— Давай-ка, чадо, прогуляемся, раз уж Боги всё равно привели тебя домой, — решительно пробасил дед и развернулся лицом к дальнему лесу. Он махнул рукой — и стая серых и чёрных сопровождающих разом махнула вперед, переходя на рысь.

Шаг у старика был широкий, как и спина. Весь он, в принципе, был какой-то монументально-основательный. Почему-то единственное прилагательное, что на мой взгляд подходило ему идеально, было «богатырский». Я поддерживал Тёму, хоть он и приходил в себя с каждым шагом. Мила ехала на руках у Ланевского, поминутно порываясь слезть и идти самостоятельно. Но Серёга уверял, что до леса точно донесёт, а там посмотрит. Мы миновали поле, два каких-то редких перелеска, и увидели клин густой дубравы, вытянувшийся в нашу сторону. Я успел заметить, как чёрный волк, тот самый, что первым встретил меня на правом берегу Полоты, пропал между деревьями.

Головин отлип-таки наконец-то от меня, встряхнувшись и подпрыгнув, слово пробуя и оценивая — насколько вернулись силы. Мила переминалась с ноги на ногу, опасливо поглядывая на смыкавшиеся впереди ветви, на которых оставалось уже совсем немного листвы. Основная её масса шуршала и хрустела под ногами золотыми и медными корабликами, в которые превращаются опадающие дубовые листья.

— Сам найдешь дорогу? — старик обернулся на меня через плечо. И глаза были какими-то хитрыми, озорными, молодыми.

— Найду, деда. Это заходил я домой в окно вместо двери, а уж тут-то не заблужусь, — уверенно ответил я и, махнув друзьям следовать за мной, нырнул в лес. Проходя мимо лесника-пасечника мне показалось, что он улыбнулся в бороду.

Никогда не мог понять людей, которые теряются в лесу. Мне всегда было проще заблудиться на незнакомой или даже слабо знакомой улице. В чужом городе — вообще не проблема. Если бы не навигаторы — я бы регулярно терялся в лабиринтах каменных одинаковых коробок и хитросплетении асфальтовых тропинок. Тем более никогда не мог понять, какой бес заставлял градоустроителей ставить в ряд, на одной стороне улицы, один за другим, дома с номерами, например, шесть, семь, девять, пятнадцать и двенадцать корпус три?

Бывали, конечно, забавные случаи и со мной. Однажды довелось заблудиться на болоте, куда поехали за клюквой. Ягоды было полно, почти сплошной красный ковёр на изумрудных кочках, перемежавшийся тёмно-коричневыми, почти чёрными омутами, по краям усыпанными бисером ряски. День начинался пасмурный, осенний, солнца почти не было видно за бледной сероватой хмарью. Да и глянуть на него, заходя на болото, я забыл, признаться. Поэтому через пару часов, набив ведро в рюкзаке и обе корзины, я озадачился вопросом: куда же дальше? Сперва решил испытать веру в прогресс и торжество справедливости Большого Брата. Набрал в телефоне номер экстренной связи, потому что никакая другая не ловилась. И пополнил личную копилку курьёзов.

— Слушаю вас! — сообщила сурово женщина с той стороны.

— Здравствуйте! Я тут в болоте заплутал. Здоровью ничего не угрожает, и компас у меня есть, только куда идти — понять не могу. Давайте я вам номер продиктую, вы от моего сигнала к тому номеру направление мне скажете — и я выйду.

— А у нас такого оборудования нету, — растерянно ответила она.

— А вы спасатели или, пардон, кто? — удивился я.

— Мы — пожарная охрана города Кашина, — представилась она вежливо, но на тот момент бесполезно. — Ой, я сейчас трубку начальнику передам, он всё объяснит!

— Здравия желаю! — сообщил телефон уверенным голосом минимум майора.

— Здравствуйте, — надежда ещё оставалась.

— Знач так! Лес поделён на квадраты. В углу каждого стоит столб, — начал вещать собеседник.

— Спасибо большое, про то, как в лесу по квартальному столбу найти дорогу, я знаю, — стараясь сохранять вежливость, перебил я уверенного. — У меня проблема в другом. Я не знаю, где лес. Я на болоте.

— А с какой стороны заходили? — помолчав, уточнил он.

— От деревни Воронцово, — с готовностью ответил я.

— А! Так это Битюковское болото! Там и местные по дня три-четыре выбраться не могут! — «обрадовал» меня невидимый майор.

— Большое спасибо, товарищ! Вы очень мне помогли и поддержали морально, — сообщил я в трубку с кислым фальшивым энтузиазмом.

