— Сделай это немедленно. Я лично отвезу его в резиденцию.

Получив стопку бумаг от патрульных, Кеймрон засел за работу. Как ни торопил его отец, потребовался целый вечер и вся ночь, чтобы разобрать кривой почерк, выделить главное, упорядочить и написать так, чтобы и правду сообщить, и не разозлить императора до крайности.

Пока выходило, что вернулся упущенный ранее убийца, а у них не было ни подозреваемых, ни идей, как его найти.

«Мы только знаем, что действовала фея. Очень сильная фея, неизвестно откуда взявшаяся», — и Кеймрон потер болевшие глаза. Свеча оплыла, и мелкий огонек горел над безобразной формы огарком. Он передвинул подсвечник подальше от бумаг.

Его маленький кабинет напоминал лес из-за темно-зеленых стен с рельефом и коричневого пола с разводами, похожего на почву. Огонек свечи едва освещал помещение, и дверь напротив растворялась в полумраке, пропадала, исчезала, и его как будто отрезало от внешнего мира.

За окном была настолько поздняя ночь, что ее следовало назвать утром. Кеймрон достал из кармана жилета часы — тонкие стрелки слились, показывая половину шестого.

Но что-то он забыл. О чем-то другом он вчера беспокоился, пока его не отправили в «Либери». Что должно было случиться вчера?

Вспомнив, Кеймрон позвал дежурного.

— Звали, господин Олден? — явился он, гремя подкованными сапогами.

Еще он простыл и противно шмыгал носом.

— Скажи, детектив Айри Вэнс сегодня… Нет, вчера. Вчера приходила? — спросил он устало.

— Так это… Детектив Вэнс просили проводить к вам, как закончите с работой, а вы все заняты были… В общем, спит она там у меня, при входе. Я с нее глаз не сводил! Только сейчас, когда к вам отошел!

Кеймрон потер лоб и закрыл глаза. Порой его слишком сильно боялись побеспокоить. Почему? Он никогда не пытался выглядеть грозно. А Айри? Почему она не ушла? Почему предпочла уснуть на лавке при входе? И… Не услышала ли она случайно чье-нибудь обсуждение убийства в ресторане?

«Она ведь не просто так оказалась ночью у моего дома», — и эта мысль принесла волну головной боли. Отчет об убийстве леди и лорда Кеймрон составил, а вот заняться убийством патрульного не успел.

— Приведи ее ко мне, — приказал он дежурному, который так настойчиво шмыгал, что забыть о нем не получалось.

Подкованные сапоги с грохотом удалились.

— Наконец-то ты выглядишь, как живой человек, а не как собственный парадный портрет! — с такими словами, скрывая зевок за ладошкой, к нему вошла Айри в своем сереньком пальто, совершенно ей не подходившем.

— Тебя опросили?

— Допросили, ты хотел сказать? — хмыкнула она. — Да, я все рассказала, под своими показаниями подпись поставила. Не успел прочитать? Так я не буду второй раз повторять, а то язык до мозолей сотру!

Кеймрон прикрыл глаза. Иногда Айри была невыносима. Совершенно. Абсолютно. До ненависти, загоравшейся в груди.

— Что ты делала у моего дома?

— Не поверишь, заболталась с Тинсом — сто лет не виделись! — наигранно протянула она. — Я с ним прошла весь маршрут, а на втором круге вон что приключилось!

У Кеймрона дернулись уголки губ.

— Ты не настолько близка с Тинсом, чтобы заболтаться с ним, как с подругой.

— А тебе-то откуда знать? — и Айри зло прищурилась.

Сначала ее глаза превращались в две узкие серые щелочки в окружении пушистых черных ресниц, потом она наклоняла голову к груди и начинала смотреть исподлобья, а следом — разражалась руганью. Так было все последние годы каждый раз, когда они говорили.

И Кеймрону это надоело. Он поднял руку и быстро проговорил:

— Давай сделаем вид, что мы уже поругались, обменялись всеми полагающимися любезностями, устали и перешли к нормальному разговору, чтобы поскорее избавиться от общества друг друга.

— Тогда мне нечего тебе сказать, — пожала она плечами после долгой паузы.

— Вот как, — и Кеймрон побарабанил пальцами по столу. — Тогда зачем ты хотела меня увидеть?

