— Ты уйдёшь отсюда сам, своими ногами. И забудешь обратную дорогу. Тебя никто здесь трогать не будет, а вот на улице — берегись, — я говорил спокойно, но что-то в моём голосе было от реалиста. С ним совсем не хотелось спорить.
На огромной видеостене показали толпу, что бесновалась, по-другому не сказать, возле закрытого периметра стадиона. Умей он читать по губам — узнал бы о себе много нового. Хотя, вряд ли…
— Откройте мальчику люк и проводите в безопасное место. Дальше пусть выбирается сам. Иди с миром, болезный. Уходи, и не возвращайся. Здесь тебе не рады, но трогать не станут. Противно. И вообще — мы мирные люди!
И тут над полем пролетели звуки двенадцатиструнной гитары, что в пять аккордов закончила пришедшую мне на ум строчку старой песни про Каховку. Это явно наш «звуковик» сориентировался, вряд ли швед бы так быстро сообразил.
— Благодарю Вас, Александр Яковлевич, именно так! — с улыбкой поклонился я мэтру. Он в ответ поднял сжатый кулак в почти забытом жесте «No pasaran!».
На трибунах и в партере, под свист и хохот, люди постарше объясняли молодым и интуристам, при чём тут бронепоезд, что это такое, где и зачем он стои́т.
Тут поднялась обратно платформа, на которой уехал вниз отчаянно красный «звёздный юноша», прикрывая обеими руками срам, и на ней оказалась бабулька-техничка в синем халате, косынке и галошах, со шваброй и ведром. Её появления в разгар свадьбы на сцене вряд ли кто-то ожидал. На оцинкованном ведре было написано красной масляной краской «хлор.». В ушах торчали наушники.
— Ишь как напугали мальчоночку-то, бяжал — аж только брызги лятели, — бубнила она себе под нос, вряд ли замечая, что её голос подхватили и усилили специально обученные приборы. Гости стали покатываться со смеху. Для иностранцев над видео с уборщицей на стене побежали субтитры — они тоже присоединились к хохочущим.
— Звязда-звязда, тьфу, пропасть! Навыделывался, называется. Одни следочки мокрые за поворот уходящие остались, звязда нашлась… — не унималась бабка, хотя трибуны и так уже стонали.
— А уж ругался-то, паскудник, хуже сапожника! Пасть бы яму́ намыть с хлоркой-то, да этой же тряпкой, падле этакой… А концерт-то, концерт каков, а? Бернес, Утёсов, Мулявин были! Кой дурень только додумался после них эту дрянь на сцену позвать⁈ — шаркая шваброй, пыхтела она. Лорд и Тёма завывали, повиснув у меня на плечах.
— Понаедут, мать-то их, синемордые, Аватары хреновы, а ты мой за ними потом, — друг на друга с хохотом повалились оба режиссёра. Вот оно, народное признание успеха коллеги, прямо у них и всего мира на глазах!
— Мать, спасибо тебе за чистоту! Зови там следующих, кто ещё не разбежался во все стороны, — не выдержал Головин, из последних сил сдерживая смех.
— А⁈ Хто тут⁈ — подскочила бабка, выставив передо собой швабру и подозрительно оглядываясь по сторонам. Видимо, огни рампы слепили, и ей не было видно ничего и никого за ними.
Трибуны выли и стонали от хохота. Вот под этот шумок мы и пропали, окутавшись туманом.
1. Sia — Snowman: https://music.yandex.ru/album/5976509/track/37817910
2. Sia — Courage to Change: https://music.yandex.ru/album/13868821/track/71654965
3. Sting, Eric Clapton — It’s probably me: https://music.yandex.ru/album/87823/track/788181
4. Metallica — Nothing Else Matters: https://music.yandex.ru/album/17355465/track/88866985
5. Metallica — Seek and Destroy: https://music.yandex.ru/album/3935388/track/32307604
6. Metallica — For whom the bell tolls: https://music.yandex.ru/album/3935393/track/32307659
7. Песняры — Алеся: https://music.yandex.ru/album/5169169/track/39920149
8. Brutto — Воины Света: https://music.yandex.ru/album/2957707/track/25141945
9. Mary Gu — Сокровище: https://music.yandex.ru/album/33510327/track/131685716
Эпилог
Мы лежали на песке.