— Ну… Можем наряд милиции к вам туда отправить, — неуверенно предложил он, видимо, поняв, что пользы мне с него вышло — как с козла молока.

— Нахрена? Чтоб тут три дня искали и меня, и их ещё? Не, спасибо большое. Сам тогда попробую, — вздохнул я.

— Ладно. Если что — звони! Удачи! — с прежней твердостью в голосе напутствовал меня минимум майор. И положил трубку, оставив меня снова один на один с болотом, размером с Бельгию.

Через минут сорок я набрёл на две хилых ёлочки, торчавших из мха метрах в полутора друг от друга. При помощи ремня и матюков вскарабкался на них обеих. Попадавшиеся до этого деревца не выдерживали ни критики, ни меня. Эти две как-то справились, хоть и с опасными скрипом и раскачкой. Достигнув предельной высоты, трёх с чем-то метров от земли, слева удалось заметить край леса, куда я и побрёл. Там нашлись и машины, и вся наша группа ягодных собирал, тревожно ожидавшая, пока я разблужусь обратно.

Но это — на болоте. В лесах, даже незнакомых, теряться не получалось никогда. Родители и друзья семьи с детства удивлялись — с закрытыми глазами, раскрученный несколько раз вокруг себя, я всегда уверенно и точно показывал пальцем направление, куда нужно идти, чтобы выйти.

Так и здесь: единственная проблема была в том, чтобы не перейти на лёгкую рысь, ныряя и пригибаясь под нависавшими ветвями дубов. Но это вряд ли понравилось бы остальным. Головин скользил по лесу неслышной тенью тренированного диверсанта, так, что я время от времени терял его из виду. Но точно знал, где именно он находился. Как-то чуялось. Серёга с Милой создавали значительно больше шума. Не как стадо лосей, конечно, но их потерять тоже не получилось бы ни за что. Удивил дед. Его космы и борода появлялись за кустами и деревьями, словно островок утреннего тумана, совершенно беззвучно. И где именно он появится — угадать я не мог при всём желании. И учуять старика я тоже не мог, как ни старался.

Дуб-великан появился передо мной совершенно неожиданно, внезапно даже. Словно когда выходишь из вестибюля метро на станции Кропоткинской, а перед тобой — храм Христа Спасителя. Или за дверями туристического трансфера-автобуса вдруг предстаёт громадина безносого Сфинкса. Или Гранд-Каньон, не знаю. Но что-то крайне значительное, весомое и масштабное.

Поляна была усыпана медью и золотом опавшей листвы, и каждый шаг по ней звучал так, будто сделан был по камням древней гулкой пещеры — с шелестом и шуршанием. Не знаю почему, но именно такое сравнение выплыло в голове. Связь времён и вечная память поколений, казалось, чувствовались всеми возможными способами, были видны, слышны и осязаемы. Гигантское — вчетвером не обхватишь — древо под серым мрачноватым небом, возвышавшееся над остальным лесом, притягивало и не отпускало.

— Можно? — спросил я и сам не понял, у кого. Вроде бы обращался к старику, но с дуба не сводил глаз.

— Ступай, чадо, — прогудел дед. Его низкий голос разнёсся над поляной торжественно и, кажется, довольно.

— Ты точно уверен, Дим? — в голосе Ланевского той веры, о которой он пытал меня, явно недоставало. Опасение — было. Сомнений — вагон. Тревоги — мешок. А вот с верой было значительно хуже.

— Не дави на мозг, Серёг. И не пугай — самому страшно. Было. Теперь — нет. Теперь злоба разбирает. Ты себе не представляешь, какая. Вот ведь гнида! — я не отрывал взгляда от дороги и говорил коротко.

Раджа взрыкнул и ускорился. Мы слишком долго стояли на переезде, свернув с улицы Суворова, а потом с трудом даже для героического пикапа преодолевали рельсы, которых там было чуть ли не с дюжину — то ли железнодорожный узел какой-то рядом, то ли полустанок, то ли ещё что-то. Едва не растеряв все пломбы, переехали-таки и свернули на Невельскую улицу. До про́клятого погоста оставалось совсем немного. Я выключил ближний свет и габариты. Мне света хватало вполне, и Лорду, надо так понимать, теперь тоже. Чёрная машина кралась со всей возможной осторожностью и замерла возле какой-то, судя по карте, не то ветеринарной лечебницы, не то аптеки. Здесь, в Беларуси, сохранилась старая традиция называть государственные учреждения так, чтобы ни понять, ни выговорить. Поэтому даже глядя на навигаторе на надпись «Полоцкзооветснаб» гарантировать, что именно это такое, я не мог.