Он пристально посмотрел на нее.

- Вопреки вашему мнению, я не помещал свою сестру в стеклянную коробку высоко на полке. Поверьте мне, когда она думает, что я слишком опекаю ее, она говорит мне об этом. Я, в свою очередь, напоминаю ей о том, что молодые женщины, привыкшие поступать в деревне так, как им заблагорассудится, не могут делать то же самое в Лондоне. Как ее брат, мое единственное желание - уберечь ее от вреда и сожалений, а не лишать ее опыта. А что касается вашей совершенно очевидной попытки заставить меня отказаться от своих обязательств, то, как вам не стыдно, мисс Пэрриш.

- Я... - начала она, желая сказать ему, как он был неправ, но чувство вины уже вспыхнуло у нее на щеках, и он игриво улыбнулся ей. Это было бесполезно. Халлуорт, похоже, слишком хорошо ее знал.

Улыбаясь ей сверху вниз, он поднял руку и согнул указательный палец у нее под подбородком.

- Вы потерпели неудачу по двум пунктам, - продолжил он с притворной суровостью. - Во-первых, поверив, что мы с Мэг - не такие уж хорошие друзья. И, во-вторых, то, что я принял решение легкомысленно. Вы должны знать, что я никогда не принимаю никаких решений, не обдумав их... , - он остановился и, взглянув вниз, увидел, что его большой палец скользнул по границе между ее подбородком и нижней губой, и его дразнящая улыбка внезапно исчезла, - хорошенько.

Его взгляд потемнел, и у Элли перехватило дыхание. Она знала этот голодный взгляд. Он вызывал всевозможные недомогания. Прямо в этот момент ее охватило ужасное желание обнять его. А ей действительно не следовало этого делать.

О, но было бы так приятно уступить. Пульсирующие мурашки, которые пробуждались к жизни в ее теле, говорили ей об этом. Говорили ей, что он твердый и теплый, и что все его твердые места идеально прижмутся к ее округлостям.

- Я... я думаю, нам следует вернуться назад. Знаете ли, влажный воздух. Известно, что он вызывает всевозможные болезни.

Пока она говорила, его большой палец задел ее нижнюю губу, и по ней пробежала дрожь.

Он придвинулся ближе.

- Тебе холодно, Элли?

От его восхитительного запаха у нее пересохло во рту. Поэтому она кивнула, полагая, что он предложит им пойти в бальный зал. Вместо этого она почувствовала, как его рука скользнула по изгибу ее бедра к пояснице, притягивая ее к своему теплу.

Сопротивление только заставило ее голову закружиться и стать слишком тяжелой, чтобы ее можно было поддерживать, поэтому она позволила своему телу естественно наклониться к нему, ее руки легли на гранитную твердость под его атласным жилетом.

- Лучше? - пробормотал он, его дыхание коснулось ее виска, когда он зарылся носом в ее ароматные кудри.

Она закрыла глаза, пытаясь не обращать внимания на бешеный пульс внутри нее.

- Я не уверена. Кажется, у меня появился список совершенно новых недугов. Теперь я чувствую, что вся раскраснелась.

Особенно там, где ее тело прижималось к его.

Он напрягся, услышав ее признание, его хватка усилилась, как будто он пытался удержать их обоих совершенно неподвижно. Затем он пробормотал тихое ругательство.

- Лучше бы ты мне этого не говорила, - сказал он, его губы скользнули по ее лбу. - Ты не представляешь, как мысль о твоей коже - розовой, как глазированные пирожные, - искушает меня сверх всякой меры, заставляет задуматься, какой сладкой ты была бы на вкус... вся.

Он покрывал поцелуями ее щеки.

- Этот цвет, прямо здесь, преследует меня во снах. Твои губы тоже покраснели? О да. Ммм... такие теплые. Отдай их мне. Я позабочусь о них. Да, да, такие сладкие...

Он завладел ее ртом нетерпеливыми, обжигающими глотками, и беспомощный стон вырвался из ее горла. Она выгнулась в его объятиях, не в силах сопротивляться нападению на свои чувства, когда он покусывал и пробовал ее на вкус, безжалостно доставляя ей удовольствие. Ее ладони скользнули к его плечам, кончики пальцев зарылись в тонкую шерсть, чтобы не упасть.

