее представление. Что-нибудь беззаботное. Мы пока не приняли никаких приглашений. Мы можем делать все, что нам заблагорассудится.

- В субботу вечером можно выбрать развлечения на свой вкус. Но если мы будем вчетвером...

Джастин обдумал варианты.

- Завтра в Креморн-Гарденс день закрытия. Там будут жонглеры, канатоходцы и тому подобное. А также музыка и танцы.

- Я никогда там не была, - сказала Хелена. - Мой отец считал такие места, как Креморн-Гарденс и Воксхолл, притонами порока.

- Он был прав, - сказал Джастин. - Но в этом половина удовольствия.

Глава 20

Расположенный на северном берегу Темзы, Креморн-Гарденс занимал площадь в двенадцать акров, на которой для публики были организованы всевозможные развлечения. Здесь проводились военные выставки и совершались опасные подвиги, в том числе хождение по канату и взлет на воздушном шаре. На возвышении звучали музыка и проводились танцы, в банкетном зале подавались горячие блюда и холодные напитки, а в большом павильоне проходили выставки садоводства со всего мира.