Белоснежная лента пляжа тянулась в обе стороны от нас метров на триста и уходила назад, за заросли пальм, мангров и чёрт его знает каких ещё фикусов, ботаника — тоже не мой конёк. Особенно в части эндемиков островов Индийского океана. Головин приучил валяться прямо на песке, игнорируя шезлонги и пледы. «На тряпках или, упаси Бог, железе с пластиком, я потом как-нибудь полежу, а пока есть горячий песочек — между ним и мной преград не будет!». Мы согласились, проверив опытным путём — так и вправду было приятнее.
Перед нами тянулась водная гладь, уходя к горизонту. Лазурная возле самого берега, она на расстоянии становилась темнее, будто бы гуще. Иногда ветерок гонял белые барашки, но далеко от берега. Над водой кружили белые птицы вроде чаек, но молчаливые, деликатные, никак не похожие на Мурманских или Приморских бакланов, которые чуть что — блажили так, что могли накликать не только грозу, но и мигрень. Здесь иногда вечерами шумели какие-то мелкие обезьянки в зарослях, но тоже редко. Очень комфортный в части звукоизоляции достался островок.
Его, к слову, молодым на свадьбу подарил Второв. Вполне в его масштабе подарок. Мог бы, наверное, и Сахалин подарить, но там в январе не та погода.
— Мы с друзьями и коллегами из клуба подумали, сбросились (так и сказал) — в общем, держите, — и выдал Тёме и Серёге папки. В них были бумаги на русском, французском и английском, подтверждавшие права семей Ланевских и Головиных на крошечный такой, в масштабах планеты, архипелажек на Сейшелах. Стояла личная подпись тамошнего островного президента, печать на плетёном шнурочке, был изображён герб с рыбами, птицей, пальмой и черепахой, и странный флаг, похожий, будто кто-то крест-накрест положил венгерский на румынский. И девиз: «Конец — делу венец». Прочитав его, внутренний скептик подозрительно спросил голосом котёнка с улицы Лизюкова: «А откуда это у вас в Африке воронежские названия?».
На самом большом острове было с десяток бунгало, два бара, фельдшерский пункт, танцпол, кинотеатр и пристань. И всё. Где-то на холме, говорят, торчала ещё какая-то метеостанция, но до неё пока не добрались. Мы вообще в основном лежали. Ваня и Антошка улетели в заснеженную Москву, решать какие-то вопросы с подготовкой к поступлению. Не знаю, как сын Второва, а мой твёрдо решил поступать самостоятельно. Я пообещал, что помогу обязательно, но он ответил: «Когда будет проблема, которую я не смогу решить — дам знать. Отдыхайте, вы реально заслужили. Надо же было такое провернуть!».
Провернули — это мягко сказано. Две недели новости всего мира начинались с кадров «адовой, мать её, свадебки». Я сам не видел — Ланевский рассказывал. И то, наверняка, очень выборочно. Мы с Тёмой сразу предупредили: кто в отпуске нам покажет хоть краешком то «знаковое мероприятие, не имевшее аналогов в истории по единогласному мнению всех мировых экспертов» — тот нам враг на всю жизнь.
Поэтому — шелест волн, покачивание пальм, рассветы и закаты, за каждый из которых можно было бы душу продать. И покой. Наконец-то. И любимые жёны рядом. Я-то, признаться, хотел съехать с приглашения провести медовый месяц всем вместе, но наткнулся на взгляд Нади, как пузом на отвёртку, и понял — не надо отказываться. И не стал. И мы второй месяц валялись на песке, гуляли, загорали, купались и ныряли. Ну и вообще, отдыхали на всю. Очень повезло, что в жившей на острове семье были дети — Аня основную массу времени проводила с ними. Подружились они, наплевав на языковой барьер, очень быстро. Правда, в первый день она всё пыталась, послюнявив палец, оттереть с Жана и Регины, новых друзей, шоколад, в котором они, по её мнению, извозились с ног до головы. Она, разумеется, знала, что бывают люди с таким цветом кожи, и даже видела их, но так близко — впервые. Антуан, отец ребятишек и кто-то вроде губернатора или мажордома этого острова, и его жена Анетта, уверили, что присмотрят за «звонкой белокрылой чайкой», как они деликатно-романтично называли нашу дочь.