- Но я думала, мы друзья, - слабо сказала она, ее пульс был тяжелым и учащенным, как будто ее кровь превратилась в реки густой глазури. Это оказывало ужасное воздействие на ее сердце.

- Так и есть, - сказал он с убедительной уверенностью, прижавшись к ее губам. - Но иногда друзьям просто нужно поцеловаться, чтобы избавиться от непреодолимого желания большего.

Большего? От одной этой мысли у нее задрожали колени.

В ответ он притянул ее еще ближе, прижимая ее нижнюю часть к твердому обхвату своего бедра. Она вздрогнула от этого вторжения, но он успокоил ее уверенными глубокими поцелуями, его рука твердо легла на изгиб ее поясницы.

Элли прижалась к нему. Она чувствовала себя рассеянной и готовой разлететься на части, ее дыхание было слишком быстрым и неглубоким, чтобы наполнить легкие. Почему ее симптомы были такими ужасными, когда он был рядом? Они превратились из почти невыносимой агонии в самую изысканную пытку, которую она когда-либо испытывала.

Он дал ее измученным чувствам небольшую передышку, когда его губы задели нежную раковину ее уха, спускаясь к месту сразу за мочкой. Затем он открыл свой рот, пробуя на вкус чувствительную кожу. И, о да, это было прекрасно.

- У тебя довольно быстрый пульс, - пробормотал он, стараясь унять нервное трепетание.

- Если он прорвется сквозь мою кожу, моя смерть будет на твоих руках.

- Ну, мы не можем этого допустить, - сказал он, лаская это нежное местечко кончиком языка и приподнимая ее выше вдоль своего бедра.

Тихий удивленный стон вырвался у нее, и он зарычал в ответ, снова завладевая ее ртом. Он сжал ее бедра, его поцелуи были глубокими и одурманивающими, как будто он вводил свое собственное запатентованное лекарство от всех болезней прямо в ее вены. И она внезапно почувствовала себя наполненной жизненной силой в крепких объятиях его рук. Она пошевелилась, изо всех сил стараясь придвинуться ближе, приподняться на длину ноги, которую он зажал между ее ног.

Но как только ей начинали нравиться ее симптомы - особенно если это было прописанное лекарство, - он остановился.

Внезапно он оторвался от ее губ, прижал ее голову к своей тяжело дышащей груди и прошептал:

- Мы не одни.

Она вздрогнула, пытаясь задержать дыхание.

Конечно же, с другой стороны живой изгороди до них донеслись звуки любовной встречи другой пары - мелодичное женское хихиканье, затем низкий мужской смешок.

- Филипп, не здесь. Мы не должны.

- Любовь моя, мне нужно снова оказаться внутри тебя. Почувствовать, как твоя влажная плоть плотно обхватывает мою ноющую...

- Тсс! Ты такой непослушный мальчик. Но я не позволю тебе испортить мое платье. Нет, нет. На этот раз я серьезно.

За заявлением последовало хихиканье, затем быстрый топот удаляющихся шагов. Грубый смешок последовал в ответ на тяжелые шаги вдогонку.

Халлуорт сменил хватку, переместив свое бедро с внешней стороны ее собственного. Но он все еще прижимал ее к себе - достаточно близко, чтобы она чувствовала твердость его тела, внушительный бугорок, прижатый к ее мягкому животу. И внезапно она поняла, что он имел в виду под "бОльшим".

Она неуверенно подняла взгляд.

- Я не думаю, что целоваться было очень хорошей идеей.

- Скорее всего, нет, - сказал он на напряженном выдохе.

Она кивнула, веря, что это к лучшему, что они отказались от любых мыслей о том, чтобы избавиться от непреодолимого желания большего.

- Только до тех пор, пока мы оба осознаем, что между нами.

- Это совершенно неоспоримо, - сказал он, на мгновение накрывая ее рот своим для еще одного обжигающего поцелуя, прежде чем отстранить ее.

К тому времени, когда она вернулась домой тем вечером, у нее все еще кружилась голова. И только намного позже, когда она осталась одна в своей постели, она внезапно осознала настоящую причину, по которой она не хотела ехать в Уилтшир с Халлуортом. Потому что это означало, что она будет рядом с мужчиной, за которого планировала выйти замуж, и мужчиной, которого, казалось, не могла перестать целовать.