— Эх ты, вроде молодой, а уже проблемы с памятью, — вздохнула она, но при этом ему показалось, будто у нее покраснели кончики ушей. — Спасибо, — и Айри положила на стол перчатки, о которых он совершенно забыл.

— Ты слышала об убийстве в «Либери»? — спросил он и поднял взгляд на Айри.

Она повела плечами, отступила на шаг, чтобы свет не падал на лицо, и это уже был ответ.

— Что думаешь о случившемся?

Она молчала. И это опять-таки был ответ.

Свеча напоследок ярко вспыхнула, и их взгляды пересеклись. Они оба знали, кто виноват в случившемся и в «Либери», и у таверны. Айри нахмурилась и язвительно заговорила:

— Мне пора в участок, смена начнется уже через полтора часа, я по твоей милости опаздываю.

— Могла зайти в кабинет, а не спать при входе. Раньше тебе моя работа не мешала врываться, — сказал ей в спину Кеймрон.

Айри хлопнула дверью.

«Не понимаю. Я ее совершенно не понимаю!» — с тоской подумалось Кеймрону.

«Не понимаю, чего он хотел! — думала Айри, которая бежала по серым улицам с отступавшим туманом. — А чего хотела я? Правда, почему я не оставила эти проклятые перчатки дежурному⁈ Мне точно нужно больше спать, иначе и не таких глупостей наделаю!»

— Помогите! Помогите, люди добрые! На помощь!

Сначала Айри услышала вой с всхлипами, а потом увидела в тумане женщину, завернутую в пару старых шерстяных платков, с корзинкой яиц на руке и заплаканным лицом.

Женщина тоже увидела Айри — и посветлела.

— Вы должны мне помочь! Ребенок умирает! Помогите! — и она вцепилась в рукав Айри.

— Что за шум? — вынырнул из тумана и патрульный. — А, детектив Вэнс… — и он хотел уйти, но уже Айри вцепилась в него.

— Идемте с нами, у женщины беда! — торопливо проговорила она.

— Да мне маршрут надо обходить… Если задержусь и начальство узнает… Да и вы ведь справитесь… — мямлил он и осторожно пытался вырваться из хватки Айри.

— Ребенок! — напомнила душераздирающим выкриком о себе женщина, почти повисшая на Айри.

Патрульный сдался и покорился судьбе.

Женщина привела их к небольшому дому — совсем крохотному, на первом этаже которого наверняка помещалась только кухня, а на втором — спальня. Дом был очень старым и даже хранил на стенах следы от прежних украшений — они торчали из стен каменными прыщами.

— Я ушла на рынок! Дочка осталась дома, дверь за мной закрыла! На засовы! А холодно, мы печь топим! А ей все время хотелось покрутить вертушок от заслонки! — рыдая, объяснила женщина по дороге.

Айри освободилась от ее хватки, сбросила грузное тело в объятия патрульного и подошла к маленькому окошку с решеткой, заглянула внутрь. В доме было очень темно, до странного темно. Кухню наполнил дым.

— Я ключи не брала-а-а-а! Да и засо-о-овы! — выла женщина. — А вернулась… А дочь не открывает! И дым, дым внутри-и-и-и! — и под эти завывания Айри отошла на два шага от дома, осмотрела его.

Вокруг стали собираться зеваки, привлеченные шумом, и их голоса, тихие и громкие, говорили одно и то же:

— Ребенок…

— Горе какое! А если уже мертва?..

— Да нет, смотри, здесь Вэнс!

— Да, да! Она спасет!

Из раза в раз Айри слышала подобное. Она спасет. Она должна.

На втором этаже было приоткрыто окно без решетки, и через него выходила тонкая струйка черного дыма.

— Помогите мне забраться, — приказала она патрульному, и тот передал убитую горем мать кому-то еще.

Сама Айри сняла пальто, отдала его какому-то прохожему, и в штанах и свитере тут же стало зябко.

Патрульному не понравилось, что Айри в сапогах встала ему на плечи, но другого выбора у них не было. Он, шатаясь и дрожа, поднялся, а Айри из-за рывка стесала ладонь о камень. За подоконник она зацепилась кончиками пальцев.

Немногим выше головы патрульного было два каменных выступа, а под подоконником — один, но широкий. Все они доверия не внушали, однако Айри, не колеблясь, уцепилась руками за верхний и поставила правую ногу на один из нижних, а потом рывком переместила и вторую ногу. Снизу охнул патрульный.